Империя тысячи солнц. Том 2 - Шервуд Смит

В этот миг Осри понял, что слова, сказанные им в пылу гнева несколько месяцев назад, возымели действие — что Панарх, несмотря на разницу их положений, считается с его мнением.

Осри уже довольно давно осознал, что заблуждался насчет Брендона и был неправ почти во всем, что говорил, — однажды ночью он полностью раскаялся в своей слепоте и с тех пор по крайней мере держал язык за зубами, что доставляло ему некоторое утешение. Он заблуждался не только относительно Брендона, по и относительно рифтеров — отчасти поэтому он и вызвался в присутствии верховного адмирала занять место на рифтерском корабле. Это решение он принял ещё и потому, что думал, что Брендон как Панарх в тот момент хотел именно этого — и лишь потом, наедине с собой, признал свою ошибку. Впрочем, Брендону это все равно, полагал он, — тот слишком занят восхождением к новым высотам власти и престижа и давно выбросил из головы старые предрассудки на свой счет.

«А между тем мне следовало бы перед ним извиниться», — подумал Осри теперь. Как перед любым своим другом, военным или штатским, по отношению к которому был несправедлив.

— Я прошу у вас прощения, — сказал Осри, — за все, в чем обвинял вас, когда мы были у рифтеров, — и еще раньше, когда мы были мальчишками...

Сознавая, что этого недостаточно, он оттянул воротник. Что же теперь, пускаться в пространные объяснения? Или, еще того хуже, избрать трусливый путь, заняв позицию подданного, взывающего к монарху о милосердии?

Но, подняв глаза, он понял, что ничего больше говорить не надо, и впервые возблагодарил судьбу за острую наблюдательность Брендона.

— Если вспомнить, сколько трудов я приложил, чтобы заставить всех — а в особенности моего бесценного старшего брата — поверить во все это, то, пожалуй, следует порадоваться своему успеху.

— Все эти пьянки и связи с женщинами, наверное, были для вас сущим мучением, — посочувствовал Осри.

Брендон запрокинул голову и от души расхохотался, заразив и его. Это смыло всякий обидный осадок, и Осри спросил:

— Ладно, если начистоту — зачем вы хотите отправиться к Пожирателю Солнц? Там вы сможете быть только наблюдателем, и если корабль, на котором вы будете, попадет под выстрел, наше положение станет еще хуже прежнего, даже в случае победы. Ваше место здесь. Панархи и Кириархеи не участвовали в боевых действиях с тех пор как... — Осри порылся в своих скудных исторических познаниях и пожал плечами. — Ну, не важно. Даже ваш отец не был при Ахеронте, хотя Эсабиан убил вашу мать.

— Ты мыслишь, как Дулу, Осри. С их точки зрения, мое участие в атаке действительно не имеет смысла. Этим я символически поставил бы себя на одну доску с Эсабианом — и он тоже это понимает, судя по представлению, которое он устроил в Изумрудном Тронном Зале. Он очень хорошо понял символику того, что мой отец остался в Мандале, послав своих подчиненных подавить мятеж у Ахеронта, — и это, думаю, еще усилило жажду мести, план, который он вынашивал двадцать лет. Но меня это не волнует. — Брендон прошелся по комнате, сцепив руки за спиной. — Мое появление у Пожирателя Солнц послужит не менее символическим актом для рифтеров, которых мы медленно и с великим трудом переманиваем на свою сторону. Мне нужно, чтобы они в меня поверили — хотя мои сторонники и противники в стане Дулу не только этого не понимают, но активно препятствуют этому.

Осри, чей мозг работал на полных оборотах, кивнул:

— Вы нужны им здесь, чтобы создать видимость иерархии — даже если мы потерпим поражение и от Панархии останется только эта видимость.

— Вечная борьба за престиж, — согласился Брендон. — Теперь они еще сильнее цепляются за старые традиции. В данный момент я работаю над тем, чтобы объединить два взгляда — рифтерский и дулуский; это позволит мне сохранить свою наследственную базу власти, если — когда — я все-таки отправлюсь на войну. Но кто-то прикладывает не меньше усилий, чтобы мне помешать. И в Малом Совете, и на светском вечере я постоянно наталкиваюсь на противодействие, и оно постепенно набирает силу.

— Вы уверены, что это не плод вашего воображения? — нахмурился Осри. — Я лично сталкивался только с общим мнением о том, что вы останетесь на Аресе, поскольку такова традиция.

Брендон, сделав быстрый отрицательный жест, прислонился к пульту.

— Противодействие существует, причем активное, и возглавляет его человек, владеющий искусством высшей школы уланшу — добиваться наилучших результатов, прикладывая минимум энергии. Вспомни, что ты сам сказал о моем отце и Ахеронте, и посмотри на «Телварну» в этом свете.

Осри посмотрел и поморщился — он терпеть не мог вторгаться в чужую личную жизнь. Но когда он заговорил, голос его звучал ровно:

— «Новости» еще не знают о нашем союзе с рифтерами, но уже намекают на ваши близкие отношения с Вийей. Они решат, что вы хотите пожертвовать всем лишь ради того, чтобы спасти ее.

— Вот именно. И если это произойдет, вся моя работа пойдет насмарку и я лишусь возможности сделать что-нибудь для рифтеров, которые до сих пор существовали, благополучно и не очень, по ту сторону нашего закона. Мне придется остаться здесь.

Осри вздохнул и посмотрел на хроно.

— Нам пора. Однако все это чисто умозрительные рассуждения. Вы сами сказали, что люди, которые знают, умеют держать язык за зубами, и у них нет причин желать, чтобы ваш союз с рифтерами развалился. Это было бы самоубийство — у нас каждый корабль на счету.

— Ошибаешься, Осри, — возразил Брендон, открывая дверь. — Есть один человек, которому нет дела до союза с рифтерами, который полагает, что мой долг — остаться здесь, который обладает значительным и всевозрастающим влиянием... и знает о миссии «Телварны» и даже непосредственно участвовал в ее отправке.

— Только не мой отец, — торопливо заметил Осри. — Его единственное желание — спасти Пожирателя Солнц.

— Верно — это не Себастьян. — Они сели друг против друга в капсуле личного транстуба Панарха. — Подумай как следует.

Но Осри не нужно было думать. Теперь его мысль повернула в новом направлении, совпадая с некоторыми личными наблюдениями.

— Ваннис, — выпалил он, и во рту у него снова пересохло.

Себастьян Омилов, облокотившись на свой пульт, с тяжелым сердцем смотрел в огромный иллюминатор лабораторного модуля. Снаружи, над поверхностью Колпака, в облаке индустриальных газов и пыли сверкали яркие вспышки — это поврежденный крейсер буксировали в ремонтную яму. Серебристый овал корабля уродовали вмятины и разрывы, на месте одной из рапторных башен зияла дыра, и в ней шли сварочные работы. Пламя, бьющее из радиаторов, отбрасывало огромные тени, гораздо темнее теней от гигантского солнца, чья гравитация защищала Арес от нападения.

По крайней мере пока. Гностор отвел взгляд от корабля и произнес:

— Наводка на объект. — В окне послушно возник прицельный квадрат, ограничивающий недоступный невооруженному глазу кусочек неба, где в световой минуте от станции кружила по своей орбите испытательная капсула.

— Что вы полагаете там увидеть? — скептически, с оттенком нетерпения спросил сзади Джеп Хуманополис.

Поскольку Омилов не был допущен на последнюю стадию переговоров, с рифтхавенским синдиком он встречался всего лишь второй раз, но понимал, что за этими жестокими глазами и саркастической улыбкой скрывается незаурядный ум. Хуманополис, хоть и не принадлежал к Дулу, был не менее сложен и не менее трудно поддавался разгадке.

— Ничего, — ответил Омилов, Он чувствовал себя неуютно — не оттого, что должен был вдобавок ко всему соблюдать дипломатию, а из-за своего опального положения. Он перевел взгляд на ряды экранов, которые покажут во всех подробностях тест на разрушение урианского гиперреле, доставленного на Арес рифтерским капитаном Лохиэль. — Если команда из Энергетики хоть сколько-нибудь разобралась в технике квантового уровня.

— Я так и не поняла как следует то, что вы объяснили, — сказала Элоатри. Многочисленные приборы ее, видимо, интересовали не больше, чем живописная картина космоса, — Верховную Фанессу, как всегда, гораздо сильнее занимали присутствующие в лаборатории люди.

— Это потому, что я сам толком не понимаю. Могу лишь повторить то, что сказал Клоус из Энергетики: гранулярность работы урианской гиперрации близка к теоретическому максимуму. В отличие от человеческой техники, каждый аспект ее структуры вплоть до внутриатомного уровня играет свою определенную активную роль — вернее, несколько ролей.

— Это вы и раньше говорили, — пожала плечами Элоатри. — Мне как-то понятнее то, что одна молодая женщина — которая потом стала профетом — сказала о Сердце Хроноса после четвертой экспедиции на Храмовую Планету.

— И что же она сказала? — спросил рифтер.