Анафем - Нил Стивенсон

— Было бы полезно знать, что случилось с небесным эмиссаром, — сказал фраа Джад.

Ган Одру заговорил медленно (теперь он не читал по бумажке, а составлял фразы по ходу объяснения):

— Уже давно отношения между ганами и прагами были крайне враждебными. Праги утверждали, что третий ган просто ошибся. Что все странствия «Дабан Урнуда» — бессмысленные и бесконечные последствия давнего заблуждения. Исходя из этого, они видели свою единственную цель в самосохранении. Те, кто так думал, хотели только осесть где-нибудь и жить дальше. В каждое Пришествие кто-нибудь так и делал. Мы оставили часть урнудцев на Тро, часть троанцев на Земле и так далее. Они приспособились к жизни в чужом космосе. Таким образом, в каждое Пришествие немалая часть тех, кто считал наши странствия ошибкой, оставалась позади. И в каждом Пришествии к нам присоединялись те, кто верил в нашу цель. Ганы вновь становились во главе корабля, праги выполняли их указания. Однако путешествие длится долго. Со сменой поколений вера слабела, и ганы теряли власть, а позиция прагов укреплялась. Мы называем эти две тенденции Основанием и Опорой. И вот я здесь, в церемониальном помещении, делаю то же, что мои предшественники, но не пользуюсь ни уважением, ни властью.

Итак, мы вышли к Арбу. Праг Эшвар, моя соперница, и её сподвижники видят в вашей планете очередную цивилизацию, у которой надо отнять ресурсы, чтобы восстановить корабль и продолжить путешествие. Однако Эшвар умна и читала наши хроники. Она отлично знает, что в Пришествие власть от Основания и прага переходит к Опоре и гану. И она выбрала тактику, чтобы этого не допустить.

Когда к нам прибыл небесный эмиссар, стало ясно, что он — глупец и шарлатан. Мы, разумеется, уже знали об этом из вашей массовой культуры. И праг решила провести параллель между мною и небесным эмиссаром. Чтобы его глупость, его фальшь стали укором мне.

Небесного эмиссара доставили сюда в скафандре, который он всё время порывался снять. Мы советовали этого не делать. Вступив сюда, он счёл, что попал в святилище, и объявил, что готов пойти на риск. Что его бог будет ему защитой. Итак, скафандр сняли. Небесный эмиссар начал задыхаться. Наши врачи попытались вновь собрать на нём скафандр, но это не помогло: у небесного эмиссара лопнул крупный кровеносный сосуд. Врачи решили поместить его в холодную гипербарическую камеру — метод, который им часто приходится применять. Небесного эмиссара раздели и подготовили к процедуре. Однако медики опоздали — он умер. Возник спор, как быть с телом. Покуда мы препирались, излишне рьяные исследователи взяли образцы крови и тканей и начали вскрытие. Так что тело было, если хотите, осквернено. Праг Эшвар сочла, что любые извинения будут расценены как слабость, а сведения, которые мы сообщим, окажутся на пользу Арбу. А из внутриполитических соображений она хотела выказать пренебрежение к телу: ведь небесный эмиссар символизировал меня. Вот почему его вернули вам таким образом.

— Но тактика сработала против прага Эшвар? — спросил я.

— Да. Сторонники Опоры сочли, что эти действия нас позорят, и составили план: обменять кровь на кровь. Как мы взяли образцы крови из тела небесного эмиссара, так и они решили доставить на Арб образцы нашей крови. Мы получил с вашей планеты сигнал, как стало потом известно, от фраа Ороло. Сигнал имел форму аналеммы. Жюль Верн Дюран — главный специалист по орту и матическому миру, тайный сторонник Опоры — прочёл в ней указание на Экбу и сказал, что будет очень символично, если доставить образцы крови туда. Он даже вызвался сам лететь в капсуле, но тут его отправили в рейд на концент матарритов. Вместо него отправилась Лиза, о чём Жюль, разумеется, не ведал. Лиза много узнала от него про инаков и даже выучила несколько ортских слов. Как вам известно, всё закончилось плохо: её застрелили при посадке в капсулу.

Мы немного помолчали.

— Затем события стали развиваться стремительно, — продолжил ган Одру после паузы. — Я бы сказал, что праг Эшвар повела себя, как всякий праг, то есть...

— Приняла тактическое решение без оглядки на стратегию, — закончил Джад.

— Да. Итог мы наблюдаем сейчас. Тридцать один человек убит вашими фраа и суурами — из Звонкой долины, я полагаю?

Фраа Джад не ответил. Ган Одру взглянул на меня, и я кивнул. Он продолжал:

— Ещё восемьдесят семь сейчас в заложниках: ваши коллеги загнали их в отсек и намертво заварили двери.

— Ошибочное толкование, — сказал фраа Джад. — Такие люди не берут заложников. Значит, те восемьдесят семь человек помещены в отсек, чтоб не путались под ногами и не пострадали ненароком.

— Праг Эшвар, верно или ошибочно, истолковала происходящее как захват заложников и готовит ответ. В то же самое время она попросила меня побеседовать с вами. Она в панике. Почему — не знаю. Уничтоженная бомба была крайним средством; никто всерьёз не помышлял о том, чтобы её применить.

— Простите, ган Одру, но Основание готовило её к запуску, — не удержался я.

— В качестве угрозы, да. Чтобы оказать давление на ваше правительство. Однако ни на что другое она не годна. Я не понимаю, почему её уничтожение так подействовало на прага Эшвар.

— Подействовало не оно, — сказал фраа Джад. — Праг Эшвар почувствовала смертельную опасность.

— Откуда вы знаете? — вежливо спросил ган Одру.

Фраа Джад оставил вопрос без ответа.

— Она может объяснить, что видела вещий сон. Или что её осенило, когда она принимала ванну. Или что шестое чувство подсказывает ей взять более мягкий курс.

— И это каким-то образом сделали вы?! — воскликнул ган Одру скорее изумлённо, чем вопросительно. Вновь не получив ответа от фраа Джада, он повернулся ко мне. Уж не знаю, что прочёл ган на моей физиономии. Наверное, смесь растерянности и ужаса. Потому что я совсем недавно видел обрывок альтернативного повествования, в котором мы уничтожили целый орб.

— Неужто вам, ган Одру, преемнику тысячелетней традиции, основанной на вере в то, что мои предшественники вас сюда позвали, так трудно допустить, что мы послали сигнал прагу Эшвар?

— Наверное, нет. Однако спустя столько времени так легко усомниться. Счесть эту веру религией, чей бог умер.

— Хорошо, что вы сомневаетесь, — сказал фраа Джад. — В конце концов, небесного эмиссара сгубила нерассуждающая вера. Но надо тщательно выбирать объект для сомнений. Ваш третий ган уловил поток информации из другого космоса и ошибочно принял его за шифрованное послание предков. Ваши Праги не верят в обе половины истории. Вы отбросили лишь одну половину: что то был зов предков. Однако вы, возможно, по-прежнему верите, что сигнал есть, хотя третий ган и неправильно определил его источник. Поверьте, в таком случае, что информация — Гилеин поток — проходит из космоса в космос.

— Но позвольте спросить: научились ли вы модулировать этот сигнал, посылать с его помощью сообщения?

Я весь обратился в слух. Однако фраа Джад молчал. Ган Одру выждал несколько мгновений, потом сказал:

— Думаю, можно считать, что ответ уже получен. Вы каким-то образом проникли в сознание прага Эшвар.

— Что за сигнал получил третий ган девять столетий назад? — спросил я.

— Пророчество о страшных бедствиях. Убийство священников, сожжение церквей и книг.

— Почему он решил, что это события прошлого?

— Церкви были огромны. Книги написаны незнакомым алфавитом. На некоторых горящих листах были доказательства незнакомых нам теорем — позже наши теоры их подтвердили. На Урнуде есть легенда об утраченном Золотом веке. Ган решил, что смог заглянуть в ту эпоху.

— Но на самом деле он видел Третье разорение, — сказал я.

— Да, по всей вероятности, — ответил ган Одру. — И мой вопрос: вы послали нам это видение или просто так случилось?

Мы здесь... Мы откликнулись на ваш зов. Кто он: последний жрец ложной религии? Ещё один небесный эмиссар?

— Ответ мне неизвестен, — сказал фраа Джад и повернулся ко мне. — Придётся вам выяснять это самим.

— А ты? — спросил я.

— Здесь мои дела закончены, — сказал фраа Джад.

ЧАСТЬ 12. Реквием

Что-то сильно толкало меня в спину, придавая мне ускорение. Так быть не должно.

Нет, просто сила тяжести (или правдоподобная её имитация) прижимала меня к чему-то плоскому и твёрдому. Мне было очень, очень холодно. Я затрясся.

— Пульс и дыхание приближаются к норме, — произнёс голос на ортском. — Содержание кислорода в крови растёт.

Жюль переводил эти слова на какой-то другой язык.

— Температура входит в интервал, совместимый с сознанием.

Кажется, говорили о моём сознании. Я открыл глаза. Приглушённый свет. Я был в маленькой, но вполне уютной комнатке. На краю моей койки сидел Жюль Верн Дюран, чистый и довольный. Это больше всего остального подтверждало впечатление, что прошло много времени. Я был подключён к множеству проводков и трубок. Одна из них вдувала мне в нос что-то прохладное, сухое и приятное. Врач — с Арба! — поглядывал то на меня, то на жужулу. Женщина в белом халате — латерранка — управляла большим аппаратом, прогонявшим мне тёплую воду через... ну, если бы я сказал, через что, вы бы сперва не поверили, а потом пожалели, что я не оставил эту подробность при себе.