Черное копье - Ник Перумов

Растрёпанный, уменьшившийся в числе ангмарский отряд не сразу пришёл в себя; пользуясь этим, роханцы торопливо подхватывали на сёдла своих раненых – или даже убитых, кто ж разберёт в спешке, но, пока не знаешь наверняка, есть надежда, что бессильно рухнувший на землю друг жив, – вот и старались всадники, спасая своих, презрев опасность арбалетных стрел; многие воины марки лишились коней, но оставшиеся в сёдлах прикрывали их. Спешенных оказалось много, почти треть отряда; спасая хозяев, многие роханские скакуны приняли смерть грудью, собой закрыв наездников.

Сбившись в плотный строй, бежали пешие; по бокам, грозя луками оправившимся ангмарцам, скакали верховые. Что-то кричали сотники, подбадривая своих.

И тут наперерез отступающим роханцам выкатились истерлингские панцирники, и Фолко мог только поразиться: насколько хорошо умеет Вождь создавать у противника ложное представление о своих силах! В нужный момент в нужном месте всегда оказывается больше воинов Олмера, чем на то рассчитывали его неприятели.

Истерлинги поспешно выстраивали стену щитов. Их отряд был невелик – едва три сотни пеших, и хоббит невольно отдал должное их храбрости – даже понесших потери роханцев всё равно было больше. Истерлинги явно рассчитывали на ангмарцев – но сколько их сложит головы, прежде чем те подоспеют?

Воинам марки было некуда отворачивать, и не таковы были они, чтобы малодушно искать спасение в одиночку или сдаться на милость победителя. Предводитель истерлингов, вышедший вперёд, не произнёс и половины заготовленной фразы о напрасном кровопролитии, как роханские лучники спустили тетивы. И хоббит здесь не отставал от других.

Пехота истерлингов могла встретить конницу, подобно хирду, сплошной стеной щитов и частоколом копий, но доспехи их оказались неважными, первые ряды валились, битые в лицо, и полк рассыпался. Роханцы прошли над телами, на ходу рубя не успевших отбежать в сторону. Дорога была открыта – только скачи…

Первые хазги вылетали на простор и, чтобы наверняка стрелять, ещё издали осаживали коней, заставляя их опускаться на колени, упирались ногами в землю. На зазубренных наконечниках сидела смерть; стрелы уходили в податливые тела по самое оперение, словно и не встречая на своём пути никаких доспехов. Смерть протянула костлявую лапу за щедрым подаянием. Великая нищенка, она никогда ничего не берёт сама – даятелей достаточно, и никто в Степи ещё не научился добиваться своего, не уплатив ей щедро…

Слишком далеко ещё было до спасительного ущелья; слишком быстро таяли ряды роханцев; сзади начали хлопать арбалеты оправившихся ангмарцев, и Эофар с Эоденом сделали опять же единственно возможное – повернули отряд, спасая его от полного истребления, к узкому ущельицу, с обильной россыпью громадных валунов, перегородившей вход. Уйти из-под хазгских стрел! А там видно будет.

Потеряв почти семь десятков воинов, отряд укрылся за серыми телами камней. С боков ложбину сдавили крутые скалы – не вскарабкаешься, а если, связав из чего ни есть верёвки, всё-таки влезешь – те же хазги тебя и пристрелят снизу.

Оказавшись на время в безопасности, воины марки угрюмо смотрели, как спокойно и не торопясь разворачиваются для атаки вражеские отряды. Ангмарцы спешивались, выстраивали боевой порядок истерлинги, с боков становились хазги.

– А вот теперь, похоже, отступать и впрямь некуда, – пробормотал Малыш, обнажая клинки.

Сотники приказали готовиться к подъёму. Нашлись верёвки. Маленький Гном с присущей ему ловкостью забросил наверх железный якорь-кошку. Один из роханцев ловко полез вверх…

В воздухе мелькнула первая хазгская стрела. Пробитое насквозь тело сорвалось и тяжело ударилось о землю.

– Ну, – вспухли желваки на скулах Эолена, – пора умирать, братья!

Воины молча выстроились у устья ущелья. Приготовили луки, достали последние стрелы. Гномы решительно полезли в первые ряды – биться на просторе. Хоббит пошёл с ними.

Он думал, что должны появиться какие-то высокие мысли, однако их не было, пришло лишь острое, горячее чувство – он собой закроет соратников от хазгских стрел, мифрил им не по зубам; и, даже погибнув, его тело всё равно останется защитой другим… Не стало страха, пришло удивительное окрыление – ну выходите же!

Враги приближались неспешно – куда им торопиться… Роханцам деваться было некуда. Хлестнули первые стрелы хазгов; фаланга истерлингов качнулась и мерным шагом пошла вперёд.

Однако камни неплохо укрывали воинов марки, а Торина, Фолко и Малыша ещё лучше защищал мифрил.

Истерлингов встретили не менее плотные ряды щитов и разящие копья. Впереди всех рубились гномы, и Фолко видел, как Торин богатырским ударом расколол щит, подставленный под его топор; истерлинг отшатнулся, и хоббит тотчас, ловя удобный момент, пустил стрелу. Это не поединок, это битва…

Истерлинги накатились и откатились, оставив почти четыре десятка тел. Роханцы, стоя за грудами камней, отдавали одного за пятерых.

Солнце вскарабкалось в зенит; здесь, в ущелье, лежали зябкие зимние тени. Воины марки застыли в молчаливо-спокойном строю, готовые умереть; они не надеялись на победу, они хотели лишь захватить с собой побольше врагов, мстя за погибший Рохан.

Жуткое зрелище – приготовившиеся умирать бойцы, знающие, что не осталось никакой надежды. Не было ни страха, ни колебаний – одно твердокаменное упорство. И об этом упорстве прекрасно знали враги. Их воины хотели не только победить, но и сохранить жизни.

После неудачной атаки наступило затишье. Затем судьбу попытали ангмарцы. Чёрноплащные арбалетчики, крепкие духом и сильные телом, преодолели разделявшие их с роханцами сажени скорым бегом; хазги не жалели стрел, ни одна голова не могла появиться между камней; лишь трое или четверо лучников, включая хоббита, исхитрялись метать свои стрелы навстречу наступающим.

На подходе ожили ангмарские арбалеты; но сколько стрел ни трать, дело решают мечи. Клинки ангмарцев попусту скользили по броне неутомимых гномов; с рычанием крутил вокруг себя двуручный меч Атлис; строй роханцев не поколебался. Ангмарцы откатились точно так же, как истерлинги.

Затем против засевших в ущелье, точно улитка в раковине, роханцев выдвинули хазгов. Воины народа великих лучников не торопились, но вскоре все воины марки уже стояли или лежали за укрытиями – и всё-таки нет-нет, но стрела хазга и находила цель. Доставалось и лошадям.

«Почему он не подтянет арбалетчиков?» – подумал хоббит о неведомом ему предводителе врагов.

– Сотник! Зачем нам ждать конца здесь? – крикнул кто-то из воинов. – Выйдем в поле, по крайней мере умрём не как барсуки в норе!