Пираты Короля-Солнца(ч1-5,по главу19) - Марина Алексеева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– А вдруг дойдет? Куда уехал ваш друг?
– В Китай – так он сказал.
– Ну и что? Представьте карту Мира. Очень даже может быть, что дойдет. Пишите своему другу, Анри. И я буду писать.
– А вы кому?
– Только не считайте меня маменькиным сыночком, но я хочу написать маме. В Нант.
– Я не считаю. Вы должны написать маме. А разве вы еще не написали? Герцог же сразу сказал, чтобы все на случай оказии написали домой, что с нами все в порядке.
– Нет, – смутился барабанщик, – Времени не было.
– Да у вас совести нет, шевалье де Линьет! Как вы могли! – возмущенно сказал Вандом, – Ваша мама, наверно, волнуется! Напишите немедленно!
– Я напишу, – сказал Ролан.
– Он, видите ли, мемуары пишет… /Анри чуть не выпалил ''какие-то дурацкие''/, на это он время находит! А мать в Нанте, небось, совсем извелась.
– Не мучайте меня, Вандом! Я уже взял бумагу и карандаш. И бутылка рядом.
– Нет, – сказал вредный Вандом, – Буду мучить. Вам не пришло в голову, что вы могли передать записку для вашей матери с Шевреттой?
– С Шевреттой?
– Ну да, с Шевреттой, если вы из Бретани. Мне что, вам объяснять? Или вы не знаете ее девичью фамилию?
– Кто в Бретани не знает Роганов! Знаю, конечно!… Но я… постеснялся… И разве ей до меня было?
– Ну, вашу записку она бы передала.
– Конечно, ведь они знакомы – моя мама и Шевретта.
– Вот видите, какой вы бессовестный! Пишите немедленно, пока не напишете, я отказываюсь с вами разговаривать! Понятно, шевалье?
– Понятно. Вы правы. А вы будете писать этому китаезе?
– Китаезе? – Анри де Вандом от души расхохотался, – Это не китаец! Я никогда живых китайцев не видел! Это француз, и слишком французский француз!
– Как это? – вытаращил глаза Ролан, – Что-то я не очень понимаю эту превосходную степень?!
– Я сам не понимаю и не могу объяснить, но это так.
– В чем же его превосходство?
– Во всем! А сейчас отстаньте от меня, дайте сосредоточиться, я тоже буду писать письмо – в Китай!
– Да я к вам и не пристаю, – промолвил Ролан и принялся писать:
"Дорогая мамочка!
У меня все нормально. Я посылаю тебе это письмо с борта самого лучшего корабля нашего королевства ''Корона'', флагмана эскадры герцога де Бофора, который оказал мне честь, назначив своим барабанщиком при Штабе. У Жюля тоже все нормально.
Я посылаю письмо таким способом, в надежде, что оно скорее дойдет до тебя, и ты не будешь беспокоиться за меня и за Жюля. Кормят нас хорошо. Я здоров. И мы с Жюлем вернемся в Бретань, увенчанные славой, богатые, и восстановим могущество рода де Линьетов. Мы будем достойны нашего героического предка-крестоносца Жоффоруа де Линьета!
Пожалуйста, не ругайся, что я удрал со двора Людовика XIV, куда Вы, дорогая матушка, меня пристроили благодаря протекции любезной герцогини де Шеврез. Перед герцогиней я извинился лично, теперь приношу Вам свои глубочайшие извинения. Просто служба при Дворе – не по моей натуре. Надеюсь, Вы обо мне еще услышите!
Господин де Бофор отнесся ко мне очень благосклонно. И я уверен, что прославлю свое имя! Мне очень нравится наше путешествие, и я пишу свои мемуары. Это, на мой взгляд, уже серьезная вещь, и я надеюсь Вас с ними познакомить. И Вы удостоите мемуары своим благосклонным вниманием, как когда-то мою первую трагедию в стихах ''Тайна друидов'', которая теперь мне кажется полной ерундой по сравнению с мемуарами!
И еще мне очень нравится окружение господина де Бофора. Герцог их называет ''мои львята'', и я надеюсь быть достойным их героического общества!
Перечитав свое письмо, нашел важную ошибку. Но не исправляю – Вы меня ругали за исправления. Я написал неверно имя нашей покровительницы. Сейчас ее зовут графиней де Ла Фер!!! Здорово, правда?
Припадаю к Вашим стопам и почтительно целую Ваши ручки.
Ваш любящий сын, шевалье Ролан де Линьет.
В Нант, Бретань. Графине де Линьет''. х х х
''В Китай. Дворянину, называющему себя Шевалье де Чен-Дени.
/ Исправлено на Сен-Дени /
Мой любимый!
Яд разлуки с тобой отравляет мою жизнь и наполняет мою исстрадавшуюся душу самой черной меланхолией, адскими муками, бесконечной болью. А мир вокруг прекрасен, но что мне этот мир, синее-синее море, яркое-яркое солнце, белые-белые паруса, когда в этом мире нет тебя, мой любимый!
О Шевалье, я вспоминаю тебя, твои синие глаза, твои нежные уста, твой звонкий голос, твои пламенные поцелуи… Кажется, все… Нет, не все – еще твою шпагу, которая сломалась по моей вине… Надеюсь, ты уже починил ее, и она защищает тебя от всех бед и опасностей в далеком Китае. А еще тебя должны защищать мои молитвы… И твой Ангел-Хранитель…
Мое письмо, конечно, не найдет тебя – я уверена, что не найдет… и все-таки я немного надеюсь на чудо, госпдин де Сен-Дени!
Но, если чудо свершится, и ты будешь держать в руках этот листок – запомни – я люблю тебя и буду любить всей душой и всю жизнь. В этом, господин де Сен-Дени, я поклялась перед всем высшим обществом Парижа. Я дала торжественную клятву, что либо выйду за вас замуж, либо уйду в монастырь, если вы не сможете или не захотите жениться на мне.
Прощайте, Шевалье. Но молю Бога, чтобы мы с вами встретились… И, если всемогущий Господь надо мной сжалится, о мой любимый Шевалье де Сен-Дени, так и не захотевший открыть свое настоящее имя, мы встретимся скорее рано, чем поздно.
Любящая вас Анжелика де Бофор''.
– Вот, – сказал Ролан, – На горизонте показался…
– Пиратский корабль? – ахнул Вандом, оторвавшись от своего письма и взглянув на линию горизонта, – Где?
– Вы не туда смотрите, друг мой.
– Я смотрю на горизонт.
– Я имел в виду не настоящий горизонт. Я просто так сказал. Выражение такое.
– Следите за своей речью, Ролан, вы же писатель, – сказал Анри, – Так что там, на вашем горизонте?
– Не что, а кто, – поправил Ролан, улыбаясь, – Наш Вожак собственной персоной.
– Ой! – пискнул Анри, – Сейчас нас прогонит, как пить дать.
Он поспешно засунул в бутылку свое свернутое письмо и заткнул пробкой. ''Ну, это мы еще посмотрим'', – проворчал Анри.
– Вы испугались, Анри? С чего это нас прогонять? Мы тоже имеем право здесь находиться, как все Пираты!
– Утром он велел мне не высовывать носа из каюты! В весьма резких выражениях!
– Мне тоже Жюль велел здесь не появляться. Но ситуация изменилась. Я забыл вам сказать, извините!
Анри перевел дух.
– Бросайте якорь, Вожак! – сказал паж.
Пиратский Вожак подошел к пажу и барабанщику.
– О, навели порядок, – заметил он, – Молодцы.
Ролан просиял, а Анри надулся.
