Моя идеальная - Настя Мирная

Обречённо вздохнув, набираю Артёма.

— Только не говори, что ты ещё на работе. — сразу бурчит муж, чем вызывает у меня улыбку.

— Ты же знаешь, что у меня висяк по Невскому.

— Настя, — предупреждающе рычит Тёма, — ты обещала сегодня не задерживаться. Между прочим, твой отпуск уже начался. Так что давай, собирай вещи и домой. Мы тебя уже заждались.

Качаю головой и потираю переносицу. Глаза нестерпимо жжёт от усталости.

— Я не могу оставить это дело на полпути, Артём.

— Можешь, Настя. Если через час тебя не будет дома, то я сам приеду за тобой. Детям нужна мама, а мне нужна моя жена.

— Знаю, Тёма. Извини. Я скоро приеду.

— Насть, я понимаю, как для тебя это важно, но не можешь же ты жить на работе. Рано или поздно ты его посадишь, как и всех остальных. Но если ты не будешь отдыхать, то…

Закончить фразу не даю, потому что и без того знаю, что он прав. Я сгораю на службе. Если погружаюсь в какое-то дело, то просто выпадаю из реальности, забывая обо всём на свете.

— Всё, любимый, сейчас наведу порядок и сразу домой. — выбиваю, зажимая телефон между плечом и ухом и собирая в кучу листы бумаги.

— У тебя час. — напоминает безапелляционно.

— Слушаю и повинуюсь. Скоро буду. — смеюсь, сбрасывая вызов.

Сколько бы лет не прошло, а он всё равно ставит мне временные ультиматумы. Вот только словами он не ограничивается. Уже несколько раз являлся в мой прошлый участок и закидывал меня на плечо, давая понять, что если не пойду сама, то он протащит меня в таком виде перед подчинёнными.

Злиться бы мне на него, но не выходит.

Подготовив все необходимые бумаги и разложив по папкам, двигаю на выход.

— Удачного отпуска, товарищ капитан.

— Спасибо. — отвечаю с улыбкой, понимая, что действительно счастлива тому, что смогу отдохнуть ото всех ужасов, с которыми приходится сталкиваться на работе.

После второго декрета я перевелась в убойный отдел, потому что с моим уровнем менталистики глупо растрачивать способности на ограблениях и мошенничестве. Правда, пришлось долго убеждать мужа в том, что это не повлияет на меня и моё отношение к жизни.

И я действительно справляюсь. Пришлось научиться абстрагироваться от работы, как только выхожу с участка, чтобы не нести все кошмары этого несправедливого мира домой, к семье.

На улице первая сентябрьская прохладная ночь, но я даже не накидываю пиджак, пока иду к Панамере. Вбиваю воздух до отказа в лёгкие и не выпускаю, пока не появляется затяжное давление.

Ровно шесть лет назад одна случайная встреча, один быстрый взгляд, стечение обстоятельств изменили всю мою жизнь. Все мои устои и правила разлетелись в щепки, а моральные принципы просто перестали существовать. В тот день сгорела в огне идеальная девочка для родителей, а из её пепла восстала девушка, которой было предначертано стать женой Артёма Северова и мамой его детей.

Если бы кто-то сказал мне, что один затяжной зрительный контакт способен так перевернуть не только всю мою жизнь, но и моё восприятие мира, то я назвала бы этого человека идиотом. Но это было до всех этих событий, а сейчас, коротко хмыкнув, сажусь в спорткар и завожу мотор.

Мне редко удаётся найти время, чтобы просто погонять на Пантере, поэтому я так люблю возвращаться домой после полуночи, когда дороги пустеют, а лёгкий ветерок, врываясь в открытое настежь окно, теребит обрезанные до лопаток волосы. Стягиваю резинку и позволяю прядям бить меня по лицу.

Артём долго не мог смириться с моим решением подстричься, но когда маленькие загребущие ручонки вечно норовят оттаскать тебя за волосы, приходится идти на кардинальные меры. К тому же с моей работой не только нет времени на уход за длинной шевелюрой, но она ещё и мешает.

Впрочем, я всё же отращиваю волосы, потому что без них чувствую себя, как бы это сказать… Не собой, что ли? Два года назад они едва доставали до плеч.

На дороге безбожно превышаю скорость, но это позволяет мне расслабиться и отпустить тяжесть последнего рабочего дня. Вот такой я неправильный блюститель закона, но в своё оправдание могу сказать, что делаю я это с умом, всегда сбрасываю перед зеброй или перекрёстком и только на свободных участках набираю до сотни, хотя иногда так и тянет свернуть в сторону загорода и положить стрелку.

Иногда я скучаю по той двадцатилетней бесшабашной себе, но теперь на моих плечах не только груз ответственности перед семьёй, но и перед законом, который я давала клятву блюсти и защищать.

Впрочем, двадцать лишних километров на спидометре не такая уж большая провинность.

Загнав Порше в гараж, который мы купили пару лет назад, пробегаюсь взглядом по Гелику и улыбаюсь, вспоминая, как мы умудрились сделать в нём второго ребёнка.

Мы были не готовы ко второй беременности, но даже мысли не допускали о том, чтобы прервать её.

В первое же утро, когда я слетела с постели и вывернула наизнанку желудок, муж отправился в аптеку и купил тест. Я очень боялась увидеть две полоски, поэтому результат мне озвучивал Артём. Едва он сказал, что тест положительный, я чуть не впала в истерику, но, увидев его растерянное лицо, тут же начала хохотать, потому что он был удивлён не меньше меня.

С тех пор я больше не доверяю оральным контрацептивам.

Вероника, на удивление, оказалась очень тихим и спокойным ребёнком, и мы с Тёмой до сих пор не можем понять, в кого она такая. Зато вот Сашка отыгрался на нас за двоих. Если с дочкой мы спокойно спали всю ночь, лишь изредка вставая, чтобы покормить или сменить подгузник, то с сыном забыли, что такое сон. Даже во время беременности он вечно пинался, крутился, и вообще чувство было такое, что внутри меня растёт акробат. Так ещё и утренняя тошнота растянулась на двадцать часов в сутки. Я только закончила учёбу и начала работать, поэтому было чертовски сложно, но и с этим мы справились вместе. Как только Сашка немного подрос, то стал оставаться с бабушками.

Хорошо, что они всегда готовы посидеть с внуками, пока мы работаем.

В квартиру вхожу очень тихо, чтобы не разбудить детей. Не успеваю даже скинуть туфли, как оказываюсь в крепких объятиях любимого мужчины, а его рот припечатывает мои губы жадным поцелуем.

— Я тоже скучала, родной. — шепчу, как только отстраняется от меня, возвращая возможность дышать.

— Голодная? — выбивает тихо, кося глаза в сторону