Алфавитный патерик. Достопамятные сказания о подвижничестве святых и блаженных отцов - Коллектив авторов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
2. Один старец, монах, живший близ Никополя, после себя оставил авве Геласию келью с окружающим ее полем. Но какой-то крестьянин Ваката, знаменитого тогда в Никополе Палестинском, родственник умершего старца, пришел к этому Вакату и просил его взять то поле, как бы долженствовавшее по законам к нему перейти. Вакат, как человек сильный, покушался самовольно отнять поле у аввы Геласия; но старец, не желая отдать монашеской кельи мирянину, не уступал. Вакат подстерег, когда рабочий скот аввы Геласия перевозил маслины с доставшегося ему поля, силою увел его, взял маслины в свой дом и едва, и то с бранью, отпустил скот с его упряжью. Блаженный старец совсем не присвоял себе плодов, а только не уступал во владение поля, по сказанной причине. Вакат, раздраженный против старца и побуждаемый другими нуждами (ибо любил судиться), отправляется в Константинополь, путешествуя пешком. Проходя чрез Антиохию, где тогда святой Симеон сиял как великое светило (потому что был более, нежели обыкновенный человек), Вакат услышал о делах его и, как христианин, пожелал видеть святого. Святой Симеон, увидев со столпа Ваката, только вошедшего в монастырь, спросил: откуда ты и куда идешь? Вакат отвечает: я из Палестины и иду в Константинополь. – А зачем? – спросил святой Симеон. – По многим нуждам, отвечал Вакат; надеюсь по молитвам твоей святости возвратиться назад и припасть к святым стопам твоим. Святой Симеон отвечает ему: жалкий человек! ты не хочешь признаться, что идешь против человека Божия; но не будет тебе счастья, и ты не увидишь более твоего дома. Итак, если ты послушаешь моего совета, то спеши отсюда к нему, раскайся пред ним, ежели только живым дойдешь до места. Вакат тотчас впал в горячку, и бывшие с ним, положив его на носилки, спешили, по слову святого Симеона, достигнуть страны своей, чтобы раскаяться пред аввою Геласием. Но, прийдя в Вирит, он скончался, не увидав дома своего, по предсказанию святого. Сын его, по имени также Вакат, по смерти своего отца об этом рассказывал многим людям, достойным доверия.
3. Многие из учеников аввы Геласия рассказывали о нем еще следующее. Однажды принесли братия рыбу. Повар, изжарив ее, отнес ключнику монастырскому. Ключник по какой-то нужде вышел из кельи. Оставив рыбу в сосуде на полу, он велел мальчику, прислужнику блаженного Геласия, стеречь ее до того времени, как он возвратится. Мальчик разлакомился и без пощады начал есть рыбу. Ключник, войдя и увидя, что мальчик сидит на полу и ест рыбу, в негодовании неосторожно толкнул его ногою. По какому-то действию мальчик поражен был смертельно и, испустив дух, умер. Ключник, объятый страхом, положил его на свою постель и покрыл, а сам, прибежав, пал к ногам аввы Геласия и рассказал ему о случившемся. Старец, запретив сказывать о том кому-либо другому, велел ему вечером, когда все успокоятся, принести мальчика в предолтарие, положить пред жертвенником, а самому уйти. Старец пришел в предолтарие и стал на молитву. Когда настал час ночного псалмопения и собрались братия, старец вышел, а за ним шел мальчик. О деле сем никто не знал при жизни старца, кроме его самого и ключника.
4. Не одни только ученики аввы Геласия, но многие, часто посещавшие его, рассказывали о нем следующее. Во время Вселенского Собора в Халкидоне Феодосий, один из первых защитников Диоскорова раскола в Палестине, предупреждая других епископов, уже намеревавшихся возвратиться к своим Церквам (а он был в Константинополе, изгнанный из своего Отечества за всегдашние вмешательства в возмущения), бросился в монастырь к авве Геласию и говорил, будто Собор утвердил учение Нестория, – думая таким образом увлечь святого на помощь своему обману и расколу. Старец, по внешности сего человека и по разумению, свыше ему дарованному, проникнув злое намерение Феодосия, не увлекся на сторону сего отступника, как тогда сделали почти все, но отослал его с бесчестием, как и прилично было. Он вывел на средину мальчика, которого воскресил из мертвых, и с важным видом сказал Феодосию: если ты хочешь рассуждать о вере, то вот он будет тебя слушать и говорить с тобою; а мне недосуг слушать тебя. Феодосий, пристыженный такими словами, устремился в Святой град и там, под видом ревности по Боге, увлекает на свою сторону все монашество, увлекает также и бывшую в то время там царицу и таким образом при ее содействии силою занял Иерусалимский престол, предвосхитив его убийствами и другими нечестивыми и противозаконными делами, о которых еще и ныне помнят многие. Получив власть и достигнув своей цели, он рукоположил множество епископов, отнимая в то же время престолы у епископов, еще не возвратившихся. Тогда он призывает и авву Геласия, приводит его в храм, лаская и вместе устрашая. Когда старец вошел в храм, Феодосий говорит ему: произнеси анафему на Ювеналия. Нимало не устрашившись, Геласий отвечал: я не знаю другого епископа Иерусалимского, кроме Ювеналия. Феодосий, опасаясь, чтобы и другие не стали подражать благочестивой ревности его, велел с бесчестием выгнать его из церкви. Последователи раскола Феодосия взяли старца, обложили его со всех сторон дровами и грозили сжечь его; но, видя, что он не боится
