Тот, кто убьет - Салли Грин

— Никогда о ней не слышал, — говорю я.

— А ты ее знаешь, ба? — спрашивает Арран.

Бабушка хмурится и как-то осторожно кивает.

— И?

— Просто старая ведьма.

— Ну, это-то мы и сами сообразили, — говорит Арран.

— Она… я… я давно ничего о ней не слышала.

— Как давно?

— С юности. Она когда-то работала в Совете, а потом… стала немного странной.

— Странной?

— Необычной.

— То есть спятила.

— Ну… стала странно вести себя, бросалась обвинениями направо и налево. Сначала все думали, что она вредит только самой себе, потом стало ясно, что она сошла с ума. Она то ли танцевала на совещании, то ли пела любовные серенады Главе Совета. В общем, ее выгнали с позором. Мало кто сочувствовал ей тогда.

— А зачем она пригласила Натана к себе на день рождения?

Бабушка не отвечает. Перечитав приглашение, она опять берется за чайник.

— Так ты пойдешь? — спрашивает Арран.

Бабушка держит в руках пустой заварочный чайник. Я говорю:

— Чокнутая старая ведьма. Никого больше не пригласила. Я ее не знаю, и вообще без разрешения Совета мне никуда ходить не положено. — Я улыбаюсь Аррану. — Так что, без сомнения, я иду.

Бабушка отставляет чайник, так и не налив в него воды.

День рождения через четыре дня. За это время я не узнаю ничего нового о Мэри от бабушки, которая, стоит мне завести о ней разговор, тут же заставляет меня повторять инструкции, которые Мэри написала на обороте карточки. Там крохотная карта с указаниями времени, в которое я должен быть в том или ином месте. Бабушка говорит, что я должен следовать им буквально.

Я отправляюсь в путь ранним утром дня рождения и начинаю с железнодорожной станции нашего городка. Там я сажусь сначала в один поезд, потом в другой, потом в автобус и еще в один автобус. Путешествие получается длинным, и хотя я мог бы уехать двумя автобусами раньше, но инструкции мне даны четкие, и я им следую.

Потом я долго иду пешком. Дойдя до определенного места в лесу, жду, когда пройдет достаточно времени, и только потом перебираюсь на следующее, где вновь жду «своего» времени, чтобы двинутся дальше. Лес тут — настоящая чащоба, и, чем дальше я продвигаюсь, тем тише становится вокруг. В ожидании последнего перехода я понимаю, что в голове у меня больше не шумит, а вокруг благодатная тишь. Раздумывая о том, каких именно шумов я больше не различаю, я едва не пропускаю время. Но мне все же удается соблюсти расписание, и вскоре я выхожу к ветхому дому посреди поляны.

Слева перед ним что-то клюют куры, грядки с овощами, справа журчит ручей. Я сворачиваю направо зачерпнуть воды. Она чистая и сладкая. Мелководный ручей совсем узкий, так что мне не надо даже делать шире шаг, чтобы перешагнуть через него. Я обхожу вокруг дома: он такой ветхий, что задняя стена уже почти отвалилась, и заглядываю в спальню, где гуляет курица. Я продолжаю обход, пока не нахожу зеленую деревянную дверь, в которую стучу легонько, чтобы она, чего доброго, не отвалилась из-за ветхости.

— Что за радость сидеть дома в такой славный денек?

Я поворачиваюсь на голос.

Его сильные, молодые звуки совсем не вяжутся с горбатой старой ведьмой в мятой широкополой шляпе, мешковатом джемпере крупной вязки, в потертых, дырявых джинсах и покрытых грязной коркой резиновых сапогах.

— Мэри? — Я не совсем уверен в этом, меня сбивают с толку редкие седые усы.

— Зато нет нужды спрашивать, кто ты такой. — Что ж, голос точно женский.

— С днем рождения. — Я протягиваю ей корзинку с подарками, но она даже не пытается ее взять.

— Это подарки. Для вас.

Она по-прежнему молчит.

Я опускаю корзинку.

Она издает звук, напоминающий то ли кашель, то ли смех, отчего по подбородку у нее начинает течь слюна, и тут же привычным жестом утирается рукавом.

— Что, никогда не видел старой ведьмы?

— Не часто… одним словом — нет…

Она всматривается в меня пристальнее, и я прекращаю мямлить.

Ее спина согнута почти вдвое, так что ей приходится запрокидывать голову, чтобы смотреть на меня.

— Может, ты и не совсем такой, как твой отец, хотя сначала я так о тебе и подумала. Но внешне ты все же на него похож.

— Вы его знаете… в смысле… вы встречались?

Не обращая внимания на мой вопрос, она берет у меня корзинку.

— Это мне? Подарки?

Прикидывается, будто плохо слышит, хотя, по-моему, со слухом у нее все в порядке.

Она подходит к ручью и опускается на небольшой травяной холмик. Я сажусь рядом, она вытаскивает из корзины баночку джема.

— Слива?

— Яблоко и ежевика. Из нашего сада. Бабушка варила.

— Старая сука.

У меня отвисает челюсть.

— А это? — В руке у нее большой глиняный горшок, запечатанный воском и перевязанный ленточкой.

— Мммм… мазь, для суставов, чтобы не болели.

— Да! — Она ставит горшок на траву и уточняет: — Это точно — мази у нее всегда были превосходные. Надо полагать Дар у нее такой же сильный, как и прежде?

— Да.

— Корзинка тоже славная. В доме не бывает слишком много корзин, вот что я тебе скажу. — Она рассматривает корзинку, вертя ее то так, то эдак. — Если за сегодняшний день ты ничему больше не научишься, запомни хотя бы это.

Я глупо киваю и опять бормочу свой вопрос:

— Вы видели Маркуса?

Не обращая на меня внимания, она достает из корзинки последний подарок: скрученный лист бумаги, аккуратно перевязанный тонкой полоской кожи, которую она снимает и кладет обратно в корзинку, приговаривая:

— Ох и везет мне сегодня. Давненько у меня такого урожайного дня рождения не было… ох давненько.

Мэри разворачивает бумагу: это рисунок пером, я нарисовал для нее деревья и белок. Она долго разглядывает его, потом говорит:

— По-моему, твой отец любит рисовать. У него талант, и у тебя тоже.

Очень интересно? Откуда она об этом знает?

— Вежливые люди отвечают «спасибо», когда им говорят комплимент.

Я бормочу:

— Спасибо.

Мэри улыбается.

— Хороший мальчик. Ну а теперь выпьем чаю с тортом… девяносто свечей — это интересно.

Через какое-то время мы сидим на той же траве с чаем и именинным тортом. Свечки — ровно девяносто — отсчитывала Мэри, а ставил на небольшой вишневый торт я, и до сих пор не могу понять, как они туда поместились. Буркнув какое-то заклинание, Мэри щелкнула пальцами, и свечки зажглись. Потом она дунула, но из ее рта вылетело больше слюны, чем воздуха, и мне пришлось тушить непогасшие свечки кухонным полотенцем. За все это время я не узнал от Мэри ничего, кроме того, что именно она кладет в пирог, где хранит запас свечей и как ей хочется, чтобы кто-нибудь, наконец, придумал заклинание, прогоняющее слизней с огорода.

Тогда я спрашиваю ее, почему она позвала меня на свой день рождения.

Она говорит:

— Ну не сидеть же мне тут в одиночку, правда?

— Почему вы не позвали мою бабушку?

Мэри, причмокивая, делает большой глоток остывшего чая из своей чашки и звучно рыгает.

— Я пригласила тебя потому, что хотела поговорить с тобой, а бабушку твою не пригласила потому, что с ней мне говорить не о чем. — Она снова рыгает. — Да уж, хороший получился пирог.

— А о чем вы хотите поговорить?

— О Совете и о твоем отце. Хотя про него я мало что знаю. Зато я много знаю про Совет. Я там работала.

— Бабушка мне говорила.

Молчание.

— Что ты знаешь о Совете, Натан?

Я пожимаю плечами:

— Мне приходится ездить к ним на Освидетельствования и выполнять их уведомления.

— Расскажи-ка.

Я излагаю факты.

Пока я говорю, Мэри молчит, только кивает да время от времени пускает слюну.

— Думаю, если я пойду на следующее Освидетельствование, меня убьют.

— Может быть… но, скорее всего, нет. Иначе они бы уже давно с тобой разделались. И если ты еще жив, то это не потому, что они такие добрые, уж поверь.

— А вы знаете, почему?

— У меня есть кое-какие догадки. — Она вытирает рукавом рот и хлопает меня по руке ладонью. — Скоро тебе надо будет уходить.

Солнце уже за деревьями.

— Да. Поздно уже.

Она вцепляется в мою руку своими кривыми пальцами, точно клешнями.

— Да не отсюда уходить. Тебе придется скоро уйти из дома. Найти Меркури. Она тебе поможет. Даст три подарка.

— Но мой отец…

— Найти отца даже не пытайся. Меркури тебе поможет. Она помогает Ведьмам, попавшим в беду. Конечно, не бесплатно. Но она тебе поможет.

— Кто такая Меркури?

— Одна Черная Ведьма. Старая Черная Ведьма. Ха! Считаешь меня старухой. Она — вот кто старуха! Но Дар у нее сильный, очень сильный. Она может контролировать погоду.

— Но как она может дать мне кровь? Она же мне не мать и не бабушка.

— Нет, зато она очень дальновидная деловая женщина. Самое смешное, что процветание бизнеса Меркури обеспечил Совет. Видишь ли, много лет назад они решили создать банк крови всех Белых Ведьм, чтобы, если ребенок останется без родителей, Совет мог заменить их и провести церемонию Дарения.