Хикори, дикори, док... - Агата Кристи

— А вместо этого все кончилось хорошо, и мисс Остин уже слышала свадебные колокола.

— Ну, от Колина Макнабба всего можно ожидать. — Джин Томлинсон не скрывала злобы. — Я уверена, что он — атеист. И вообще он — скептик и циник… Очень неприятный молодой человек. Не удивлюсь, если выяснится, что он — коммунист!

— Неужели? — воскликнул инспектор Шарп и покачал головой. — Ай-ай-ай.

— Абсолютно убеждена, что он выгораживал Силию потому, что для него частная собственность не священна. Он, видно, считает, что чужое брать не зазорно.

— Но все-таки, — возразил инспектор, — мисс Остин сама призналась в кражах.

— После того как ее уличили, — резко отпарировала Джин.

— Кто ее уличил?

— Ну этот, мистер.., как его звали… Пуаро, который приходил к нам.

— А почему вы решили, что он ее уличил? Он ничего конкретного не говорил. Просто посоветовал вызвать полицию.

— Ну значит, он дал ей понять, что знает. И, увидев, что игра проиграна, она поспешила покаяться.

— А как насчет конспектов Элизабет Джонстон? Она и в этом созналась?

— Честно говоря, не знаю. Наверное.

— Ошибаетесь, — сказал Шарп. — Она упорно настаивала на своей непричастности к этой истории.

— Ну, может быть. Пожалуй, здесь она действительно ни при чем.

— На ваш взгляд, тут замешан Найджел Чэпмен?

— Да нет. Скорее мистер Акибомбо.

— Правда? А почему?

— Из зависти. Цветные вообще страшно завистливы и истеричны.

— Интересно… А когда вы в последний раз видели Силию Остин?

— В пятницу вечером, после ужина.

— Кто пошел спать раньше: она или вы?

— Да.

— Вы не заходили потом к ней в комнату?

— Нет.

— А кто, по-вашему, мог подсыпать ей в кофе морфий — если, конечно, его подсыпали в кофе?

— Понятия не имею.

— Скажите, а никто из студентов не держал морфий в общежитии?

— Да нет.., наверное, нет.

— Вы как-то нерешительно отвечаете, мисс Томлинсон.

— Я просто подумала… Понимаете, тут был один глупый спор.

— Какой спор?

— Однажды наши мальчики поспорили…

— О чем же?

— Они спорили об убийствах, о том, каким способом можно убить человека. И в частности, о ядах.

— И кто же участвовал в споре?

— По-моему, начали его Колин с Найджелом, потом к ним присоединился Лен Бейтсон.., да, еще там была Патрисия.

— А не могли бы вы вспомнить поточнее, о чем они говорили? Как возник спор?

Джин Томлинсон немного подумала.

— По-моему, сначала они спорили об отравлениях.., дескать, яд достать трудно, и убийца обычно попадается либо при попытке купить яд, либо потом полиция «вычисляет», где он мог его достать. А Найджел сказал, что вовсе не обязательно. Он утверждал, что может достать яд, и ни одна живая душа ничего не узнает. Лен Бейтсон сказал, что Найджел болтает чепуху, а Найджел возразил, что готов доказать свою правоту делом. Пат, естественно, поддержала Найджела; она сказала, что и Лен, и Колин.., да и Силия тоже могут раздобыть яд в больнице. Но у Найджела на уме было совсем другое. Он сказал, что Силия не сможет незаметно изъять препарат из аптеки. Рано или поздно его хватятся и поймут, каким образом он исчез. Но Пат с ним не согласилась; ведь Силия может, сказала она, перелить содержимое пузырька, а туда налить что-нибудь другое. Колин засмеялся и сказал, что пациенты забросают врачей жалобами. Но Найджел, оказывается, не собирался прибегать к подобным ухищрениям. Он сказал, что хотя он и не имеет прямого доступа к лекарствам — ведь он не врач и не фармацевт, — однако все равно ему ничего не стоит достать яд тремя различными способами. Тут Лен Бейтсон спросил: «Ну, допустим, а какими?» А Найджел ему в ответ; «Сейчас я этого не скажу, но спорим, что через три недели я продемонстрирую тебе три пузырька со смертельными ядами!» А Лен сказал: «Ставлю пять фунтов, что ничего у тебя не выйдет».

— И что дальше? — спросил инспектор, когда Джин умолкла.

— Разговоры о ядах на какое-то время прекратились, но однажды вечером — мы сидели в гостиной — Найджел сказал: «Ну что ж, ребята, я свое слово сдержал». И положил на стол пластмассовый пузырек с таблетками гиосцина[25], пузырек с настойкой наперстянки[26] и маленький флакончик с тартратом морфия.

— Флакончик с тартратом морфия? — резко спросил инспектор. — На нем что, была наклейка?

— Да. Ярлычок больницы Святой Екатерины. Я точно помню, поскольку не могла не обратить на это внимание.

— А на пузырьке и таблетках были ярлычки?

— Я не заметила, но больничных этикеток точно не было.

— И что произошло дальше?

— Разумеется, все принялись это обсуждать. Лен Бейтсон сказал: «Учти, что если теперь ты кого-нибудь отравишь, тебя найдут в два счета». А Найджел ответил: «Ошибаешься. Я не медик, к больницам отношения не имею, так что никому и в голову не придет меня подозревать. Тем более что я эти яды не покупал». А Колин Макнабб вынул трубку изо рта и сказал: «Да тебе бы никто и не продал без рецепта». В общем, они попререкались, но в конце концов Лен признал себя побежденным. «Правда, сейчас у меня нет денег, но я заплачу, не сомневайся, — сказал он и добавил:

— А что мы будем делать с вещественными доказательствами твоей правоты?» Найджел усмехнулся и осветил, что лучше выбросить их от греха подальше, и тогда они вытряхнули таблетки и порошок в камин, а настойку наперстянки вылили в туалет.

— А куда они дели пузырьки?

— Не знаю. Наверное, выкинули в корзину для мусора.

— Значит, яды они точно уничтожили?

— Да, конечно. Я своими глазами видела.

— Когда это случилось?

— Недели две тому назад.., примерно…

— Понятно. Спасибо, мисс Томлинсон.

Однако Джин уходить не торопилась, явно надеясь разузнать побольше.

— Вы думаете, то, что я рассказала, важно?

— Пока не знаю, может быть… Какое-то время инспектор Шарп сидел, задумавшись. Потом опять вызвал Найджела Чэпмена.

— Мисс Джин Томлинсон сделала весьма интересное заявление, — сказал он.

— Да? И против кого же вас настраивала наша дорогая Джин? Против меня?

— Она рассказала мне любопытную историю о ядах.., связанную с вами, мистер Чэпмен.

— Что вы говорите! Но какое отношение к ядам имею я?

— Значит, вы отрицаете, что несколько недель назад держали пари с мистером Бейтсоном, утверждая, что можете тайком от всех раздобыть яд?

— Ах, вы об этом! — Найджела внезапно озарило. — Да-да, конечно! Совсем из головы вон, вот умора! Я и забыл, что Джин была тогда с нами. А вы этому придаете значение?

— Пока не знаю. Стало быть, мисс Томлинсон сказала правду?

— Ну конечно, мы тогда спорили. Колин с Леном рассуждали с таким умным видом, ни дать ни взять великие специалисты. А я возьми и брякни, что яд может достать любой дурак, стоит лишь немного пошевелить мозгами… Я сказал, что знаю три разных способа и могу осуществить каждый из них.

— И приступили к делу?

— Так точно, инспектор.

— Так какие же это способы, мистер Чэпмен?

Найджел слегка наклонил голову набок.

— Вы хотите, чтобы я скомпрометировал себя перед лицом закона? — спросил он. — Но тогда вы обязаны предупредить меня, что идет официальный допрос.

— До этого пока не дошло, мистер Чэпмен. Но, разумеется, вам незачем себя компрометировать, как вы изволили выразиться. Вы вправе не отвечать на мои вопросы.

— Да нет, я, пожалуй, лучше отвечу.

Найджел явно обдумывал, как ему поступить; на его губах играла легкая улыбка.

— Конечно, — сказал он, — мои действия были противозаконны. И если вы сочтете нужным, то вполне можете привлечь меня к ответственности. С другой стороны, вы расследуете убийство, и если история с ядами имеет какое-то отношение к смерти бедняжки Силии, то, наверное, лучше рассказать вам правду.

— Вы рассуждаете весьма здраво. Итак, я вас слушаю.

— Видите ли, — Найджел откинулся на спинку стула, — в нашей прессе часто появляются сообщения о том, что сельские врачи, когда ездят к пациентам, частенько теряют отнюдь не безопасные лекарства. Газеты предупреждают, что это может привести к трагическим последствиям.

— Так.

— Ну, вот мне и пришла в голову мысль: отправиться в деревню, и когда местный лекарь будет объезжать своих подопечных, как тень следовать за ним, а при удобном случае заглянуть к нему в чемоданчик и позаимствовать нужное лекарство. Ведь врачи нередко оставляют свои чемоданчики в машине — не к каждому больному врач берет его с собой.

— И что дальше?

— Да, собственно говоря, ничего. Это и был способ номер один. Сначала я охотился за одним врачом, потом за другим и, наконец, напал на растяпу. Достать яд оказалось проще простого. Он оставил машину за фермой, в совершенно безлюдном месте. Я открыл дверцу, порылся в чемоданчике и выудил оттуда пузырек с гиосцином.

— Ясно. А второй яд?

— Второй мне, кстати, помогла раздобыть наша Силия. Невольно, конечно. Она была, — я вам уже говорил, — немного наивной и не заподозрила подвоха. Я заморочил ей голову всякими латинскими названиями, а потом спросил, умеет ли она выписывать рецепты, как настоящие доктора. Выпиши мне, например, сказал я, настойку наперстянки. И она выписала, святая простота. Так что мне осталось лишь разыскать в справочнике фамилию врача, живущего на окраине Лондона и поставить его инициалы и неразборчивую подпись. После чего я отправился в одну из центральных аптек, где не знают этого врача, и мне спокойно продали нужное лекарство. Наперстянку прописывают в больших дозах при сердечно-сосудистых заболеваниях, а рецепт у меня был на бланке отеля.