Комендант мертвой крепости - Владимир Аренев

Сложней всего пришлось с бархагами: гигантские, по плечо взрослому дойхару, жуки пугали Сиврима. Может, дело было в бесстрастном взгляде двух тусклых полусфер, может, в обманчиво громоздких телах — Сиврим сам не знал. Но твари чуяли его страх и не желали выполнять даже простейшие команды.

— Боится? — переспросил господин Оттенс у жучника. — Заприте его с ними на пару дней, я что, должен вас учить?!

Как ни странно, это сработало: уже через неделю Сиврим с лёгкостью забирался в седло, что находилось между сросшимися надкрыльями и головой; виртуозно управлял самыми норовистыми жуками…

Словом, во всём юный герой-самородок «оправдывал», старался изо всех сил. При этом — уже сознательно — играл роль наивного, обаятельного простофили из захолустья. Играл, пожалуй, с удовольствием… — до тех самых пор, пока в Кнуттимр не заявился протрезвевший отец. Обвинениям ойвира («поднял руку на мать!», «дерзил отцу!») не то чтобы поверили. Просто не могли проигнорировать. Поэтому «самородка» и наградили, и покарали.

«Нет почётней награды, чем право служить кройбелсу и державе», — это Сиврим сам сказал, никто за язык не тянул… хотя кое-кто подучил, конечно. Господин Оттенс искренне заботился о судьбе своего подопечного — от неё в некотором смысле зависело будущее самого чиновника. Сиврим, в свою очередь, знал, что такое благодарность, и делал именно то, чего от него ожидали. По правде сказать, всё, даже перспектива провести ближайшие несколько лет в далёком захолустье, казалось более привлекательным, чем возвращение в родной замок. Который, кстати, — разве не захолустье?!

Если задуматься, Сиврим пробыл в Кнуттимре не так уж долго. Чуть больше полугода — это не срок для тех, кто живёт там с рождения. Но молодой Вёйбур ни дня не потратил впустую: умел учиться и схватывал на лету; знал, чего хочет, — и за эти месяцы изменился сильнее, чем иные меняются за годы.

Он не ждал от поездки в Горелый Шандал ничего особенного. И сам до конца не решил, как станет себя вести. «По обстоятельствам», — вот, наверное, самый правильный ответ. Ровно так, как советовал придворный чиновник, знающий жизнь господин Оттенс по прозвищу Силок. «По обстоятельствам, и не лезть на рожон».

Вот только он же, чиновник, прислал перед самым отъездом Сиврима записку. Всего две строки: «Будь осторожен с алаксаром. Прислушивайся к его советам».

Две строки — но в них бездна смысла, если хоть немного знать о том, как изъясняются при дворе. А если знать кое-что и о самом алаксаре…

Слухи о Хромом доходили до Сиврима с первых же дней. Большая их часть была настолько нелепой, что он сразу решил: выдумки! У придворных тоже есть чувство юмора (так они думают). А не разыграть провинциала — себя обидеть, что тут непонятного?

В самом деле: ну не может же быть, чтобы при дойхарском дворе жил, причём уже лет шестнадцать, некий безымянный алаксар, попавший в столицу неведомо как (говорили — через портал, прямо в приёмные покои кройбелса, — что равнозначно «неведомо как»); не может быть, чтобы венценосный позволял ему ходить где вздумается, выслушивал его советы (и прислушивался к ним!), чтобы назначил алаксару личных охранников, а тот, в свою очередь, осмеливался перечить кройбелсу — и кройбелс, случалось, признавал, что был неправ.

Все эти россказни Сиврим выслушал, вежливо улыбаясь, — он как раз начал постигать азы бесконечной придворной игры: учился делать вид, что верит и соглашается, вне зависимости от действительного отношения к говорящему и говоримому. Или — как в случае с историями про Хромого — если пока ещё не решил, как же относиться.

Собственно — а что решать? Байки для доверчивых провинциалов? Ну и пусть себе чиновники забавляются. Более-менее приукрашенная правда? Так это дела венценосного кройбелса, а не героя-самородка Сиврима Вёйбура. Ему бы, Сивриму, — выжить, да уцелеть в придворных чиновничьих играх, да отстоять свою независимость от Вёйбура-старшего, да…

Да и хватит пока.

Он ждал поездки в приграничную крепость, как в детстве ожидал обещанного отцом путешествия к дальнему озеру (с ночёвкой! с охотой на зуббонов! со страшными байками у костра!) — только уже без мальчишечьего наивного задора. Не питал иллюзий по поводу своей миссии. Венценосный кройбелс наводит порядок во владениях, вверенных ему волею Рункейра Справедливого; кройбелсу важен сам факт того, что везде власть его представлена верными андэлни. Сиврим — такой вот верный андэлни. Которому цена — пятак; поэтому с ним, наместником, отправляют небольшой эскорт из шести охранников. Ещё он берёт с собой пять своих соотечественников — из тех молодых и честолюбивых юношей, которые отличились при осаде замка Вёйбур и после вызвались сопровождать молодого господина в столицу. Всех за кошт державы снабдили бархагами, доспехами, оружием — и довольно. Дальше — сами разберётесь.

Двенадцатого своего спутника Сиврим обнаружил в самый последний момент — уже сидящим в седле и терпеливо дожидающимся, пока отряд тронется в путь. Никаких устных объяснений со стороны незнакомца не последовало: придерживая левой рукой надвинутый на самый лоб капюшон, он вручил Сивриму бумагу с кройбелсовой печатью («податель сего… верный нам… отправляется в Горелый Шандал с особым заданием»); почти сразу же явился гонец из канцелярии кройбелса и поменял одну грамоту, которой был снабжён Сиврим, на другую. В новой, помимо коменданта Сиврима Вёйбура, фигурировал некий архивариус, достойный слуга наш — и рядом алаксарское имя.

— Лучше без имени, — предвосхитил его вопрос алаксар. — Насколько понимаю, нам предстоит путешествие по землям, где власть кройбелса не так сильна, как в столице. Капюшон скроет моё лицо, но имя…

— Как же мне вас звать? Архивариусом?

— Зовите меня Хромым — как и остальные придворные.

Сиврим пожал плечами и дальнейшие расспросы отложил до лучших времён.

Уже у городских ворот их догнал очередной курьер, на сей раз — с запиской от господина Оттенса. В записке были те самые строки про «осторожен» и «прислушивайся к советам», содержавшие в общем-то больше вопросов, чем ответов.

И за пятнадцать дней пути ничего не изменилось. Вопросы множились, ответы ускользали, словно шёлковые ленты из стариковских пальцев.

Вот например: почему сразу же после первого из трёх запланированных портальных переходов Хромой отозвал Сиврима «на пару слов» и предложил, точнее, посоветовал сменить маршрут?

— То есть как — «сменить»?

— Да так. Не помните, это вакиханды или сиэллоны придумали пословицу про то, что самый прямой путь не всегда самый короткий?

И всё, никаких объяснений. Чем-то ему, видишь ли, приглянулся окольный путь, который пролегал через множество мелких островков, занимал в два раза больше времени и предполагал использование чуть ли не десяти порталов.

Сиврим подумал-подумал и зачем-то согласился.

В дороге Хромой вёл себя тихо, держался наособицу от остальных. В разговоры не вмешивался, если о чём-нибудь спрашивали — отвечал предельно кратко. И никогда не улыбался.

— У меня дядька кожемякой был, — сказал на одном из привалов Обруч, сын бочара. — Так он, слышьте, поехал как-то в город за новыми кожами — а тут как раз конец света. Ну, дядька перебедовал — и обратно. А деревни, где он жил, — нема. Вся как есть в чернила ушла. А у него в деревне — жена, сын, дочки две. Сын-то взрослый был, а дочки — совсем крохотули… Так дядька, слышьте, с тех пор живёт себе и живёт, женился по новой, детей в хате полно. А улыбаться никогда не улыбается. И вообще… лицо у него — ну один в один как у этого вон нашего. — Обруч кивнул на Хромого, который как раз возвращался от ручья, куда ходил мыть котелки: сегодня была его очередь. — Ну один в один!

— Ты ещё скажи, что у тебя дядька алаксаром был, — пошутил кто-то.

А Сиврим подумал тогда: «Обруч прав. Самое главное про Хромого понял».

За двадцать лет, прошедших после Разлома, то, что алаксары остались без своего творца, уже воспринималось не так остро. Да, Праотец Алтэрэ, пожертвовав Собой, спас мир от разрушения. Но ведь именно алаксары стали причиной катастрофы. Об этом не забывали — и за последние годы те из чад Алтэрэ, кто выжил и не ушёл в потусторонний мир по собственной воле, погибли от рук других андэлни. Хромой — один из последних уцелевших.

Те юноши, что приехали в столицу вместе с Сивримом, поначалу приглядывались к алаксару. На второй день Бйолтэйр, сын лесничего, пару раз нарочно задел Хромого. Дело было в захолустном трактире, Сиврим как раз отлучился по нужде — и, возвращаясь, услышал, как Бйолтэйр говорит о «надменных выродках, угробивших мир!» — но решил не вмешиваться. Хотел посмотреть, чем ответит алаксар.

Сиврим просто не стал входить в зал, где сидели его спутники. Они его не видели, он их — тоже, зато слышал Бйолтэйра, который всё более зло говорил об «отродьях Алтэрэ»… пока наконец Хромой не ответил ему.