Ярлыки - Гарольд Карлтон

В «Ля Гренуилле», где менее значительной публике вежливо, но твердо отказывали, Корал и Ллойд Брукс заняли один из лучших столиков. Она улыбалась, садясь за стол. Джиллз, ее художник по гриму, потрудился на славу, и она выглядела розовощекой, как херувимчик. Как раз тот внешний вид, с которым можно хоронить уже постаревшую редактора журнала мод.

Серая накидка сползла с ее плеч, а она наклонилась вперед, чтобы все свое внимание сконцентрировать на пухлом лице Ллойда. Они съели три блюда, но деловых вопросов не обсуждали: прием пищи был очень важен для Ллойда. Но Корал очень оживленно что-то ему шептала, а потом откидывалась назад и весело смеялась над его односложными ответами. Пусть те, кто за ними наблюдают, считают, что у них просто встреча. За десертом она позволила себе только слегка прикоснуться к шоколадному торту, а Ллойд взял большой кусок и прижался к ней своими коленями. Она не отодвинулась. Как обычно, она лишь удивлялась тому, как такой человек смог стать главой издательской империи; и опять приходила к выводу, что Ллойд Брукс Второй только наследник Ллойда Брукса Первого.

— Хорошо, — пробормотал Ллойд, доедая свой кусок торта. — Что у тебя на уме? Зачем тебе понадобился ленч?

— Мне ужасно не нравится журнал, — сказала она, чуть отпила шампанского и стала наблюдать за Бруксом. Его глаза, немного навыкате, и очень толстая шея отталкивали ее. — Я уже начала ненавидеть все, что связано с «Дивайн», — сказала она, подбираясь к теме разговора, — и название, и размеры, и рубрики…

Ллойд слегка обмахивался рукой, словно веером.

— Ты проходишь испытательный срок, Корал, все на твоем месте не удовлетворены своей работой.

— Мэйнард душит меня! — выкрикнула Корал. — Она выпивает всю мою энергию. Она не понимает сегодняшнего дня. Целый месяц я ее уговариваю поместить на развороте двух страниц губы Мика Джаггера. Он будет оказывать влияние на моду будущего года, но Мэйнард этого не видит.

Ллойд нахмурился.

— Но эта женщина работает, как вол, — сказал он. — Она никогда не задерживает выход номера в свет.

— Да черт с ними, с этими сроками. — Она прижала его пухлую руку к своему колену. — С журналом мод очень много проблем. Я представляю, что может стать с «Дивайн», и это меня просто убивает! Нам надо идти за молодыми читателями, а молодым людям сегодня не нравится, чтобы старые леди выбирали для них модели. Рекламодатели тоже не хотят связываться с семидесятитрехлетним редактором.

— Именно поэтому ты и возражаешь против нее? Из-за ее возраста?

Он зажег ей сигарету и удержал в своей руке ее холодные пальцы.

Она медленно вдохнула.

— Хоть бы ей было и девяносто девять, Ллойд. Будь она только постиляжистей, похипповей!

Ллойд вытаращил глаза.

— Что значат эти новые слова? Она рассмеялась.

— Приходи ко мне как-нибудь днем в кабинет — тебе нужен интенсивный курс новой терминологии.

— Приходи лучше в мой кабинет, — предложил он. — Там большой выбор диванов. И коврик. С тобой лучше на коврике! У меня такое чувство, что ты, когда захочешь, можешь быть тигрицей…

Она посмотрела на него все понимающим взглядом. Любит поболтать об этом, подумала она.

— Давай вернемся к теме разговора, — нажимала она, — присвой ей титул какого-нибудь редактора-консультанта. Переоборудуй ее кабинет. Ей и не надо знать, что ее вытесняют. О Ллойд, теперь моя очередь! — Она говорила слишком громко, и некоторые посетители посмотрели в их сторону. Она громко рассмеялась, чтобы успокоить их, и придвинулась ближе к Бруксу. — А если я еще упомяну о пятидесяти дополнительных страницах рекламы?

— От кого?

— От того, кто верит в меня и хочет это доказать. Четверть миллиона баксов одним красивым жестом! Пятьдесят страниц подряд в мартовском или сентябрьском номере!

Ллойд слегка присвистнул.

— Это цена за должность?

— Ты не будешь об этом сожалеть, Ллойд. Ты — проницательный бизнесмен, и ты знаешь, что я права.

Он пробормотал что-то, прижал ее колено и сказал:

— Только ты называешь меня проницательным бизнесменом, Корал. Для всех остальных я повеса. — Он нежно сжал ее бедро. — Как ты обходишься без мужчины? Разве тебе он не нужен?

— Все хорошие женаты, Ллойд. Ты должен об этом знать.

— Но у некоторых самых лучших есть все понимающие жены…

Она погасила свою сигарету и подумала о миссис Ллойд Брукс Второй, о ее сказочных драгоценностях, о ее работе в благотворительном обществе, о ее отдельной спальне.

— Мы вступаем в очень беспокойную эру, Ллойд, — сказала она ему. — Я от нее в восторге, хочу, чтобы и читатели чувствовали то же.

— А как насчет пятидесяти страниц? Она кивнула.

— Они побьют все рекорды, Ллойд.

— Мне нравится побивать рекорды. — Он проворчал что-то, выписывая чек, а Корал поправила свою просторную накидку и взъерошила волосы. О Боже, она смертельно устала! Адреналин после одержанной ею победы — а это была победа — еще не попал в мозг.

Войдя в кабинет, она чуть не вприпрыжку побежала к своему столу, чтобы позвонить Уэйленду.

— Я только что после ленча, — прошептала она. — Мои бедра покрыты черными и синими знаками внимания Ллойда. Ты не представляешь, как я близка к цели, Уэйленд! На него очень большое впечатление произвели обещанные пятьдесят страниц.

— Королева умерла, да здравствует Королева! — поздравил ее Уэйленд.

— Не умерла, дорогой! — поправила она. — Просто получила продвижение по службе! Мы сделаем вид, что это вовсе не одно и то же.

Наступил апрель и прошел, а известий все не было. Маккензи была уверена, что что-то не так. Она на метро доехала до Манхэттена и попыталась следить за домом, где жила Майя, в надежде, что та появится, но этим только вызвала подозрения швейцара. Она не могла спать и выглядела больной.

Как-то в пятницу вечером мать спросила ее:

— Что случилось, дорогая?

Маккензи взглянула на озабоченное лицо матери, что-то в ней надломилось, и она все рассказала родителям. А потом она расплакалась, как будто сердце ее разрывалось от боли. Она плакала, сидя у стола и уронив голову на согнутые руки. Ее братья посмотрели друг на друга и быстро вышли из комнаты.

Эстер положила руку на вздрагивавшие плечи дочери.

— Дорогая? Зачем ты это сделала? Очевидно, та девушка — преступница.

— Она мне обещала, что я буду победительницей конкурса! — Маккензи подняла лицо, но продолжала причитать. По ее щекам текли ручейки туши.

— Той девушке должно быть стыдно! — сказала Эстер, глядя на Эйба. — Девушку ждет впереди масса неприятностей.