Четвертый протокол - Фредерик Форсайт

В памяти было свежо дело Вассаля и Прайма, случившееся несколько лет назад. Помнилась и язвительная реакция американцев, когда об этом информировали.

– Джон, с чего ты думаешь начать?

– Я попросил Берти Кэпстика пока молчать, – сказал Престон. – Если в министерстве действительно сидит предатель, тогда появляется вторая загадка. Кто тот, приславший нам пакет? Случайный человек, вор, жена? Мы не знаем. Если бы найти этого человека, мы бы узнали, где он взял эти документы. Это упростило бы дело. Я не возлагаю особых надежд на обследование конверта. Такие продаются в сотнях магазинов, как и марки. К тому же конверт прошел через многие руки. Но вот на документах могли остаться интересные отпечатки. Я хочу, чтобы Скотленд-Ярд провел экспертизу, разумеется, под моим наблюдением. После этого мы будем знать, что делать дальше.

– Хорошая идея. Ты займешься этим, – сказал сэр Бернард, – а мне придется поставить в известность Тони Пламба и, очевидно, Перри Джонса. Попробую договориться с ними о встрече за ленчем. Все будет зависеть от Перри Джонса, нам необходимо созвать объединенный разведовательный комитет. Ты делай свои дела, Джон, и держи со мной связь. Если в Ярде что-нибудь всплывет, сообщи мне.

В Скотленд-Ярде к Престону отнеслись с полным пониманием, предоставив в его распоряжение одного из лучших своих экспертов. Престон стоял рядом с ним, пока тот аккуратно посыпал порошком каждый лист. Эксперт не мог не заметить гриф «Совершенно секретно».

– Кто-то плохо себя ведет в Уайтхолле? – насмешливо спросил он.

Престон покачал головой.

– Кто-то глупый и ленивый вместо того, чтобы разрезать документ в лапшу, положил его в мусорную корзину. Ему за это здорово попадет. Главное узнать, кто это сделал.

Эксперт потерял всякий интерес. Закончив работу, он покачал головой.

– Ничего, идеально чистые листы. Но я вам скажу одно, их протерли. Здесь есть пара четких отпечатков, но очевидно, это ваши собственные.

Престон кивнул. Излишне было говорить, что это отпечатки Кэпстика.

– Дело в том, – продолжал эксперт, – что на такой бумаге отпечатки сохраняются долго – недели и даже месяцы. Отпечатки должны быть, но они стерты. Листы вытерли тряпочкой перед тем, как положить в корзину для мусора. Я вижу остатки нитей материи, но отпечатков нет. Извините.

Престон не стал давать ему конверт. Тот, кто стер отпечатки, конечно же, не оставил их на конверте. К тому же, это будет противоречить его версии о небрежном чиновнике. Он забрал десять секретных документов и ушел. «Кэпстик был прав, – подумал он, – это утечка информации и очень серьезная». Было три часа дня. Он вернулся на Чарльз-стрит и стал ждать сэра Бернарда.

Сэр Бернард, проявив настойчивость, добился встречи за ленчем с сэром Энтони Пламбом, председателем Объединенного разведывательного комитета, и сэром Перегрином Джонсом, заместителем министра обороны. Они встретились в уединенной комнате Сент-Джеймского клуба. Оба ответственных чиновника были встревожены просьбой о срочной встрече генерального директора МИ-5. Заказали ленч.

Когда официант отошел, сэр Бернард изложил, что произошло. У обоих чиновников пропал аппетит.

– Я предпочел бы, чтобы все это рассказал мне Кэпстик, – сказал Перри Джонс с некоторой досадой. – Чертовски неприятно, когда тебе обо всем сообщают со стороны.

– Я думаю, – сказал сэр Бернард, – что мой человек Престон попросил его помолчать. Если утечка информации идет из высшего эшелона министерства, никто не должен знать, что документы у нас.

Сэр Перегрин что-то проворчал, слегка успокоившись.

– Что ты об этом думаешь, Перри? – спросил сэр Энтони Пламб, – Могла тут быть простая небрежность?

Государственный чиновник ведомства обороны покачал головой.

– Утечка может быть не на высшем уровне, – сказал он. – У каждого руководителя есть свой штат помощников. Делаются копии документов. Иногда три-четыре. Их регистрируют, а по прочтении уничтожают. Делаются три копии, уничтожаются три копии. Обычно такая процедура поручается кому-то из секретарей. Конечно, это запрещено, но ни одна система не является идеальной.

– Главное – это то, что выносили документы из министерства в течение целого месяца. Это – не простая случайность или небрежность. Здесь есть умысел. Черт…

Он положил на стол нож и вилку рядом с практически нетронутой едой.

– Тони, по-моему, дело серьезное.

Сэр Тони Пламб выглядел мрачным.

– Полагаю, придется созвать подкомитет Объединенного разведывательного комитета, – сказал он. – Пока в узком составе. Только представители министерства внутренних дел, министерства иностранных дел, министерства обороны, Госканцелярии, МИ-5 и МИ-6 и кто-нибудь от государственной службы связи.

Решили созвать подкомитет на следующее утро. Хеммингс информирует его о результатах посещения Престоном Скотленд-Ярда. На этом и расстались.

Объединенный разведывательный комитет в полном составе велик по численности. Кроме представителей шести министерств, трех родов вооруженных сил и двух разведслужб, в него входят также находящиеся в Лондоне представители спецслужб Канады, Австралии, Новой Зеландии и, разумеется, американского ЦРУ.

Заседания созываются редко и проходят формально. Чаще созываются подкомитеты по каким-либо конкретным вопросам. Их члены лично знакомы друг с другом и действуют оперативней.

Подкомитет, который созвал сэр Энтони Пламб как председатель Объединенного разведывательного комитета и личный координатор премьер-министра по разведке, собрался 21 января под кодовым названием «Парагон».

Он собрался в 10 утра в комнате для инструктажа (известной под названием «Кобра») на втором подземном этаже канцелярии кабинета министров в Уайтхолле. Комната звуконепроницаема, оборудована кондиционером, здесь ежедневно проводятся проверки по выявлению подслушивающих устройств.

Формально председателем здесь был секретарь кабинета министров сэр Мартин Фленнери, но он уступил свое место сэру Энтони. Министерство обороны представлял сэр Джонс, министерство иностранных дел – сэр Пэдди Стрикленд, министерство внутренних дел – сэр Губерт Виллиерс.

Служба государственной связи была представлена заместителем генерального директора, отвечающим за системы прослушивания, что в наш век приравнено к разведке.

Сэр Бернард Хеммингс привел с собой Брайена Харкорт-Смита.

– Я подумал, что будет лучше, если Брайен будет в курсе, – объяснил Хеммингс сэру Энтони. Всем было понятно, что старик хотел сказать этим: «если я не смогу участвовать в дальнейшей работе».

Последним из присутствующих был сэр Найджел Ирвин, шеф МИ-6.

Странно, что в МИ-6 нет поста генерального директора, как в МИ-5. У МИ-6 есть шеф, которого в Уайтхолле и в разведывательных учреждениях называют просто «СИ». Происхождение сокращения «СИ» связано с первым шефом МИ-6 Мэнсфилдом Каммингсом. С буквы «СИ» начинается вторая часть его фамилии. Ироничный Ян Флеминг в своих повестях о Джеймсе Бонде избрал для шефа другой инициал «М».

Всего за столом собрались девять человек, семь из них имели дворянские титулы, а значит, обладали большим влиянием, чем простые верноподданные королевы. Все были хорошо знакомы между собой и обращались друг к другу по имени.

Сэр Энтони Пламб открыл заседание кратким изложением случившегося. Сообщение вызвало общее оцепенение и ужас. Затем он передал слово сэру Хеммингсу. Глава МИ-5 добавил некоторые детали, включая безрезультатный эксперимент в Скотленд-Ярде. В заключение сэр Перри Джонс подытожил: это не случайность или небрежность, это преднамеренный и тайный акт.

Когда он закончил, за столом воцарилось молчание. В воздухе висели немые вопросы: каков ущерб? Сколько времени шла утечка информации? Куда? Какой ущерб причинен Британии и НАТО? И как, черт возьми, сообщать об этом союзникам?

– Кто у вас занимается этим делом? – спросил сэр Мартин Флэннери Хеммингса.

– Джон Престон, – ответил Хеммингс. – Начальник С-1 (А). Берти Кэпстик из министерства позвонил ему, когда конверт пришел по почте.

– Мы могли бы поручить это дело кому-то более опытному, – предложил Брайен Харкорт-Смит.

Сэр Бернард Хеммингс нахмурился.

– Джон Престон работает у нас шесть лет. У меня нет причин не доверять ему.

– Нам придется допустить преднамеренность утечки информации.

Сэр Перри Джонс угрюмо кивнул.

– Мы можем предположить, – продолжил Хеммингс, – что этот человек, я буду называть его или ее «дружок», знает о том, что у него исчезли документы, а значит, должен быть встревожен и затаиться. Если я организую широкое расследование, «дружок» поймет, что нам о пропаже документов известно. Меньше всего мы хотим, чтобы он сбежал из страны, а потом устроил международную пресс-конференцию в Москве. Предлагаю пока не афишировать наши действия и подождать, может быть, появится какая-нибудь ниточка.