Хроники Хазарского каганата - Саша Виленский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Хорошо, — легко согласилась Желтая.
ЖЕЛТАЯ
Он пришел к ним в седьмом классе, красивый кудрявый парень со стройной фигурой и взглядом с поволокой. Девчонки сразу зашептались: «Ангел». Прозвище приклеилось. А девочки, понятное дело, все скопом сразу же в него влюбились. Пошли шушуканья, перекидывания записочек, доверительные шептания на переменах, в общем, класс охватила истерическая любовь к новому мальчику.
Забавно, что и мальчишки как-то сразу признали его лидерство, вокруг него сами собой складывались компании, и хотя Ангел был немногословен, одного взгляда порой было достаточно, чтобы все его оруженосцы, отталкивая друг друга, бросались исполнять приказанное.
Как и все, она тоже по уши в него втрескалась. Раньше она не обращала внимания на то, как выглядит, как держится, как одевается. Главное, чтобы было удобно. Джинсы, кроссовки, широкие футболки. Одноклассниц с розовыми ежедневниками, медвежатами на брелках и мультяшными героями на рюкзачках она даже немного презирала. А тут вдруг впервые задумалась о том, как она выглядит со стороны.
Можно надеть юбку, конечно, но вот красивые ли у нее ноги? Она раздевалась, крутилась перед зеркалом в ванной, рассматривая себя словно его глазами. Да нет, ножки, вроде, ничего. Чуть крупноваты в бёдрах, но как-то не критично. Грудь, правда, подкачала. Под просторной футболкой можно было предположить, что там что-то существенное, а снимешь — пшик. Ну, может, вырастет. Хотя, когда она еще вырастет, а Ангел-то вот он. Здесь и сейчас. Будет он ждать, пока у нее что-то там отрастет. И когда она о нем подумала, потянуло внизу живота, стало тяжело, и, забравшись в ванну, она направила струйку из душа прямо туда, вниз. Думала, станет легче. Но становилось все тяжелее и тяжелее, пока вдруг неожиданно для самой себя она не изогнулась в судороге, аж зарычав, больно ударилась затылком об эмалированный край ванны, но вот тут-то как раз стало легко и очень, очень приятно. Попробовала представить, что это Ангел сделал ей так хорошо, и тогда снова стало горячо, но теперь уже легко и свободно.
И она, улыбаясь, стала намыливаться.
Реальный Ангел не делал хорошо никому. Он ни с кем не «гулял», не отвечал на записки, только дружелюбно улыбался, стараясь поддерживать со всеми ровные отношения. И это ему, как ни странно, удавалось — за все школьные годы он умудрился не нажить себе ни одного врага. Пока в выпускном классе не произошло то, что перевернуло всю школу с ног на голову.
Их застукала уборщица, не вовремя зашедшая в школьный туалет и увидевшая в проеме не запиравшейся кабинки, как мальчик из младшего класса, стоя на коленях перед Ангелом, ритмично качал головой, уткнувшись тому в низ живота. А Ангел, тихонько поскуливал от наслаждения, закрыв глаза и задрав подбородок. Из-за этих закрытых глаз он и проморгал уборщицу, завизжавшую от неожиданности и бросившуюся немедленно докладывать директору о безобразии.
Директор проявил естественное в современную эпоху понимание, но сделал внушение и Ангелу, и его родителям — за младшеклассника. История стала всеобщим достоянием, и девочки разом Ангела разлюбили. Нет, они по-прежнему с ним дружили, но с этого момента — по-другому. Как с подружкой. Без примеси сексуального интереса, флирта или других знаков внимания, потому что подружка — она подружка и есть. Если это и была любовь, то какая-то другая.
И когда нужно было ему выбрать пару для последнего школьного бала, то все мягко, но решительно отказали Ангелу: идти на бал нужно было с мальчиком, а не с подружкой.
Все, кроме нее.
Мальчика-то у нее так и так не было.
Поэтому она решилась, подошла к нему сама и предложила быть его парой на этот вечер. И впервые за все годы их знакомства он посмотрел на нее с интересом.
— А что это ты так вдруг расщедрилась? — спросил он напрямую. Она пожала плечами.
— Ну, если ты не хочешь…
— Почему не хочу? Очень даже хочу! — весело сказал Ангел. — Почту за честь!
И склонился в шутовском поклоне.
В выпускном платье она чувствовала себя мешковато и проклинала себя за то, что пошла на поводу у матери и дала надеть на себя это уродство. И еще идти на бал с Ангелом. По мере приближения к зданию школы столь естественный и великодушный поступок уже не казался таким уж правильным. С какой стати ради него она должна жертвовать собственным удовольствием от вечера, к которому все девчонки готовились несколько месяцев? А с другой стороны, с кем бы она пошла? И она решительно тряхнула головой: черт с ним со всем, в кои-то веки у нее будет свой кавалер, хоть он и не кавалер, конечно, но все же, все же.
Последний школьный вечер прошел гораздо лучше, чем она себе представляла. Они с девочками распили в туалете бутылку сладкого, пахнувшего полынью, вина, отчего в голове сразу зашумело и, посмотрев в зеркало, она неожиданно обнаружила, что не такая уж она и дурнушка, а вовсе наоборот — очень даже ничего. И платье симпатичное, в талию. Поэтому, когда танцевала с Ангелом, совсем по-детски представляла себя принцессой, которую кружит прекрасный принц, тем более что Ангел был так на него похож! От него, как и от нее, пахло алкоголем, а еще табаком и каким-то цветочным запахом. Наверное, от одеколона, подумала она и машинально провела по его щеке рукой, посмотреть, бреется ли. Щека была мальчишески гладкой, покрытой тонким мягким пушком. И у ней защемило сердце от жалости к этому юноше, такому красивому и такому недоступному. Ради этого можно было бы и мальчиком стать, подумала она и немножко застеснялась такой мысли. Представила, что они, мальчишки, делают, когда… у нее знакомо заныло внизу. Мелькнула мысль: «Сейчас бы в душик!» — и она снова удивилась такому своему откровенному бесстыдству.
— Пойдем на воздух?! — предложил он.
Она с удовольствием пошла, чтобы никто не видел, как она покраснела, чтобы горящие щеки охладил ночной ветер.
Охладил, конечно, да так, что стало холодно, по-настоящему зябко.
— Замерзла? — Ангел обнял ее за плечи, но не просто, чтобы согреть. Она почувствовала, как он притянул ее к себе, потер предплечье, вроде как согревая, но и лаская одновременно. Стало трудно дышать.
— Будешь? — предложил он ей сигарету. Она отрицательно помотала головой.
— Я не курю.
— Какая хорошая девочка! — усмехнулся
