Любовью спасены будете... - Андрей Звонков

Морозов дремал в уютном кресле, а Вилечка проявила неожиданный интерес и, склонившись над кроваткой, сказала:

– А может, это зубы лезут?

Носов хмыкнул.

– Похоже. – Он поднес настольную лампу к лицу ребенка и стал внимательно разглядывать красные набухшие десны. Наконец внизу он увидел две беленькие точечки. Пробивалась первая пара.

Родители обрадованно вздохнули. Лишних слов не требовалось.

– Вы потерпите или надо обезболить? – спросил Носов.

Родители пожали плечами.

– Мы уже напраздновались, – сказал молодой папа, – хотели спать, а тут Олег начал плакать. И температура поднялась.

Носов попросил чайную ложку, открыл ящик, достал ампулу анальгина и вытряхнул три капельки в ложечку, развел кипяченой водой. Младенец от горького анальгина стал плеваться и орать еще громче. Однако, пока Носов описывал карточку, утих, некоторое время молча грыз большие пальцы на обеих руках, пытаясь туда же воткнуть и одну ногу, а потом в позе хенде-хох уснул, причмокивая пухлыми губками.

– Ну вот, – сказал Виктор, когда они вернулись в прогретую машину. – Слава богу, что в больницу везти не пришлось. А я уж поначалу расстроился. Хорош бы я был, если бы их отправили из приемного отделения с прорезающимися зубами?

– А ты говоришь, врачи на скорой не нужны! – подцепил Морозов.

– И сейчас скажу. Не нужны! Это блажь чья-то, гнать врача к больному. Понимаешь? Вот тебе простое объяснение – здесь через три улицы детская больница, где минимум два педиатра дежурят. Родители взяли бы свое чадо да прогулялись туда. И был бы профессиональный осмотр, и не то что я, врач скорой помощи, фельдшер с высшим образованием, а специалист. Понимаешь?! И в деньгах это практически ничего бы не стоило. А так мы вчетвером только что полсотни деревянных выкинули псу под хвост! Согласен?

Морозов вынужден был согласиться.

– И еще, если здраво подумать, в идеале все неясные случаи надо везти в больницу, где малая кучка специалистов с аппаратурой и лабораторией за полчаса поставит диагноз, а если и не сможет, то оставит больного под наблюдение на несколько часов. Но, к сожалению, это пока все в будущем.

До утра они сделали еще пару вызовов, все, как говаривал Носов, – рутина. И в полдесятого разъехались по домам, поздравлять родных и отсыпаться.

Наступил восемьдесят пятый год.

Первое воскресенье после Нового года. Носов любил дежурить по выходным. Как правило, с утра все тихо, вызовов мало, что летом, что зимой. Народ просыпается и начинает болеть с полудня. Вот и в этот раз, приняв бригаду, Носов огорчился только из-за того, что по случаю эпидемии гриппа на подстанции открыли еще две дополнительные дневные бригады, для чего пришли машины с неотложки —

«Волги» санитарные, или, как их называли водители, – сараи. Во время эпидемии все трудятся по одному, особенно мужчины. Поэтому Вилечка ездила с Мариной Захаровой, а Носов, Морозов и многие другие особи мужского пола трудились в одиночестве, за исключением спецбригад.

Виктору достался сарай с незнакомым шофером. Они встретились в водительской, пожали руки друг другу, представились: Виктор – Владимир Михайлович – и, довольные друг другом, разошлись по своим делам в ожидании вызова. Номер их бригады был тридцать три – резерв.

Но, несмотря на тихое воскресное утро, народ с подстанции утекал на вызовы. Наконец очередь дошла и до Носова, который неизменно сидел на кухне, прижавшись к батарее, и цедил сквозь зубы крепкий чай, заваренный прямо в пол-литровой фарфоровой кружке, которую ему подарила Вилечка.

Диспетчер Катя Новикова, кругленькая, рыжая до неяркого свечения, вся в конопушках, называемая нежно и ласково Солнышком, приняла носовский вызов и сочувственно позвала его по селектору. Дверь в диспетчерскую была открыта, и Носов, не кланяясь окошку, зашел внутрь. Катечка протянула карточку и сказала, извиняясь:

– Поедешь в деревню Рогожино, это по Иваньковскому шоссе, и там будет поворот с указателем. В общем, их с этого года присоединили к Москве, мы их обслуживаем! Мужчина семидесяти двух лет – умирает! Вызывала дочь.

Носов присвистнул: ни фига себе?! Туда минут тридцать добираться, а то и час! О чем они думают?

Тут спеши, не спеши, как судьба распорядится. Носов ничего не стал предполагать. Повод к вызову – это только слова. Сколько раз он убеждался, что повод не совпадает с реальными событиями. Поэтому, приняв к сведению, что все вполне может быть и на самом деле, Витя нашел своего Владимира Михайловича сидящим в водительской у телевизора и спокойно пригласил его на вызов, не забыв, однако, уточнить, что пациент собрался умереть. Водитель выслушал адрес, почесал блестящую лысину и сказал:

– А я не знаю, как туда ехать. Придется искать.

– Значит, придется искать, – согласился Носов, и они пошли к машине.

На съезде с кольца Носов узрел затаившийся в засаде гаишный жигуль, они припарковались рядом, и водитель пошел уточнять, как найти деревню Рогожино, которая теперь вошла в состав Москвы. Он вернулся минуты через три и, довольный, сообщил:

– Порядок, третий поворот направо, на бетонку, а там еще километр – и деревня, но там грунтовка! Лейтенант сказал, что, пока морозы – дорога твердая, а в оттепель только на тракторе или грузовике можно пройти.

– Ну что ж, ежели что – толкну, – пообещал Виктор. Он хотел, еще когда выезжали с подстанции, закурить, но увидел огромную табличку на торпеде «Просьба не курить!», свинченную с такси, и, уточнив на всякий случай у Владимира Михайловича, действительно ли курить не надо, маялся от дикого желания затянуться.

С бетонки они съехали в две огромные колеи с окаменевшим бугром посередине, проложенные в чистом поле, и после третьего удара дном по этому горбу Михалыч попытался вырулить на него, а левым колесом съехать в целину или хотя бы на краешек дороги. «Волга» вдруг резко вильнула, слетая со скользкого бугра, и, погрузившись боком в рыхлый промороженный снег, стала. Левое заднее колесо лихо выкидывало снег, поднимая метель позади машины.

– Хана, – сказал водитель и, открыв дверцу, утонул в снегу по колено. Он, конечно, произнес другое слово, но «хана» соответствует ему почти полностью.

Носов вышел в колею и, козырьком приложив руку ко лбу, чтобы не слепило солнце, попытался разглядеть на горизонте деревню Рогожино. Вдали среди деревьев белели крыши деревенских домиков. Виктор сел в машину, немного согрелся, затем, выйдя, запахнул суконную шинельку, нахлобучил черную ушанку с кокардой СМП и красным крестом, извлек из салона ящик и сказал унылому водителю:

– Я пошел, если там хоть какая-нибудь машина есть, пришлю, но вы и сами ловите. Пока.