Старик Хоттабыч - Лазарь Лагин

Пока он приходил в себя, пораженные ребята вскрыли тюк. Сто аккуратно перевязанных цветных пачек распирали его полотняные бока. В каждой пачке было по сто червонцев.

– Какое-то странное кольцо, – обронил Сережа с досадой, – одному велосипеда не хочет давать, а другому ни за что ни про что сто тысяч дарит. Вот тебе и «Носи, Катя, на здоровье».

– Действительно, ничего не понятно, – согласились Волька и Женя.

Феоктист Кузьмич между тем раскрыл глаза, увидел деньги, вскочил на ноги, тут же пересчитал пачки, и лицо его расплылось в довольной улыбке. Но улыбка недолго держалась на его багровой физиономии. Только он успел дрожащими от волнения руками завязать драгоценный мешок, как глаза его загорелись алчным огнем. Он снова повернул на пальце кольцо и запальчиво крикнул:

– Немедленно чтобы было мне сто миллионов! Живо!

Он еле успел отпрыгнуть в сторону, как о тротуар с глухим шумом ударился огромный мешок весом в добрые десять тонн. От удара мешок треснул по всем швам. На траве вырос большой холм из ста тысяч пачек червонцев. В каждой пачке было по сто штук.

Побледневший от волнения и торжествующий Хапугин залез на вершину бесценного холма и выпрямился, как монумент. Волосы у Феоктиста Кузьмича растрепались, глаза горели сумасшедшим блеском, руки дрожали от жадности, сердце бешено стучало в груди.

– А теперь я желаю побольше золотых часов, бриллиантов, золотых портсигаров, брошек, отрезов на костюмы, на пальто, сто пар ботинок, сто пар полуботинок, сто кроватей, тысячу буфетов, пятьсот комодов красного дерева! – орал он уже без перерыва, еле успевая уклоняться от падавших на него богатств. Он стоял среди них оцарапанный и обессиленный, испепеляемый жадностью и стяжательством, вызывая отвращение у стоявших в почтительном отдалении ребят и Хоттабыча.

– На первое время, пожалуй, хватит, – сказал наконец Хапугин хриплым голосом, озабоченно подсчитывая свои неисчислимые богатства.

Но не прошло и минуты, как он снова заорал:

– Желаю, чтобы немедленно у меня появилось десять больших дач под Москвой!

– Да позволено будет мне осведомиться у тебя, о Хапугин, зачем тебе десять дач? – тихо спросил, еле сдерживая раздражение, старик Хоттабыч.

– То есть как это зачем? Я буду сдавать комнаты дачникам на лето.

– А не хватит ли и без того у тебя богатств?

– Молчать! – заорал Хапугин и в бешенстве затопал ногами. – Как ты смеешь спорить со мною, с обладателем волшебного кольца? Молчи, презренный раб, или я тебя искалечу!

– Катись ты отсюда, паршивый частник! – не выдержал Волька и бросился на Хапугина с кулаками.

– Да будет так, – сурово подтвердил Хоттабыч Волькины слова.

В то же мгновение как сквозь землю провалились горы червонцев, золота и обуви, огромные ящики с мебелью – словом, все то, что еще только что принадлежало Феоктисту Кузьмичу. А сам он вдруг повалился наземь и быстро-быстро покатился в том направлении, откуда он так недавно прибежал. Меньше чем через минуту он пропал в отдалении, оставив за собой густое облако пыли.

Когда ребята немного пришли в себя от всего происшедшего, Волька сказал:

– Ничего не понимаю… Какое же это, в конце концов, кольцо – волшебное или простое?

– Конечно, простое, о кристалл души моей, – сурово ответил Хоттабыч.

– Почему же оно, в таком случае, исполняло желания Хапугина?

– Это не оно исполняло, о прекраснейший из учащихся неполной средней школы, это я исполнял.

– Ты? А зачем?

– Из вежливости, о пытливейший из отроков. Мне было неудобно перед этим человеком. Я беспокоил его в магазине, я приставал к нему, когда он шел к себе домой, я морочил ему голову, и мне было неловко не выполнить несколько его пожеланий. Но жадность его, особенно по сравнению с твоим похвальным бескорыстием, не могла не отвратить от него мое сердце.

Они пошли по аллее, со смехом вспоминая вытянувшуюся физиономию Хапугина, когда тот, сразу лишившись всех своих несметных богатств, вдруг покатился к себе домой.

По дороге Хоттабыч наступил на какой-то маленький круглый предмет. Это было кольцо «Носи, Катя, на здоровье». Хапугин потерял его, когда, катясь, пытался ухватиться руками за траву.

Старик поднял кольцо, вытер его и молча надел на безымянный палец правой руки.

В вестибюле метро

В этот веселый и солнечный летний день, когда наши друзья отправились на футбольный матч, приключения начались еще в вестибюле метро.

– Не понимаю, к чему стоять в очереди у кассы, когда можно свободно воспользоваться автоматом, – сказал своим друзьям Волька и побежал разменять трехрублевку на пятиалтынные.

На четырех человек полагалось восемь пятнадцатикопеечных монет, по две за билет.

В парфюмером киоске Вольке просто отказали; гражданка, торговавшая мороженым, объяснила ему, что мелочь нужна ей самой для сдачи; продавец в кондитерском киоске страшно заинтересовался, зачем мальчику нужны обязательно пятиалтынные, и, узнав в чем дело, посоветовал ему купить билеты в кассе, около которой сейчас как раз нет ни одного человека.

Но Волька из принципа все-таки стал в очередь у нарзанного киоска и минут через десять, выпив стакан тепловатой воды со сладким сиропом, получил наконец всю сдачу пятнадцатикопеечными монетами.

– Ну вот, видите, как все это просто, и совсем не нужно стоять в очереди у билетной кассы, – бодро кинул он своим друзьям и выдал каждому из них на руки по два пятиалтынных.

Уже Волька, Женя и Сережа давно держали в руках вкусно пахнущие типографской краской, продолговатые кусочки картона, а Хоттабыч все еще возился у своего автомата. Он без устали опускал в щель свои пятиалтынники, и они тотчас со звоном вываливались оттуда, откуда должен был выпасть, но никак не выпадал билет. Старик даже вспотел от усердия; он сдвинул свою шляпу на затылок и трудолюбиво продолжал свои попытки, но каждый раз все с тем же печальным результатом. Наконец он не выдержал, сдался и сокрушенно промолвил:

– Увы! О достойнейшие мои друзья, вам придется поехать без меня, ибо я бессилен против этого красивого железного ящика. Он заколдован и непрестанно выплевывает обратно деньги вашего смиренного слуги. Уверяю вас, все это происки моего заклятого врага Джирджиса.

– Ох, и дался же тебе этот Джирджис! – улыбнулся в ответ Волька, с интересом наблюдавший за тщетными усилиями Хоттабыча. – Дай-ка мне твои монетки, сейчас я их опущу в автомат, и все будет в порядке.

С этими словами он опустил два пятиалтынных в щель ближайшего автомата, и билет тотчас же появился.

– Ты велик и могуч, Волька! – сказал ему тогда старик с благоговением. – Я преклоняюсь перед твоими поистине неизъяснимыми способностями.

– И совсем не могуч, – великодушно ответил Волька, – просто надо пользоваться исправными автоматами.

– Все равно ты велик, – убежденно повторил Хоттабыч. – Ты велик, ибо сразу, никого не расспрашивая, разгадал, какой из этих ящиков исправен, а какой не работает.

Ребята готовы были рассмеяться, услышав эти наивные слова, но вовремя вспомнили, что старик неграмотен и поэтому не мог прочитать надпись, гласившую, что аппарат не работает.

– Учиться тебе надо, Хоттабыч, вот что, – серьезно сказал старику Волька.

Второе приключение в метро

Против всяких ожиданий Хоттабыч очень спокойно отнесся к спуску на эскалаторе. Он с любопытством ступил на движущуюся бесконечную ленту, которая тут же превратилась в лестницу с красивыми металлическим ребрами, и уже внизу, на перроне, скромно сказал своим молодым спутникам:

– Движущаяся лестница – это ведь очень просто. Если тебе, о Волька ибн Алеша, это доставит удовольствие, я сегодня же превращу в движущуюся любую лестницу твоего дома, да будут благословенны его фундамент, крыша и в особенности надстройка, в которой ты столь счастливо проживаешь.

– Потом поговорим, – уклонился Волька от прямого ответа.

Он сомневался, получится ли что-нибудь путное из предложения Хоттабыча.

– Я подумаю.

Но подумать не пришлось, потому что как раз в это время из черной глубины тоннеля донесся глухой грохот приближающегося поезда, в темноте засверкали прожекторы головного вагона, предостерегающе загудела сирена, и к перрону с лязгом подкатил нарядный, ярко освещенный голубой поезд.

– Айда, ребята, во второй вагон! – скомандовал Волька и тут же обнаружил, что Хоттабыч исчез.

Тогда они ринулись сквозь толпу с тревожными криками: «Хоттабыч, Хоттабыч! Куда ты девался, Хоттабыч?»

– Я здесь, о друзья мои! Я здесь, ваш несчастный слуга! – донесся откуда-то издали печальный голос пропавшего старика.

Через минуту они увидели Хоттабыча. Он пытался выбежать на улицу по тому самому эскалатору, который только что доставил их на перрон. Все старания Хоттабыча ни к чему не приводили, потому что пока он делал ослабевшими от страха ногами несколько шагов вверх, лестница на такое же расстояние спускалась вниз. И получалось, что старик перебирал ногами, оставаясь на одном месте, как белка в колесе.