Ж-И 4 (СИ) - Панченко Сергей Анатольевич

— Я не оставлю вас здесь. Это ужасно вертеть оглоблю с утра до вечера.

— За столько лет это стало привычным.

— Не надо привыкать к плохому. Я отведу вас в мир, где вам сделают новые глаза, а потом проведаю и узнаю, что вы надумали. — Пообещал я ему.

— А кто за это заплатит? — Спросил он.

— Есть миры, в которых нет такого понятия, как плата. Там несколько другие отношения и здоровье людей является первейшей заботой государства.

— Надеюсь, вы говорите правду. — В голосе раба звучала неуверенность.

— Мы отправляемся.

Через мгновение мы оказались в приемном покое больницы, находящейся в коммунистическом мире, в котором сделали вечный клон отцовской «копейки». Разумеется, на нас сразу же обратили внимание. Мужчина, которого я привел, выглядел как мумия, одетая в лохмотья на фоне холеных жителей этого мира. Прибежала напуганная медсестра.

— А кто это? Откуда? Да разве такие бывают? — Забросала она меня вопросами.

— Не время задавать вопросы. Верните человеку зрение и откормите, как следует. — Я взял в свою руку, руку слепого раба и пожал ее. — Проведаю, как смогу.

— Спасибо. — Неуверенно произнес он.

Я представлял его растерянное состояние. Сейчас он даже представить себе не мог, какая с ним случилась удача. Мне было его жалко, но как человека пережившего непростые события, и радостно, что это осталось в прошлом. В коридоре появилась каталка. Мужчину уложили на нее и увезли. Довольный собой я развернулся и вышел в мир, в котором оставил молодую рабыню Меклу. Она сидела за столом и тяжело дышала. Увидев меня, девушка испуганно вскочила.

— Чего вскочила? — Спросил я мягким тоном.

— Простите, я… может быть… съела лишнего. — Призналась она.

— Это все твое. Ешь сколько хочешь, но только не объешься, а то твой желудок, поди, уже отвык от обильной пищи.

— Да, мне тяжело дышать. — Призналась она.

— Ты готова вернуться домой? — Спросил я у нее, будучи уверенным, что вопрос праздный.

Мекла почему-то смутилась.

— Что не так? — Спросил я удивленно.

— А можно мне тут побыть. Я никогда не видела море. Мне тут очень нравится. — Призналась она.

Для меня это стало открытием, что люди, которые должны были желать всеми фибрами души возвращения домой, совсем не спешили этого делать. Видимо, они уже отвыкли от него, или боялись, что их там забыли.

— Ладно. Только имей ввиду, что в бар подкладывать еду никто не будет. — Предупредил я девушку. — Веселись, плавай, не обгори с непривычки, через три дня я снова навещу тебя.

— Хорошо. Спасибо тебе огромное.

Я вернулся в мир, в котором бросил Едигоя и Хойлу. На той полянке, где оставил, их не оказалось. Громко позвал по именам. Они не отозвались, и я пошел по следам примятой травы. Добрался до узкой речушки и застал их там купающимися голышом.

— И как вам тут, народ? — Поинтересовался я.

— Ты вернулся? — Почему-то удивился Едигой.

— А вы не ждали? — Спросил я.

— Мы были уверены, что ты нас бросил. — Призналась Хойла. — Зачем тебе возвращаться?

— Затем, чтобы узнать, куда вас вернуть, домой или в рабство? Не люблю оставлять дела недоделанными. Вылезайте из воды и одевайтесь. У меня нет времени. — Поторопил я их.

Они выбрались и оделись. Я подошел к ним ближе.

— Ну, куда вас? — Поинтересовался снова.

— Домой. — Ответил Едигой.

— Я тоже не хочу возвращаться к этой гадине. Мне домой. — Призналась Хойла.

Я в который раз удивился тому, как люди, которым было хорошо в рабстве, так быстро согласились вернуться домой. Мне кажется, это было связано с их моральными ценностями. Они не слишком думали о последствиях своего отсутствия, о том, что придется объясняться с родными, о том, что они не смогут поверить их рассказам, о том, что на них будут смотреть искоса и многое другое, что будет сопутствовать возвращению. Эти люди умели взвешивать только простые вещи и выбирать между ними более выгодное.

Вначале я отправил домой Едигоя. Его мир выглядел экзотически из-за слишком плотной атмосферы, содержащей в себе, то ли пыль, то ли газ, придающий ей насыщенный синий цвет. Любоваться долго не стал, оставил его и вернулся за Хойлой. Ее мир выглядел как земной в средневековые времена. Мы оказались на околице деревушки, дома которой наполовину вросли в землю. Вокруг деревни паслись коровы, в деревни орали петухи и брехали собаки. Женщина уронила слезу, увидев знакомые места. Я не стал ее смущать и вернулся к Ляле и Антошу.

— Где ты был? — Поинтересовалась Ляля.

— Вырвал из оков рабства четырех человек. — Объяснил я.

— Их могут вернуть. — Напомнил змей.

— Я посоветовал им быть к этому готовыми.

— Молодец. Это единственное, что можно сделать для них. — Похвалил меня Антош.

— Спасибо. А теперь, что нам делать дальше? После того, как я услышал голос сына, меня просто разрывает от нетерпения скорее отыскать его. — Признался я.

— Нетерпение, Жорж, как раз ничем не поможет. Признаюсь, я уже дважды недооценил способности бродяг и был за это наказан. В третий раз нам могут не простить такой неосмотрительной настойчивости. Наш сын находится в аномалии, в которую нельзя попасть и, как мне кажется, выбраться. Мы не знаем, что она собой представляет и как выглядит.

— У меня такое ощущение, что мы снова оказались в той ситуации, когда нас впервые выбросили из Транзабара. — Призналась Ляля. — Мы снова вместе и снова не знаем, что делать.

— Да, именно в тот момент, когда я был уверен, что научился всему, произошло это похищение. — Задумчиво произнес змей. — Теперь моя самооценка снова опустилась на начальный уровень или, как говорят философы, я знаю только то, что ничего не знаю.

— Есть к чему стремиться. — Пошутил я.

— Мне кажется, ученики должны покидать аномалию, хотя бы иногда. — Предположила Ляля.

— Верно, но мы не знаем когда, где и как долго они бывают вне ее. — Признал змей выводы моей жены. — А по сему предлагаю устроить наблюдение, используя для этого все миры, в которые простирается аномалия. По счастливому стечению обстоятельств её филиалы имеются в каждом большом городе, основанном бродягами.

— У них есть такое понятие, как столица, город, в котором заседает правительство или как там может называться государственный орган у людей, склонных к бродяжничеству? — Поинтересовался я. — Было бы логичнее начать с того места, куда стремятся все власть предержащие персоны.

— Такой город есть, но мне кажется, что у них звание столицы не является постоянным. Они каким-то образом периодически разыгрывают его между всеми городами. В этом есть определенный смысл, особенно для их кочевого образа жизни. Сейчас столицей является город в горах, раскинувшийся на плоской вершине, поросшей лесом. В город можно попасть только из другого мира, потому что отвесные стены горы являются неприступными для коренных жителей этого мира. Думаю, бродяги намеренно сбивают смельчаков, рискующих на них забраться.

— Что ж, веди нас в затерянный мир. — Я привлек к себе Лялю.

Змей скрутился вокруг нас и перенес во влажный мир с чистым прохладным воздухом.

Глава 6

Дарик, как и всякий ребенок, первое время после похищения никак не мог придти в себя и понять, что с ним стряслось на самом деле. Его заперли в гремящей повозке вместе с другими людьми, взрослыми и детьми, очень похожими на него самого. До этого момента он был уверен, что похож на отца с матерью, взяв от них понемногу всего. Но увидев тех, кто ехал с ним вместе, заметил очевидное внешнее сходство.

Дарик попытался робко воззвать к совести людей, чтобы они вернули его домой. Не подействовало. Наоборот, над ним посмеялись, и даже какой-то шпанёнок больно ударил его острым кулачком в плечо. Мальчик заревел, но на него так прикрикнули, что от страха он забился в самый дальний угол и замолчал. Страх вызывал ступор и мешал ему адекватно оценить ситуацию. Прошло несколько часов, прежде чем он вспомнил о своей особенности бродить по мирам. Дарик попытался ею воспользоваться, зная, что родители найдут его, где бы он ни находился. Ничего не получилось.