Мировой кризис - Андрей Мартьянов

— Отчасти. Древняя литература пускай и входила в курс, но я человек военный, больше тактикой да картографией интересовался. Огнедышащий дракон, герой Зигфрид, несметные сокровища — верно?

— Мы нашли эти сокровища, — произнес Джералд. — Я, вместе с компаньонами. Мадемуазель Чорваш присоединилась к нам отчасти случайно, отчасти… Волею провидения, если угодно. В подобных историях случайностей никогда не бывает. Я в них не верю.

— Клад Нибелунгов? — Барков поставил бокал на стол и подался вперед. — Неужто не сказка?

— Некоторые сказки значительно реальнее и правдивее, чем принято считать, — хмуро ответил лорд. — Я запомнил, как вы вчера смотрели на мистера Реннера, полагаю это закономерный интерес?

— Ничуть. Юноша меня заинтриговал — в нем ощущается немалый талант, Ева это наверняка подтвердит.

— Вы очень удивитесь, если я скажу, что Реннер в действительности является Хранителем Клада? Хагеном из Тронье, мажордомом Бургундской династии?

— Сударь, давайте начнем с самого начала, — граф откинулся на спинку стула. — Не верить вам и Евангелине я не вижу оснований, однако с каждым словом запутываюсь все больше. Клад — это прекрасно, но люди не живут по тысяче лет! Хаген?

— Да, Хаген, — подтвердил Джералд. — Собственно, началом послужило невинное юношеское увлечение, забава, которая впоследствии обернулась трагедией. Именно поэтому я… Мы хотели бы просить вас о всей возможной помощи. Это очень, очень серьезно.

— Пока я не знаю, в чем суть затруднений и каковы ваши цели. Больше того, не вижу взаимосвязи между древнегерманской легендой и визитом вашей светлости в Россию. От Питера до Рейна — расстояние порядочное. Рассказывайте подробно, я привык относиться к легендам с надлежащим пиететом. Иногда выглядящие нелепыми слова значат куда больше, чем кажется.

Граф напрасно скромничал, упоминая о недостатках своего образования. Курс Пажеского корпуса безусловно отличался от обычного университетского, незачем сравнивать философский или исторический факультеты статского учебного заведения с высшей офицерской школой, но качество и объем классических знаний, получаемых камер-пажами ничуть не уступали уровню выпускников Сорбонны, Оксфорда или Болоньи — в корпусе воспитывалась элита империи, будущие генералы, министры и губернаторы, а так же наследники августейших фамилий дружественных держав. Статус требовал самой блестящей подготовки, а преподаватели обязательно прививали слушателям привычку к самообразованию.

Увы, Алексей Григорьич сияющих вершин на военном или дипломатическом поприщах не достиг — так сложились обстоятельства. Когда началась война с японцами, граф попросил перевода из гвардии в действующую армию, участвовал в сражении под Мукденом и Порт-Артурской эпопее, потом был двухмесячный плен и бессрочный отпуск по ранению. Большую роль сыграла репутация человека неуживчивого, с твердым характером — шесть дуэлей, несколько скандалов, которые удалось замять исключительно благодаря родственникам и влиятельным покровителям. В итоге — отставка из Гвардейского корпуса «с мундиром».

Была возможность поступить на службу по Азиатскому департаменту министерства иностранных дел и отправиться в составе посольства в Сиам, но призвания к гражданской службе граф не чувствовал — велик ли труд, перекладывать бумажки? Да ни в жизнь! Оставалось найти занятие по душе.

На семь с лишним лет граф уехал из России: объездил Европу, побывал в Британской Индии и Африке, начал сотрудничать с Императорским географическим обществом, отправляя подробные отчеты о своих походах маршрутами Ливингстона и Ричарда Бёртона. Добрался до Вест-Индии, поучаствовал в качестве военного советника в мексиканской гражданской войне, осаде Сьюад-Хуареса и последующем свержении тирана Порфирио Диаса. Словом, особо скучать не приходилось.

Долгое кругосветное путешествие и пребывание в экзотических странах положило начало страсти к собиранию курьезных вещиц, от которых в большей или меньшей степени исходил незаметный другим людям магнетизм. Голова ацтекского божка, вырезанная из серого песчаника, рубин из Пенджаба, способный чувствовать «невидимое» и предупреждать владельца легким подрагиванием (камень потом вправили в перстень, который Барков не снимал), «ледяная табакерка» — небольшая коробочка темного серебра, мгновенно замораживающая до инея любой предмет и прочие артефакты — иногда безобидные, иногда пугающие.

Удивительнее всего было другое: ради пополнения коллекции лишних усилий прикладывать не приходилось — древние склепы, заброшенные гробницы и пещеры, охраняемые призраками, пускай остаются на страницах повестей Шеридана ле Фаню или Стивенсона. Большинство редкостей граф купил в лавках антикваров, на базарах или у частных лиц, ничуть не подозревавших, какими сокровищами владеют, — видеть истинную сущность вещи дано единицам и проявить свои качества артефакты могут, только когда их «подтолкнет» знающий человек.

После знакомства в Вене с Евангелиной граф обрел родственную душу — раньше он полагал, что его дарование уникально и, возможно, сходно с неким душевным расстройством Ева эти заблуждения развеяла: правильнее будет говорить о чрезвычайной, исключительной редкости феномена, а не об уникальности. Один на миллион. Может быть, и на сто миллионов. До встречи с Барковым мадемуазель Чорваш видела лишь одного обладателя «дара» — дервиша в Бомбее, поговорить с которым не вышло…

И вот Евангелина привозит в Петербург Ойгена, чей талант к «волшебству» несоизмеримо сильнее, алорд Вулси рассказывает историю, которой ни один человек в здравом уме верить не должен:

Однако, как писал поэт Пушкин, «сказка ложь, да в ней намек». Джералд вовсе не выглядел завзятым сказочником. Кроме того, в газетах было много статей про аварию «Титаника» в апреле 1912 года, и тогда граф был уверен, что причиной происшествия стали ошибки капитана и команды корабля.

— …Несколько вопросов, с вашего позволения, — Алексей Григорьевич встал, прошелся по комнате, заложив руки за спину. — Вы твердо убеждены, что нашли именно клад Нибелунгов, а не сокровища с затонувшего варяжского судна или казну безвестного немецкого князька, выбросившего в реку свое золото, лишь бы не досталось врагам? Наподобие английского короля Иоанна Безземельного?

— Доказательств этому предостаточно, — кивнул Джералд. — Летопись, предоставленная аббатом Теодором Клаузеном, принадлежащее Зигфриду оружие. Наконец, мистер Реннер, в тело которого воплотился Хаген из Тронье, и сам дракон…

— Но ведь это не настоящий дракон? В каноническом понимании данного слова? Вы упомянули, будто Дух несколько раз обретал материальную форму — карлик-дверг с секирой, ледяной великан, айсберг, на который налетел корабль. Верно? Затем: если бы не тайное общество мистиков, названное вами «Сионским приоратом», и упомянутый аббат, сокровища никогда не были бы обнаружены? Они использовали вас. Но зачем? Разве не проще было снарядить экспедицию на свои средства и провернуть дело без привлечения людей посторонних? Вы не задумывались над этим обстоятельством, сэр?

— Пытался. Аббат Теодор открыто предложил мне вступить в Приорат, вероятно рассчитывая получить нового сторонника из числа британской аристократии. У меня значительное состояние, отец не раз занимал посты в правительстве…

— Возможно, возможно. Объяснение разумное, но не полное — тут есть что-то еще, ускользнувшее от вашего внимания. Ладно, пока оставим. Далее: вы утверждаете, что целью Приората является радикальное изменение существующего мироустройства через искусственное создание смут в Европе? Якобы они не брезгуют поддерживать революционные движения и анархистов, что тоже составляет часть заговора, опутавшего большинство государств Старого Света. Звучит довольно грозно, но все-таки нелепо — особенно утверждения об использовании организацией неких «мистических сил».

— Но зачем тогда они хотели заполучить Фафнира? Аббат уверял, будто сумеет обуздать дракона!

— Не дракона, — Барков поднял палец к потолку. — А ту силу, которую вы условно обозначаете этим термином. Дракон, проклятие, дух Разрушения — как угодно! Если Нечто реально существует, следовательно, оно познаваемо или же имеются способы хотя бы отчасти узнать, что оно такое и откуда взялось… Это опять же до поры до времени не важно. Следующий вопрос: вы непоколебимо уверены, что история разыскания клада неким чудесным образом повторяет легенду о Нибелунгах? Что это не цепь невероятных совпадений?

— Чересчур невероятных, граф! Прослеживаются самые прозрачные аллюзии: смерть археолога, мистера Роу, убитого в спину копейным наконечником, вонзенным в родимое пятно в форме березового листа — точно так же умер король Зигфрид. А убил мистера Роу Ойген, когда не мог отвечать за. свои действия: его рукой управлял Хаген, alter ego… Я и господа Монброн с О'Донованом — трое братьев-королей, Евангелина — Кримхильда, в конце концов сокровища тоже оказались там, где и в старинной поэме, на дне…