Жизнь графа Николая Румянцева. На службе Российскому трону - Виктор Васильевич Петелин

отвечал барон Гримм в присутствии, как всегда, любопытствующих, среди которых был и Николай Румянцев, – как только она ушла в свой кабинет после вечернего собрания. Она меня встретила с тем величавым выражением достоинства, которое было в ней так естественно, правда, ничего не было строгого, властного, хотя я невольно почувствовал смущение.

Барон Гримм таким образом пересказал их беседу.

– Ну что же вы мне скажете, если так добивались встречи со мной? – начала императрица.

– Государыня, если ваше величество сохранит этот взгляд, то мне придется уйти, потому что голова моя не будет свободна, и, следовательно, не нужно злоупотреблять минутами, отпущенными вами для беседы со мной, скромным журналистом.

– Садитесь, поговорим о нашем деле, – с улыбкой сказала Екатерина II. – Наша переписка с вами убедила меня в том, что вы достаточно сведущи в положении европейских дворов, ведете знакомства со многими известными людьми в Европе, переписываетесь с ними, о вас очень много доброго говорила великая ландграфиня Каролина Дармштадтская…

– Простите, государыня, что перебью вас… Каролина поручила мне быть воспитателем ее сына, настолько мы хорошо с ней знакомы…

– Да и мы с вами не первый год в переписке, столько моих поручений вы исполнили. – Минутку помолчала, а про себя подумала, что немало тысяч рублей ушло на барона Гримма за его услуги. И разве только она? Каролина Дармштадтская, которая переписывалась чуть ли не со всей Европой, рассказывала ей, как Гримм, сын пастора, стал бароном. Ландграфиня обратилась к Гримму с просьбой сопровождать ее сына Людвига, 18-летнего наследника престола, в путешествии по Европе. Гримм понял, что он не сможет представляться достойным образом, слишком уж несолидно быть всего лишь журналистом, философом, литератором, ведь у него нет ни ордена, ни титула. Он высказал свое огорчение в связи с этим странным обстоятельством. Гримм попросил дать ему шведский орден Северной звезды, но получил отказ – орден выдают только дворянам. Тогда Гримм попросил ландграфиню добыть ему какой-нибудь титул. Герцог Тосканский, канцлер Кауниц, другие высокие лица, подписчики его газеты, расположены к нему, стоит только попросить их об этой услуге. Так Каролина и сделала, написала в Вену, попросила канцлера, и год назад Гримм получил диплом на титул барона Священной империи с правом писать «де Гримм», а Каролина уплатила канцелярские расходы в 4 тысячи гульденов. Так сын пастора стал бароном де Гриммом. Он и раньше выдавал себя за аристократа, но подписывал свои бумаги по-прежнему – Мельхиор Гримм.

– Господин Гримм, граф Григорий Орлов, тоже читатель вашей газеты, тщательно изучил вашу биографию и предложил вам работать в России, я полностью с ним согласна. Я не обременю вас своими заботами. Год у нас очень сложный. Война с турками, мои союзники мечтают о разделе Польши и настаивают на этом, в августе нынешнего года яицкие казаки протестуют против императорской власти. Мне нужны умные помощники…

– Увы, ваше величество, у меня столько незаконченных дел в Европе! Я надеюсь на переписку с вами, в письмах многое можно сказать, это и будет моя помощь вам, если вы соблаговолите продолжить эту переписку. Вместе со мной приехал Дени Дидро, крупный философ, писатель, энциклопедист, попросите его оказать вам содействие, хотя вы так умны и авторитетны в Европе, что такие помощники вряд ли вам нужны.

– Ладно, так уж и быть. Но у меня есть еще одна просьба. Возможно, вы уже познакомились с графом Николаем Румянцевым, – и барон легким кивком поклонился Николаю Румянцеву, – он мечтает поехать в Европу, побывать на лекциях в университете, побывать в европейских столицах. Вы хорошо поработали с принцем Людвигом, возьмите и графа Румянцева на свое попечение. К тому же только что появился при нашем дворе и брат его Сергей, тоже камер-юнкер.

Барон закончил рассказ обнадеживающей вестью:

– Так что, граф Николай Петрович, готовьтесь к поездке за границу, я согласился сопровождать вас, а маршрут мы разработаем.

И барон де Гримм откланялся.

Николай Румянцев не раз говорил, что домашнего образования недостаточно для того, чтобы с пользой служить своему отечеству, твердил матери, внушал и Сергею. Но отец, занятый военными операциями с турками, не мог включиться в разработку этих планов, а материнских денег не хватало на европейские расходы. И бабушка, Мария Андреевна, статс-дама императрицы, и мать, Екатерина Михайловна, не раз просили Екатерину Алексеевну о поездке своих сыновей за границу на учебу, императрица соглашалась, но дело так и не двигалось. Не раз мать писала отцу, фельдмаршалу Румянцеву, с просьбой похлопотать об учебе сыновей. Разговор императрицы с бароном существенно подвинул дело к реальному результату.

И почти сразу, очень кстати после невольного интервью с бароном де Гриммом, Николай Петрович увидел идущего ему навстречу двоюродного брата Александра Куракина, одного из ближайших друзей великого князя Павла Петровича.

– Я только что услышал от барона Гримма, что императрица просила его сопровождать нас с Сергеем за границу, – кинулся Николай к Борису, – а куда – не знаю, ведь мы же на государевой службе.

– Секрета нет, поезжайте в Лейден, это портовый город в дельте Рейна, там есть музей древности, ты ведь увлекаешься древней историей, посмотришь, там открыт дом-музей Рембрандта, полюбуешься картинами великого художника, имеется позднеготическая церковь Синт-Питерскерк, да еще и мрачная тюрьма Гравенстен, созданная в это же время. А главное – там хороший университет, основанный еще в XVI веке, лекции читают и ведут занятия лучшие профессора Европы, я там слушал лекции около полутора лет. Лейден – это что-то вроде колонии русских аристократов. Вместе со мной там были князь Гагарин, граф Шереметев, сейчас туда поехали два князя Волконских, князь Голицын, собираются туда поехать мой брат Алексей Куракин, князь Юсупов, граф Сиверс, граф Нарышкин… Раньше учились в Лейпциге, а последние десять лет все потянулись в Лейден. Кто-то из наблюдателей подсчитал, что за эти годы в Лейдене перебывало свыше двадцати молодых аристократов.

– А почему отвергли Лейпциг?

– В Лейпциге господствовал грубый и бестактный майор Бокум, а в Лейдене – тактичный и благоразумный Карл Салдерн, брат известного дипломата, которого мы хорошо знаем в Петербурге.

– Тогда, кстати уж, скажи и о предметах, которые там преподают.

– Ты знаешь, Николай, я увлекся юридическими вопросами, подобных тем возникает с десяток чуть ли не каждый денъ, а когда мы займем какое-то место в отечественной иерархии, все закрутится. В Лейдене – каждый день латинский и математика, четыре раза в неделю философия, физика, естественная история, естественное право, история, кроме того, языки французский, немецкий и итальянский, наконец, музыка и фехтование. А преподаватели – настоящие ученые, ты познакомишься с ними, профессор