От ведьмы слышу! (Другая редакция) - Надежда Первухина

Я села в машину. Роман, за все время моей отповеди не произнесший ни слова, стоял на пыльной дороге, опустив голову.

– Пацан, садись, долго мне тебя ждать?! – высунулся из окошка шофер.

– Езжайте, – махнул рукой вампир. – Я своим ходом.

– Рома! – обиженно пискнула Машка.

– Все замечательно, – сказала я. – Поезжайте, пожалуйста.

…Я иногда жалею, что у моего супруга в брюки продет ремень из слишком мягкой кожи.

Потому что кое-кому не помешала бы приличная порка!

Устраивать родителям истерику! В пятнадцать-то лет! Из-за мальчишки!

– Я в твои годы еще в бумажные куколки играла! – гремела я на лиловую от злости и слез Машку. – А ты с вампирами романы крутишь! Романы… тьфу!

Дарье тоже досталось.

– Вместо того чтобы делами заниматься, читаешь всякую чепуху целыми днями!

– А что же мне, папины романы читать, что ли! – неосмотрительно вякнула Дарья, и тут взорвался папа-писатель, оскорбленный в лучших чувствах:

– Вы эгоистки! Лентяйки! Привыкли жить без проблем, все мы за вас делаем! Хоть бы картошку чистить научились!

– У нас на кухне комбайн стоит.

– Ах, какие у нас умные дети, Авдей! Они умеют нажимать на кнопки и дерзить родителям! Я таки прихожу в восторг от таких детей, как сказал бы боцман Бецман!

Дочери выпучили на меня глаза:

– Кто?!

И тут я разревелась:

– Вы негодные девчонки! Сколько времени прошло, как мы приехали, а вы еще ни разу не спросили у нас, где же ваш младший брат!

Дочери помолчали, а потом Марья выдала:

– А разве он не приехал? То-то я чувствую, воздух в квартире стал посвежее…

– Как ты смеешь говорить такие гадости!

…В отличие от Машки Дарья была сообразительней. И она сообразила, что совершила тактическую ошибку, разгневав папу. И это чревато последствиями вроде запрета на пользование нашей библиотекой и персональным сайтом. Поэтому Дарья принялась подлизываться.

– А правда, – сказала она. – Где вы Яську оставили?

Этот вопрос несколько разрядил атмосферу. Даже пара шаровых молний, спорадически возникших как зримое свидетельство моего гнева, растворилась в воздухе без вреда для окружающих.

– Пойду приготовлю чай, – заявила я. – Авдей, расскажи все сам. А то у меня нервы уже не выдерживают. Пора валерьянку пить. Причем литрами.

На кухне я запустила тостер, достала из холодильника джем (это же надо, сожрать за время нашего отсутствия восемь банок из десяти! А потом на прыщи жалуются). Под тихое сопение чайника я прислушивалась к голосу Авдея, повествующего о приключениях нашего капитана Славки. Девочки реплик не подавали. Или не верили (что вряд ли), или им это было до фонаря (что похоже на правду).

Нет, в самом деле, кого мы вырастили?!

С этим мысленным риторическим вопросом я насыпала в плетеную корзинку арахис в шоколаде, поставила тосты и крикнула:

– Чай готов!

Муж отконвоировал дочек в кухню. Они расселись за столом и принялись разглядывать узоры на чашках, то есть молчаливо игнорировать мои гневные взгляды.

– Вика, сделай мне кофе, – попросил Авдей. – Пойду принесу коньяк.

Маша при этих словах подняла голову и проводила отца взглядом карманного воришки, схваченного на месте преступления. Я перехватила этот взгляд и очень выразительно посмотрела на дочь.

Авдей вернулся, продемонстрировав мне бутылку с жалкими остатками «Арарата» на донышке. Когда мы уезжали в Одессу, бутылка была едва початой…

– Так, – тяжело сказал муж, ставя бутылку на стол, – вы у нас еще и пьете. Доченьки.

– Пап, тебе жалко, что ли?! У тебя этих бутылок целый шкаф! – слезливо воскликнула Марья. – У меня было шоковое состояние после того нападения на танцах, вот я и выпила… немножко.

– Немножко?! – Авдей гневно измерил взглядом примерное количество выпитого. – Такая доза коня свалит!

Я успокаивающе погладила мужа по плечу:

– Пей кофе, я разберусь.

– Ты, Марья, глупости говоришь, – обратилась я к дочери. – Во-первых, ничего нам для вас не жалко. Ни коньяку, ни алмазов в каменных пещерах. Ты, между прочим, на Новый год сломала замочек на моем новом рубиновом колье, но я молчу. Просто нам, как родителям, обидно такое отношение. Мы для вас не авторитет. Слушать наши воспитательные речи вам скучно и грустно. Вы считаете себя крутыми, самостоятельными и более продвинутыми, чем мы, негодные шнурки. Вы уже начали пить коньяк, целоваться с мальчиками и гулять в подозрительных местах…

– Ко мне это не относится! – гордо высказалась Дарья и закашлялась, подавившись тостом.

Я похлопала ее по спине, чтоб перестала кашлять, и продолжила:

– Чем бы вы ни занимались, получается так, что мы вам мешаем. В принципе это нормально, дети всегда стремились вырваться из-под родительской опеки.

– У Вовенарга написано… – встряла Дарья.

– Не знаю, что там писал Вовенарг. Но как мать, я заявляю следующее: хотите настоящей самостоятельности – живите отдельно и на собственные средства.

– Это как? – оживилась было Марья, но сникла, услыхав мои комментарии, которые не нужно приводить в тексте, поскольку любому родителю, вставшему на тернистый путь воспитания непослушного чада, они известны.

– Вот видите, – со змеиной улыбкой поглядела я на дочерей, испуганных перспективой нищеты, бездомности, голода, холода, рабства у сутенеров и смерти от наркотиков и СПИДа. – Как вам, оказывается, легко изображать самостоятельность за нашими плечами, и как вы боитесь ее на самом деле.

– Это волюнтаризм, – прошептала Дарья, избегая встречаться со мной взглядом.

– Конечно. Дашенька, меня не было дома две недели. Кто-нибудь из вас удосужился перестирать накопившееся в корзине белье? Ваше белье? Маму дожидались… Мама-диктатор приедет, все перестирает, уберет, по магазинам побежит, доченькам деликатесы покупать. Чтобы дочки потом ее же и попрекали волюнтаризмом.

– Вика, успокойся, пожалуйста, – тихо подал голос Авдей. – Скандалами ничего хорошего не добьешься.

– Знаю… – Я махнула рукой и принялась пить порядком остывший чай. Фу, гадость.

– Мама и папа, – вдруг встала Маша. – Простите меня. Я больше так не буду.

И села.

Мне захотелось рассмеяться. Подобное заявление в нашем семействе провозглашало немедленное прекращение всяких боевых действий с полной капитуляцией обеих сторон.

– Чего «не будешь»? Коньяк пить стаканами?

– Вообще… – шмыгнула носом Машка. – А колье я не нарочно сломала.

– Да черт с ним, с колье… Манюня, ты лучше вот что мне объясни: как ты все-таки попала в склеп?

– Сама не знаю, – пожала плечами дочь. – Все как будто во сне было. Сначала я шла-шла по нашей улице, думала: вот сейчас встречу Ромку. А потом я почему-то оказалась на кладбище. Никого рядом, и мне не страшно, просто интересно. Потом… Спать очень захотелось. Я вижу – склеп, а там гроб открытый. Ну я и залезла и заснула сразу. Потом вы разбудили.

– Странно, – покачала головой я. – Ты скажи честно: этот вампир тебя точно нигде не кусал?

– Нет.

– Такое впечатление, что на тот момент тебя кто-то околдовал, лишил воли. Но это практически невозможно. Хотя бы потому, что сделать это может только колдун или ведьма, превосходящие меня в Силе. Легко нарушающие те заклятия, которыми я вас охраняю. А насколько мне известно, в Москве и ближайших окрестностях таких моих коллег нет…

Машка оставила это заявление без комментариев. Принялась грызть арахис и есть джем прямо из банки. Потом вдруг сказала:

– Мам, если твои заклятия должны меня охранять, то почему тогда те парни меня чуть не изнасиловали?

Я в растерянности уставилась на Машу:

– Действительно… Они не могли бы и пальцем к тебе прикоснуться… Значит, все-таки есть некто, кто нарушает мои чары! Марья, неужели за время моего отсутствия ты нажила себе ненавистников в лице какой-нибудь черной ведьмы или колдуна?

– Откуда?!

– Ну с вампиром же ты познакомилась…

– Так то вампир…

– Кстати, о вампире. Маша, я прошу выслушать меня внимательно. Вампир – это не скромный мальчик из соседнего подъезда. Это вообще уже не человек. Он ведет существование, принципы которого весьма отличаются от человеческих. И даже если он, как ты утверждаешь, не охотится за человеческой кровью, это не значит, что его общество для тебя абсолютно безопасно. Вампир – это лицензированный и прирожденный убийца, здесь ничего не поделаешь. Ты хочешь дружить с убийцей?!

– Вика, мне кажется, ты преувеличиваешь, – решил внести свою лепту в педагогическую беседу Авдей. – К тому же… Ведьмы тоже не безгрешны.

– Не безгрешны, – согласилась я, про себя пометив, что надо будет за такие слова устроить мужу какую-нибудь мелкую каверзу вроде сенной лихорадки. – Но мы тем не менее люди. Ведьмы смертны. В отличие от вампиров. Кстати, сколько по-настоящему лет этому веснушчатому юноше?