Последний викинг. Сага о великом завоевателе Харальде III Суровом - Дон Холлуэй

них пишет: «Мужчины украшали себя нарукавниками и золотом. Они хорошо обращались со своими рабами и облачались в изысканные одежды, потому что были прекрасными торговцами. У них было много городов. Они доброжелательно относились к иноземцам и странникам, просящим убежища».

При новом правителе Новгород процветал. Окружавшая его местность представляла собой заболоченные леса, торфяные или низинные топи – строительного камня там не было, однако края эти богаты елями, дубами, соснами и березами. Поэтому город был возведен из дерева; даже улицы были вымощены деревом. В те дни кремль, или замок, еще не построили, но на месте современного Софийского собора, бывшего языческого кладбища, уже стоял дубовый храм. Чем дальше путник шел вглубь Киевской Руси, тем сильнее чувствовал власть христианского Бога и над этой землей, и над ее народом.

И Снорри, и «Сага об оркнейцах» сообщают, что Харальд, Рёгнвальд и Эйлив встретили Ярослава в Новгороде, стольном городе Ярослава. Однако, согласно «Повести временных лет», в которой русский монах Нестор Летописец почти век спустя собрал последовательность этих событий, князь задолго до этого (в 1017 году) стал вести дела из «своего города» Киева. От одного до другого города семьсот миль (около 1120 км), которые надо было преодолеть через озеро Ильмень, на веслах или под парусом пройти по нескольким рекам, выходя на берег три-четыре или больше раз, волоком перенося суда между ними, чтобы в конце концов добраться до Днепра. Эти южные переходы были самой опасной частью дороги. Пока путники медленно волокли вдоль берега судно, нагруженное товаром и оружием, их могли атаковать бандиты и мародеры, снующие по восточным степям, и опасность сохранялась до самого прибытия в Киев.

«Город Кия», получивший название в честь своего полулегендарного основателя VI века, вырос вокруг крепости на величественной гряде утесов, на триста футов (около 90 м) поднимающихся над главным речным путем, соединяющим Средиземноморье и Скандинавию. Для скандинавов он был Кёнугардом, который, помимо других возможных переводов, может быть искаженной версией финского «город водного пути». Торговлю вели в обе стороны – и вверх, и вниз по течению, на долбленых лодках, которые славяне называли ладьями, а греки – моноксилами. Каждая изготавливалась из цельного дерева (дуба или липы) и вмещала от тридцати до сорока пассажиров. С севера привозили железо, медь, свинец, древесину, меха, пчелиный воск, мед, бивни моржа, балтийский янтарь и, конечно, рабов с наемниками. Зерно, вино, масло, специи и духи, драгоценности, стекло, шелк-сырец, лен, парча и золотая ткань, иконы, керамика и книги шли потоком с юга. Золото и особенно серебро (менее ценная, но более удобная при небольших сделках валюта) ходили в обе стороны.

Расположенный на пересечении торговых путей, Киев разбогател. В XI веке население города достигло почти 50 000 человек, что было сопоставимо с численностью населения Парижа и во много раз превосходило население Лондона.

Пристав к берегу реки, Харальд и Рёгнвальд сошли на берег в Подоле – низинном городе, расположенном в пойме реки, у подножия холма. Через толпу финнов, славян, греков, арабов, турок, скандинавов и мадьяр, одетых в шаровары, шляпы с кисточками и шерстяные кафтаны, отделанные шелком, они проложили себе дорогу наверх, по холму, между небольшими деревянными одноэтажными домами с соломенными крышами, которые принадлежали рыбакам, фермерам и ремесленникам. Тропа шла через кварталы народных умельцев и торговцев (и по сию пору называется в честь дегтярщиков, гончаров и кожевенников), огибая поверху склон Старокиевского холма, или Старого Киевского холма, к первоначальному городу.

Земляные валы, достигающие в высоту пятидесяти футов (около 15 м) и в ширину у основания сто футов (около 30 м), были увенчаны частоколом из выбеленного дуба и тянулись вокруг треугольника площадью около 250 акров (около 100 га). Три главных входа притягивали взгляд: Лядские (Польские) ворота, располагавшиеся на территории современной площади Независимости, Жидовские (Еврейские) ворота на современной Львовской площади и главный вход – Южные ворота.

Восхищаясь Золотыми воротами Константинополя, Ярослав перестроил Южные ворота в свои грандиозные Золотые ворота высотой 40 футов и шириной 20 футов (примерно 12×6 м). Этим Ярослав дал понять, что Киевская Русь стремится стать северной Византией, которая в своем самом впечатляющем и величественном обличье встречала прибывающих сановников, возвращающиеся армии с пленниками, князей церкви и изгнанников королевских кровей из Скандинавии вроде Харальда с Рёгнвальдом.

Пройдя через тяжелые дубовые ворота, сияющие позолоченной медью, они под зорким наблюдением смотровых пересекли проход и, если того желали, потом могли выразить Богу благодарность за благополучное окончание пути в небольшой церкви, распложенной за стенами и увенчанной позолоченным куполом. Попав во внутренний город, они направились ко дворцу мимо великолепного Софийского собора, уже двадцать лет находившегося в стадии строительства, – дома для религиозных и светских лидеров города, а также места помещения важных гостей в ожидании приема в Детинце, в цитадели на вершине холма.

Это была святая святых правящей знати Киевской Руси, с собственными стенами и воротами, своими церквями и монастырями. Дворец Ярослава, расположенный в южном углу, окнами выходил на реку. Ахмад ибн Фадлан, арабский исследователь, географ и писатель, совершил путешествие по Руси веком раньше и, вероятно, так и не попал в киевскую столицу, но был знаком со сплетнями – вероятно, нелепыми слухами – о ее жителях, поскольку написал следующее:

Одна из традиций русского короля – иметь при себе во дворце четыре сотни самых доблестных и надежных людей. Когда он умирает, они тоже погибают – убитые в его честь. <…> Эти четыреста человек сидят под его троном, который огромен и усеян драгоценными камнями. Сорок рабынь, его любовницы, сидят на троне вместе с ним. Он может сношаться с какой-нибудь из них прямо на глазах у своих людей. Со своего трона он никогда не спускается. По зову природы он ходит в таз. Когда он изъявит желание поездить верхом, к самому трону ему подводят коня, на которого он садится прямо оттуда. Как только он закончил верховую прогулку, то коня подводят обратно, и он спускается на место.

На том этапе своей жизни и правления Ярослав действительно мог позволить себе всё что угодно, будь это даже следование таким традициям, если они вообще когда-либо существовали. Скандинавы называли его Ярославом Хромым (согласно