Иванькиада - Владимир Войнович

– Да, солнце, – не расширяя глаз, небрежно роняет Сергей Сергеевич, как бы давая понять, что солнце – это не такое уж чудо природы, а всего лишь одно из подведомственных ему лично светил.

Лифт. Коридор. Кабинет. Большой стол с телефонами. Один – через секретаршу – для всех. Для всех тех, для кого хозяин кабинета всегда либо занят, либо отсутствует. С теми, кому по этому телефону иногда удается все-таки дозвониться, Сергей Сергеевич говорит сквозь зубы, как со швейцаром или лифтершей. Второй аппарат – прямой, без секретарши. Этот – для жены, друзей и приятелей. По этому телефону тон благожелательный: «Алло, да, это я». По третьему аппарату тон исполнительный: «Иванько слушает». Иногда даже хочется сказать «вслушивается». Это «вертушка». По этому телефону кто попало не позвонит.

Рабочий день начинается с утверждения издательских планов. Утверждать планы – дело не такое легкое, как может показаться с первого взгляда. Надо проверить списки писателей, которые собрались издать свои книги. Необходимо отделить нужных писателей от ненужных. Нужные – это секретари Союза писателей, директора издательств, главные редакторы журналов. Ты им сделаешь хорошо, они тебе сделают хорошо: напечатают (если есть что), устроят положительную рецензию, примут в писатели, подкинут какую-нибудь денежную работенку. Нужными писателями следует считать и других лиц, которые не только пишут книги, но и располагают возможностями оказывать побочные благодеяния: достать ондатровую шапку, приобрести льготную путевку в привилегированный санаторий или абонемент в плавательный бассейн. Ненужные писатели – те, которые ничего этого делать не умеют, не могут или не хотят. Самые ненужные – это Пушкин, Лермонтов, Гоголь и прочие классики: с них уже вообще ничего не получишь. Правда, иногда их издавать все-таки нужно, но дает себя знать бумажный голод. Да, вот именно, бумажная наша промышленность отстает, не может обеспечить даже нужных писателей.

И вот сидит наш владелец шляпы без шляпы за столом и работает. Нужных авторов подчеркивает, ненужных вычеркивает.

Но (опять не дают работать!) появляются первые посетители.

В сопровождении работницы иностранной комиссии Союза писателей входит мистер Гопкинс, как все американцы поджарый. Мучного не ест, сладким не злоупотребляет, виски разбавляет, увлекается спортом: гольф, бассейн, бег трусцой. Владелец одного из крупнейших издательств в Штатах. Отделения в Канаде, Южно-Африканском Союзе, Австралии и Новой Зеландии. «К одним паспортам улыбка у рта, к другим отношение плевое…» Будь это какой-нибудь болгарин или другой социалистический брат, так его можно бы послать подальше. Но за мистером Гопкинсом международная разрядка и конвертируемая валюта. Для него – улыбка у рта.

– Хау ду ю ду, мистер Гопкинс, ай'м глэд ту мит ю.

– О мистер Иванко, ду ю спик инглиш?

– Йес, оф коре, бикоз, элитл.

Мистер Иванько усаживает мистера Гопкинса на почетное место, и они за чашкой кофе ведут деловую беседу как два крупных специалиста в издательском деле. Мистер Гопкинс интересуется, не посоветует ли ему коллега мистер Иванько какие-нибудь последние романы лучших русских писателей, желательно, чтобы это была интеллектуальная проза.

– Гм… гм… есть ряд интеллектуальных романов из колхозной жизни. Не подходит? Про любовь? Есть про любовь. Действуют он и она. Он хороший производственник – многостаночник, но безынициативный. Работает на восьми станках и успокоился на достигнутом. Она, как и все девчата ее бригады, работает на десяти станках. Естественно, над ним подтрунивают, а она пишет о нем в стенгазету. С этого начинается любовь. Центральная эротическая сцена – она критикует его на комсомольском собрании. Он, конечно, обижается, но потом понимает, что она права и он ее любит. Чтобы доказать ей свою любовь, он выдвигает встречный план – работать на двенадцати станках. Очень оригинальный сюжет, колоритный язык, ярко изображено движение механизмов. И счастливый конец (happy end): после долгой разлуки герои случайно встречаются на сессии Верховного Совета. Только теперь они осознают, что не могут жить друг без друга. Они прогуливаются по Георгиевскому залу, по Грановитой палате и говорят, говорят. О встречных планах, о повышении производительности труда, о неуклонном соблюдении трудовой дисциплины.

Мистер Гопкинс слушает с огромным неподдельным интересом. Колоссальная тема! Неслыханный сюжет! К сожалению, он, мистер Гопкинс, сомневается, что такая книга может иметь успех на Западе. Растленный западный читатель привык к другим сюжетам. Секс, порнография и насилие – вот что пользуется неизменным успехом на западном книжном рынке.

– Мы, – замечает с горечью мистер Гопкинс, – вынуждены идти на поводу у читателя.

Мистер Иванько выражает полное сочувствие своему собеседнику. В таком случае, он не может предложить ему ничего подходящего. Разве что мемуары доктора Геббельса.

О, доктор Геббельс! У Гопкинса загораются глаза. Это как раз то, что ему нужно. Он тут же готов отсчитать миллион долларов, на каждом из которых ком грязи. Ну что же, наша страна нуждается, нуждается в этой грязной, но твердой валюте.

Проводив мистера Гопкинса, уважаемый возвращается к утверждению планов, но входит секретарша и сообщает, что явилась внучка Чуковского. Черт побери! Неужели нельзя было ей сказать, что он на совещании! Нет, нельзя. Оказывается, она у кого-то узнала, что он в кабинете. Ну хорошо, хорошо, пусть войдет. Приходится опять выпускать воздух из-под щек и играть на обаяние. Входит посетительница. О, он очень рад ее видеть. К сожалению, дела, дела, не всегда удается выкроить время. Как насчет «Чукоккалы?» Конечно же, ее следует издать. Всенепременно. И он лично целиком «за». Он прилагает все усилия, только этим и занимается. Он большой поклонник покойного классика. С детства помнит «Ехали медведи на велосипеде…». Да, Корней Иванович обладал крупным талантом. Его смерть – большая и невосполнимая утрата для детей и для взрослых. Да, безусловно, его литературное наследство имеет огромную ценность, и мы непременно опубликуем все, что достойно. Но в данном случае произошла неожиданная неприятность. Произошло… (что бы такое придумать?)… непредвиденное происшествие. В типографии книгу набрали, но… (ура, придумал!)… обвалился потолок. Вы представляете! Вот так они работают, наши хваленые строители. Потолок обвалился, все матрицы вдребезги. Конечно, можно снова набрать, но, сами понимаете, у нас хозяйство плановое, опять набирать «Чукоккалу» – значит остановить весь поток. Разумеется, мы к этой вещи еще вернемся, изыщем возможности, но на все нужно время. Простите, телефон. Иванько слушает, да, Борис Иванович, да, хорошо, сейчас буду. Вот опять не дали поговорить, вызывает начальство. Позвоните мне… сейчас посмотрим, что у нас в календаре… нет, на этой неделе никак не получится, на следующей… гм… гм… да, следующая тоже забита полностью… значит, примерно через две недели… Был очень рад! Очень!