Улыбка Диллинджера. ФБР с Гувером и без него - Чернер Юрий

Никаких следов обнаружено не было. Похитители не оставили отпечатков пальцев, а внезапно начавшийся дождь смыл в саду следы от обуви. Людям Гувера оставалось только ждать, когда гангстеры сообщат свои требования.

На следующий день, 23 июля 1933 года, агент ФБР, засевший за стеклянной дверью веранды, заметил у въезда в сад растрепанного человека в перепачканном костюме — Уолтера Джаретта. Узнать от него удалось немногое. Машина выехала из города на юг. Гангстеры несколько раз меняли направление, исколесили округу вдоль и поперек, потом отняли у него наличность — 60 долларов — и вышвырнули из автомобиля, напоследок предупредив: если жизнь ему дорога, не болтать о случившемся. Что они сделали с Арчилом, он не знает. Показания Джаретта никаких конкретных сведений о похитителях не дали; оставалось ждать. Для таких случаев имелись точные предписания: не делать ничего, что может подвергнуть опасности жизнь похищенного. Лишь во вторую очередь речь шла о захвате похитителей. Поэтому и связь ФБР с мистером Арчилом обсуждалась с крайней осторожностью. Даже соседи нефтяного миллионера не знали, что в его бунгало разместились агенты федеральной криминальной службы.

Похищение нельзя было удержать в тайне. Уже на следующий день газеты сообщили об этом, и толпы репортеров осаждали имение, но и они не заметили присутствия агентов в доме. Нервы миссис Арчил были на пределе: телефон звонил непрерывно, и лжепохитители обещали освободить жертву за выкуп. Но специалисты из ФБР, прослушивавшие эти разговоры, констатировали, что это — мошенники, решившие воспользоваться ситуацией.

26 июля, спустя три дня после похищения, гангстеры, наконец, дали о себе знать. В дверь дома нефтяного миллионера Джона Г. Кэтлетта, близкого друга Арчила, позвонил посыльный и передал конверт с несколькими письмами, под почтовым штемпелем «Талса (Оклахома)». Распечатав конверт, Кэтлетт узнал почерк Арчила.

«Дорогой Джон, ты, без сомнения, знаешь, в каком положении я нахожусь. Если мой шурин уже вернулся, передай ему, пожалуйста, прилагаемое письмо или вручи его нашему другу Киркпатрику. Но сделай это лично, не пользуйся телефоном. Об этом письме никому не рассказывай, даже своей жене. Не передавай его у себя дома. Власти ничего не должны знать, иначе мое освобождение сорвется: сами они все равно добиться его не смогут. Ради моего благополучия следуй в точности этим указаниям, и не вступай ни с кем в переговоры, за исключением тех, кто указан в письме. Это — мое последнее послание кому-либо из моих друзей и моей семье; если установить контакт не удастся, моя жизнь в опасности. Возлагаю на тебя свои надежды и уверен, что ты примешь все меры предосторожности. Как всегда, с горячим приветом твой друг Чарльз Ф. Арчил.

Прошу тебя, передай второе письмо моей жене Беренайс».

Кэтлетт немедленно передал письмо Киркпатрику. Это был листок с напечатанными на пишущей машинке требованиями похитителей: немедленно заплатить выкуп в сумме 200 тысяч долларов, причем бывшими в употреблении 20-долларовыми банкнотами, само собой разумеется, не фальшивыми, а также не с последовательными номерами серий. Если цена приемлема, а дальнейшие контакты желательны, следует незамедлительно дать в газете «Дейли Оклахома» следующее объявление: «Продается земельный участок площадью 160 акров, с прекрасным пятикомнатным домом, глубоким колодцем. Кроме того, коровы, инвентарь, трактор, пшеница и солома. В случае быстрой сделки цена 3750 долларов. Предложения адресовать: почтовый ящик Н-807».

Это невинное на вид объявление было опубликовано. Тем временем Киркпатрик и миссис Арчил готовили 200 тысяч долларов. Агенты ФБР, которых миссис Арчил поставила в известность о полученном письме, никакой иной возможности, кроме как выполнить требования похитителей, не видели. Однако трое агентов, как и прежде, прятались в бунгало, всячески стараясь не обнаружить себя, и переписывали 10 тысяч номеров 20-долларовых банкнот.

29 июля похитители снова напомнили о себе. Из Джоплина (штат Миссури) Киркпатрику пришло письмо с требованием положить деньги в светлую кожаную сумку и в тот же день в 22 часа выехать в Оклахома-Сити ночным экспрессом. Во время поездки он должен находиться на внешней площадке пульмановского вагона. Справа от железнодорожной насыпи он увидит два огня. Первый означает «внимание!», а на уровне второго он должен выбросить сумку из поезда. Если по каким-либо причинам это не удастся, пусть едет до Канзас-Сити, там остановится в отеле «Милбах», где получит дальнейшие указания. Если же он пренебрежет этими условиями, а тем более известит полицию, то на следующий день сможет полюбоваться трупом своего друга Арчила.

Репортеры продолжали осаждать бунгало. Люди из ФБР посоветовали миссис Арчил дать в газеты ложное заявление, чтобы гангстеры сочли себя в безопасности. В этом заявлении жена миллионера рассказывала, что будто бы нет никакой связи с похитителями. Очевидно, попытки контакта из-за пребывания газетчиков вблизи дома будут излишне затруднены. Господ журналистов просят удалиться… Вечерние газеты сразу же опубликовали это интервью.

Незадолго до 22 часов Киркпатрик и Кэтлетт сели в ночной экспресс, отправлявшийся в Канзас. Каждый из них вез по туго набитой светлой кожаной сумке. В одной из них лежали 200 тысяч долларов, а в другой — старые газеты. На случай, если бы об их поездке пронюхала какая-нибудь другая банда, ей вручили бы сумку с макулатурой. Однако все шло без всяких происшествий. Поезд мчался сквозь ночь, пересекая прерию, оставив позади более чем 50 станций. Свыше семи часов простоял Киркпатрик на площадке, но условного сигнала так и не увидел. Уже взошло солнце, когда ранним утром 30 июля экспресс прибыл в Канзас-Сити. Как и предписывалось, Киркпатрик и Кэтлетт остановились в отеле «Милбах». Примерно через четыре часа в Канзас-Сити была получена телеграмма: «Неожиданное событие помешало мне посетить вас прошлой ночью. Ждите дальнейших известий в 18 часов. Э. У. МУР».

Ровно в 18 часов зазвонил телефон.

— Кто у аппарата? — спросил грубый голос.

— Киркпатрик.

— Говорит Мур. Телеграмму получили?

— Разумеется.

— С условиями согласны?

— Да. Но, совершая эту сделку, мне бы хотелось быть уверенным, что я имею дело с действительным партнером.

— «Сделка» — это верно. Мы люди подходящие. Слушайте внимательно: берите такси и поезжайте к отелю «Лазаль». Там возьмите сумку в правую руку и медленно двигайтесь по авеню в западном направлении. А ваш друг, о котором мы тоже знаем, пусть останется в отеле. После этого телефонного разговора не вступайте в контакт ни с кем. Наши люди следят за вами. Приходите совершенно один и без оружия, только с денежной сумкой. О’кэй?

— Приду, — заверил Киркпатрик.

Но прежде чем покинуть гостиничный номер, он все же сунул в карман револьвер, а затем начал действовать, как приказано: медленно пошел по оживленной авеню. Метров через двести ему встретился крупный мужчина. Незнакомец был одет в светлый элегантный костюм и панаму того же цвета. Он даже производил приятное впечатление.

— Мистер Киркпатрик?

— Да, это я.

— Позвольте вашу сумку.

— А откуда я знаю, что вы — тот самый человек?

— Черт побери, вы же это прекрасно знаете! Не привлекайте внимания. Или, может, хотите, чтобы сделка лопнула?

— Двести тысяч долларов — немалая сумма. Какую гарантию вы можете дать мне?

— Не будем много говорить. Мои люди меня ждут.

— Тогда скажите, по крайней мере, чего я должен добиться от миссис Арчил.

— Скажите ей, что документ на владение фермой должен быть выслан в ближайшие двенадцать часов. Сумму выкупа вы дадите мне теперь. Затем вы медленно пойдете назад, не оглядываясь.

Киркпатрик вручил незнакомцу сумку с деньгами и вернулся в отель. Оттуда он позвонил миссис Арчил, а потом вместе с Кэтлеттом выехал обратно в Оклахому. В восемь часов утра 31 июля они вошли в бунгало Арчила.

С момента передачи выкупа к тому времени уже прошло около четырнадцати часов. Похитители своего обещания не сдержали. Стрелки часов описывали один круг за другим; наступил полдень, потом вечер. Всеми овладело глубокое разочарование. Или они попались на удочку гангстеров, не имевших никакого отношения к похищению, или Чарльз Арчил, несмотря на выкуп, убит. Шансы на удачный исход упали до нуля. И вдруг, через несколько минут после того, как часы пробили восемь вечера, дверь отворилась, и нефтяной магнат вошел в свой дом, совершенно измученный, но живой.