Арктический клуб любителей карри - Дани Редд

– Надо стирку поставить.

– У нас же тут есть стиралка.

Рита закатила глаза.

– А сушилки нет. Да и вообще хочу наконец выспаться толком.

– Ну ладно, – буркнул Миккель.

Я доела, помыла посуду и к концу этого времени окончательно вымоталась. Мечтала наконец добраться домой и завалиться в постель в обнимку с киндлом – впервые за долгое время я чувствовала, что это заслужила. Я вытерла руки, потянулась за телефоном и обнаружила, что Ума уже ответила на мою недавнюю эсэмэску:

«Это рецепт твоей мамы».

У меня перехватило дыхание. Сама того не зная, я приготовила одно из блюд своей мамы. Я знала, что она любила готовить, но папа никогда не упоминал, что она записывала рецепты. С бешено бьющимся сердцем я настучала ответ:

«А еще там есть?»

11

Ума прислала мне второй мамин рецепт – чикен бирияни. Стоя на кухне в лагере, я не знаю в какой раз всматривалась в фотографию. Мамин почерк меня завораживал. Я даже попыталась было проанализировать его по графологическому сайту в Интернете. Крошечные буковки предполагали, что она была интровертом, а наклон вправо означал, что она отличалась сентиментальностью и ценила друзей и семью. Но больше ничего мне выжать не получилось, потому что почерк у мамы был удивительно непостоянен. Одни буквы соединены между собой, другие – нет, написаны с разным нажимом, петельки, что внизу, что вверху, разного размера. И хотя я сказала себе, что графология – чушь собачья, но все равно в глубине души осталась раздосадована.

Для бирияни курицу надо было сперва мариновать в специях, потом потушить в йогурте, а затем накрыть сверху полуотваренным рисом и оставить томиться и пропитываться. Хотя в теории звучало довольно легко, однако следовать этому рецепту оказалось сложнее, чем с баттер чикен. Чернила местами выцвели, а указания были довольно расплывчаты. С ингредиентами тоже вышло не очень гладко. Миккель не сумел раздобыть в магазине свежую мяту, а вместо басмати купил дешевый быстро варящийся рис. В результате я получила кастрюлю комковатого и водянистого риса, в котором барахтались, словно утопающие, куски анемичной курицы. Когда я попробовала это блюдо, оно никуда меня не перенесло.

– Чего ты такая недовольная? – спросил меня Миккель за ужином.

– Вышло неправильно.

– А мне все норм.

– Такое необычное ризотто, – сказал Адам. – И ты здорово туда индийские специи добавила, мне нравится.

– На самом деле это бирияни.

– Ой. Прошу прощения.

За ужином я изо всех сил старалась смеяться вместе со всеми, но не могла отделаться от разочарования. Я знала, что могла бы справиться лучше. И лишь уже оставшись одна, за мытьем посуды, поняла, что меня больше всего задело. Мне казалось, не справившись с маминым рецептом, я подвела и ее саму, и память о ней. Может, в гостях у Умы мне удастся получить какие-нибудь полезные советы.

Мой телефон загудел. Сообщение от Райана:

«Привет, малыш. Еду смотреть северное сияние с Бьорном и Астрид. Смотри на небо! Сегодня прогноз что надо. XX».

Ну почему он раньше-то не предупредил? Неужели нарочно хотел пойти без меня? Я прогнала эту мысль из головы. Райан бы ни за что так не поступил – наверное, они втроем спонтанно собрались. И все же мне бы хотелось, чтобы он позвал и меня. Могли бы заехать сюда и забрать меня по дороге.

«Приятного вечера!!! XXXX», – ответила я.

Что толку было бы жаловаться. За последние две недели он наслушался моего нытья.

Я вернулась в гостиную. Пара человек играла за столом в карты. Адам с Миккелем сидели на диване. Адам читал, а Миккель, водрузив на орлиный нос очки-полумесяцы, вязал рыжевато-коричневый шарф с темно-синей каймой.

– Какой симпатичный шарф, – сказала я.

– Меня крестная научила. В детстве я любил вязать, но, как подрос, начал стесняться. А теперь уже слишком стар, мне плевать. Надо же чем-то заниматься зимой.

– А по-моему, очень круто. И показывает, что вопросами имиджа ты не озабочен.

– В чем, в чем, а в этом его никто не обвинит, – вставил Адам.

– Так зачем ты тогда вяжешь? Телок клеить? – спросил кто-то из ребят.

– А то, – ответил Миккель, переглянувшись с Адамом смеющимися глазами.

На коленях у них лежал шарф, и я заметила, что бедра их под шарфом соприкасаются друг с другом довольно-таки тесно.

Миккель посмотрел на меня.

– Закончила?

– Да.

– Парни собираются в город выпить. Заказали такси-микроавтобус, будет тут через двадцать минут. Могут и тебя подбросить, если хочешь, – сказал Адам.

– Отлично, спасибо.

Я вдруг почувствовала себя третьей лишней.

– Пойду пока покурю.

Миккель поднялся.

– Я тоже.

– Миккель… – начал Адам.

– Да, Адам? – ответил Миккель тоном, не допускавшим возражений.

Адам нахмурился и снова уставился в книгу.

Мы выдыхали облачка дыма, которые скользили над освещенным крыльцом и таяли в темноте.

– И давно вы вместе? – спросила я.

Миккель покосился на меня исподлобья.

– Что-что?

– Вы с Адамом.

– Откуда ты знаешь?

– Просто догадалась. А это тайна?

– Нет. Но не рассказывай никому. Мы пытаемся оставаться профессионалами, только и всего. Рита в курсе.

Голос у него зазвучал басовитее и как-то грубоватее. Уж не смущался ли он? Если хочешь что-то про кого-то узнать, назойливость не помогает. А вот если промолчишь, твой собеседник сочтет своим долгом заполнить паузу. Я затянулась сигаретой. Завыла собака. Из одного из домиков доносился приглушенный гул радио. Кто-то подпевал, не попадая в ноты.

– Около года.

– Здорово, что вы сумели найти любовь в такой глуши.

– Это не любовь, – резко перебил меня Миккель.

– Ой, прости.

– Он хочет, чтобы я бросил курить. Побрился и постригся.

– Тут я с ним соглашусь, – признала я. – У тебя очень славное лицо. А курить вредно для здоровья. Может, попробуешь все-таки? Любые отношения – про компромиссы. Ну то есть вот, посмотри на меня. Я бросила работу и друзей и приехала сюда со своим партнером, Райаном.

– Но это же никакой не компромисс.

– Эй, вы там! Тушите свет и выходите сюда! – завопил кто-то.

– Почему? – проорал Миккель в ответ.

– Северное сияние.

– Пойду позову Адама.

Он скрылся внутри. Через несколько секунд во всем лагере погас свет. Я спустилась с крыльца и задрала голову.

– С ума сойти! – выдохнула я, обращаясь в пространство.

Надо мной нависало восхитительно ясное небо, а в нем – тысячи звезд и яркая горбатая луна. Когда мои глаза привыкли к темноте, я различила светящуюся тускло-зеленую ленту. Она мерцала в небе и с каждой секундой делалась все ярче и ярче. Вскоре к ней присоединились и другие цвета – разрезающие тьму волнистые полосы фиолетового и синего.

– Красотища, – произнес чей-то голос позади меня.

Я обернулась. Адам