Идти полным ветром - Ульрих Комм

- После боя камзол Карфангера был весь дырявый, что твое решето. И почему он все время ходит в море один? Почему не в караване, под охраной конвоиров, как все порядочные шкиперы? Зачем ему скрывать, куда он на самом деле отправляется, и что у него вообще на уме? - рассказчик переводил взгляд с одного на другого, пока не остановил его на трактирщике. Тот поднялся и позвал Михеля Зиверса за собой в отдельную маленькую комнату, где они могли без помех продолжить разговор.

Йохен Мартенс именовал эту комнату "шкиперской горницей". Многие гамбургские капитаны и шкиперы появлялись здесь до выхода в море и после возвращения из рейса. С этой комнатой, как, впрочем, и со всем трактиром, дело обстояло так. В былые времена Йохен Мартенс плавал старшим боцманом на одном из конвойных кораблей Томаса Утенхольта, а когда потерял ногу, тот помог ему купить "Летучую рыбу". Этот же Утенхольт приложил руку к тому, чтобы Йохен Мартенс заведовал и выкупной кассой. Адмиралтейство и старейшины гильдии капитанов некогда учредили эту "кассу восьми реалов", и Йохен Мартенс ежегодно получал сто талеров для её пополнения. Благодаря глазам и ушам трактирщика Томас Утенхольт, в свою очередь, знал все, о чем говорили капитаны в "шкиперской горнице", отсчитывая Мартенсу очередной взнос в выкупную кассу.

Здесь стояли столы и удобные кресла с подлокотниками. Сквозь разноцветные стекла окон в комнату лился приглушенный дневной свет. Тускло блестели оловянные кувшины и кружки, расставленные на карнизе из дубовой доски, вделанном в облицованные деревом стены. В полумраке самого дальнего угла стоял деревянный ларец, богато украшенный резьбой, крышка которого была заперта на два висячих замка, сделанных руками искусного кузнеца. Кроме того, ларец был крепко-накрепко привинчен к полу большими винтами. Казалось, что выкупная касса находится в полной безопасности.

- Заходи, заходи, малый! - торопил Йохен Мартенс молодого Зиверса, рассказывай, как все было на самом деле.

И Зиверс выложил ему все, даже то, о чем охотно предпочел бы не распространяться. Трактирщик выслушал его и спросил:

- И что теперь ты собираешься делать? Опять пойдешь наниматься к Карфангеру?

- Ни за какие деньги я не пойду в море со шкипером, на чьей совести гибель моего отца!

Трактирщик даже удивился тому, сколько ненависти вложил молодой моряк в эти слова. Он задумался. Такой человек всегда мог пригодиться на одном из кораблей Томаса Утенхольта, который не питал особого расположения к этому Карфангеру.

- Я мог бы замолвить за тебя словечко старому Утенхольту, - сказал он Зиверсу. Тот не возражал.

- Но учти, все его корабли пока ещё в море. - Трактирщик указал пальцем на ларец в углу. - Я помогу тебе перебиться до поры до времени: получишь пару талеров из выкупной кассы.

С этими словами Йохен Мартенс полез за ворот рубахи и извлек огромный ключ, висевший у него на шее на кожаном шнурке. Отперев замки и подняв крышку ларца, он спросил через плечо:

- Сколько тебе, двадцать, тридцать?

- Неплохо бы побольше... Талеров, так, пятьдесят, - промямлил Зиверс.

- Ладно, пятьдесят, так пятьдесят. Вернешь шестьдесят, понял? Через полгода и ни днем позже, к концу года деньги снова должны лежать в кассе.

- Тогда хватит и половины, - разочарованно протянул Зиверс.

Трактирщик отсчитал двадцать пять талеров и вручил их матросу со словами: "К рождеству вернешь тридцать, понятно?".

- Понятно, понятно, - ответил сын плотника.

В то время как Михель Зиверс тщательно рассовывал по карманам серебряные талеры, а Йохен Мартенс запирал сундук с деньгами, вновь и вновь напоминая молодому матросу, чтоб он держал язык за зубами относительно происхождения этих денег, в устье Эльбы вошли "Мерсвин" с "Дельфином" и стали на якорь у Ритцебюттеля. Не успели первые моряки сойти на берег, как набежавшая толпа мужчин, женщин и детей обступила их плотным кольцом, и отовсюду посыпались бесчисленные вопросы. Как всегда, молва оказалась быстрее кораблей, и весть об успешном сражении "Мерсвина" с пиратским фрегатом, о вызволенных из рабства гамбургских моряках уже давно докатилась до этих мест. Их родные не побоялись отправиться в далекий путь до Ритцебюттеля - последнего клочка земли у самого моря, ещё принадлежавшего вольному городу, - хотя это было далеко не безопасно. Со времен большой войны левый берег Эльбы в её нижнем течении был вотчиной шведов, а на правом обосновались датчане. Здесь повсюду ещё рыскали шайки мародеров, не бросивших своего ремесла и после окончания военных действий; поэтому большинство граждан Гамбурга предпочитало не покидать пределов городских стен и укреплений.

Толпа все разрасталась. Со всех сторон неслись крики "Гип-гип ура!" и "Виват Карфангеру!". Поначалу капитан "Мерсвина" собирался всего лишь дождаться здесь прилива, чтобы тотчас же отправиться вверх по Эльбе дальше, в Гамбург, однако вскоре ему пришлось уступить настояниям ликующей толпы. Команду его корабля растащили по близлежащим кабакам и трактирам, а самого капитана несколько дюжих моряков подняли на плечи и понесли по улицам. Возле каждого злачного заведения их встречал хозяин и подносил Карфангеру лучшее вино из своего погреба. Как ни старался тот всего лишь пригубливать из бесчисленных кубков, бокалов и кружек, их оказалось так много, что в конце концов у Карфангера зашумело в голове. Но народ не желал ничего слушать: всем хотелось, чтобы этот праздник продолжался как можно дольше.

Около полудня, когда веселые спутники Карфангера сделали остановку у очередного трактира под названием "У кита", и его хозяин почти насильно усадил Карфангера за стол, вдруг появился юнга Хайне Ольсен, с превеликим трудом протиснулся сквозь толпу и, едва переводя дух, выпалил:

- Господин капитан, штурман велел передать, что они с боцманом уже собрали команду на борт и подготовили все к отплытию, потому что скоро прилив, и только что задул крепкий вест, который все свежеет, так что мы уже к вечеру могли бы швартоваться в Гамбурге.

У Карфангера мгновенно улетучился весь хмель. Отсюда до Гамбурга не будет и пятидесяти миль: до вечера "Мерсвин" вполне бы мог их преодолеть.

В следующее мгновение юнга обнаружил в ладони серебряный талер награду капитана за добрую весть - и стремглав кинулся обратно доложить штурману, что капитан скоро прибудет на борт.

С большим трудом Карфангеру все же удалось как можно незаметнее ускользнуть от своих почитателей, и скорым шагом он направился к гавани.

Первым, кого он встретил, поднявшись на палубу "Дельфина", был хорошо одетый мужчина, который отвесил ему низкий поклон, сняв при этом шляпу, так что украшавшее её страусовое перо коснулось палубы.

- Прошу простить за вторжение на ваш корабль. К сожалению, я не имел возможности испросить предварительно вашего на это согласия, однако, если позволите, я хотел бы плыть вместе с вами до Гамбурга. Я почел бы за честь путешествовать с таким знаменитым капитаном, как вы: с самого утра я только и слышу рассказы о вашей храбрости. К сожалению, тот восторженный прием, который был вам здесь оказан, лишил меня возможности своевременно представиться. Отто фон Герике, к вашим услугам.

Карфангер удивленно вскинул брови и невольно отступил на шаг:

- То есть как? Вы... Простите, но это невозможно. Я полагал, что вы гораздо старше.

- О, вы путаете меня с моим батюшкой, - рассмеялся фон Герике.

- В таком случае, прошу простить и меня. Добро пожаловать на борт "Дельфина", сударь, имя фон Герике не нуждается в рекомендациях. Ваш отец так много сделал для многострадального Магдебурга и как большой ученый, и как бургомистр. - И Карфангер пригласил гостя в свою каюту.

Молодой Герике сделал знак рукой скромно одетому молодому человеку примерно одного с ним возраста, которого Карфангер поначалу принял за его слугу. Оказалось, что молодого человека зовут Петер Эркенс и что они с фон Герике дружат с детства. Их семьи жили по соседству, мальчики вместе играли в руинах сожженного Магдебурга. Часто они бегали на Эльбу купаться, и однажды Петер Эркенс спас сына бургомистра от верной гибели: тот попал в один из опасных водоворотов и уже скрылся под водой; его друг несколько раз нырял за ним, пока не ухватил за волосы и, сам выбиваясь из сил, вытащил его на берег. Узы братской дружбы связывали сына плотника с судоверфи Петера Эркенса и доктора обоих прав фон Герике.

Карфангер пригласил в свою каюту и корабельного плотника. С недавних пор фон Герике-младший состоял на дипломатической службе у курфюрста Бранденбургского, в этом качестве он объездил западные владения: Клеве, Марк и Равенсберг. Имелся у него и кое-какой опыт дипломатической работы с генеральными штатами, за ростом могущества которых курфюрст следил с особым вниманием. В этот раз служебные дела привели фон Герике в Эмден и Бремен. Теперь он намеревался попасть в Гамбург, чтобы оказать помощь в делах бранденбургскому посланнику, у которого в последнее время неважно обстояло со здоровьем.