Взгляд на жизнь с другой стороны - Дан Борисов

У них интеллигентски богатая квартира на нашей улице, в самом начале. Иногда бываем у них в гостях.

Сейчас многие называют ЦСКА конюшней, но понятия не имеют почему. Справка: Здание на Комсомольском – бывший конный манеж, иными словами – конюшня.

Миша, один сводных братьев, заманил меня в спортзал ЦСКА, устраиваться в секцию баскетбола. Я пошел от нечего делать. Всех кандидатов выпустили на площадку. Много мячей. Мешая друг дружке, пацаны хватают мячи, стучат ими об пол и кидают в кольца. Мне смешно: из Миши, маленького, щуплого баскетболист, как из меня японский император. За всем этим безобразием наблюдают Гомельский, Алачичан и еще несколько человек, первых двух я знаю в лицо. Вечером я проболтался об этой поездке отцу. На следующий день оказалось, что я зачислен, а Мишу, конечно, не взяли. Но и я ходить не стал.

Детский кинотеатр Дружба на первом этаже большого жилого дома (там сейчас кабак). Зимние каникулы. Мы на сцене, поем хором патриотические песни. За это можно остаться смотреть фильм бесплатно. Билет, правда, всего 10 копеек, но приятно. Солирует Илюша из нашего класса, розовощекийс татарской фамилией и тоже на букву Э, поет он плохо и, чисто по-еврейски, умышленно перевирает слова. После нас на сцену выходит маленький Костя-Художник. Длинный Лямбда ему аккомпанирует на баяне. Вместе они смотрятся как Чебурашка с крокодилом Геной. Зал в восторге.

Илюша Э живет в этом же доме, прямо над кинотеатром. Иногда он выходит на балкон и играет на скрипке. Играть не умеет. Слушать его – уши вянут.

Еще одна типичная еврейка по внешности, хотя и совсем не красивая, что не характерно, с черной косой и большим носом, но, на удивление совершенно без апломба, тихая и скромная, сидит в классе на одну парту впереди. Я сижу с Улей. Уля верещит, когда я её дергаю за светлые косички, но, в целом, мы живем мирно. Чуть сзади сидит Теря. Мы выясняем, чем это дурно пахнет, и совместно приходим к мнению, что виновата тихоня Аберг. Как единственный мужчина в компании, принятие мер беру на себя. Пишу записку: «Аберг, не перди на уроках!». Скандал! Мать вызвали в школу (я нашел эту свою записку в материнских бумагах уже после её смерти).

Особое место в воспоминаниях того времени занимают походы выходного дня с родителями.

Начинался выходной с того, что мы просыпались позже обычного и наперегонки с сестрой занимали место в родительской постели. Некоторое время смотрели по телевизору бодрую передачу «С добрым утром» или как там она называлась? вместо будничных физзарядки и Пионерской зорьки по радио. Выходной тогда был один в неделю – воскресенье. Субботу сделали нерабочей позже, и то, не для школьников.

Если на улице была зима, то после завтрака мы брали лыжи и всей семьей шли кататься в березовую рощу на Хорошевку. Названия, правда, уже тогда начали меняться на непонятные – кто такие Куусинен или Георгиу Деж никто не знал, но улицы называли их именами. В роще квартировалось какое-то войсковое подразделение, там, в бараке жил дядя Вася, (тот, который прошел всю войну Ванькой-взводным). Иногда садились в троллейбус и ехали до Серебряного бора, там было интересней, но очень много народу.

Летом поездки были разнообразнее. Могли, конечно, поехать в тот же Серебряный бор купаться и кататься на лодках, но чаще ездили дальше. Тогда наша зеленая линия метро была гораздо короче. Конечными были Сокол и Автозаводская. От Сокола мы ездили загородным автобусом в Архангельское, а от Автозаводской в Коломенское. Вокруг Коломенского городом и не пахло, тысячелетние дубы смотрелись естественно и на своем месте. Живы ли они еще?

Иногда бывали в ЦПКиО. Там где сейчас колесо обозрения, у пруда, был замечательный ресторанчик «Кавказ». По открытой площадке между столиками сновали старорежимные официанты в белых куртках с черными бабочками и полотенцами на согнутой левой руке. Они приносили вкусные кавказские блюда с острыми соусами, настоящее грузинское вино в мутных полулитровых бутылках и жидкий, но вкусный кофе с лимоном. Жалко было, когда это ресторан сгорел.

Сокольники. Мать заняла очередь в кафе, а меня попросила занять столик. Я соскучился сидеть один и иду помогать матери. Она забеспокоилась – столик же займут. Я говорю, не волнуйся мол, я там твою сумочку положил. Мать чуть было чувств не лишилась. Украдут! Сумочка, к счастью, оказалась на месте.

С её же сумкой был обратный случай на Комсомольском проспекте. Ей только что купили новую сумку черную, блестящую. Она довольная переложила туда всю мелочевку, а куда девать старую не понятно. Белесая такая сумка с потертыми боками. Мы оставили её в телефонной будке, на крючочке, под аппаратом, и спокойно идем в сторону метро Парк культуры. Минут через пять нас догоняет внимательный гражданин и возвращает «потерянную» сумку.

Совсем уж предел – из рук вон получилось с зеленым чемоданом. Родители провожают меня на Курский вокзал. Редчайший случай – не в такси, а в метро. В вагоне тесно. Из вещей у меня один чемодан, мать его держит у ног, потом берет в руку. Мы уже почти опаздываем на поезд. Надо выходить из вагона, подъехали к Курской. Отец говорит матери:

– Давай чемодан, я понесу.

Мать не отдает. Я, дескать, сама. Отец нервничает.

– Давай, говорю, чемодан!

Двери уже открылись. Мать чемодан не отдает. Отец вырывает у неё из рук чемодан, протискивается к дверям, и выходит из вагона. Дальше это выглядело так: я иду сзади, а передо мной идут отец с матерью, и обоих в руках зеленые чемоданы! Самое интересное, что женщина, у которой отец отобрал её чемодан, семенит сбоку и не знает, что делать дальше.

Чаще всего ездили на ВДНХ. Там можно было бродить целый день. И по павильонам пройтись и по ярмарке, и по закусочным разным. Там первыми появлялись новинки продовольственного фронта: хрустящая картошка, которая сейчас в ухудшенном варианте называется чипсами, молоко в треугольных пакетах и прочее. Очень интересно было побывать у коров, лошадей и др. в павильоне животноводство. У нас это называлось: «Пошли к свиньям!» с ударением на последнем слоге.

Мне больше всего нравилось в дальнем углу, за прудами. Там стояла строительная и сельскохозяйственная техника. Разные трактора со спецприспособлениями, свежевыкрашенные желтой краской. Из этой любви к технике однажды получился курьез. В присутствии массы взрослых, родителей, бабушки с дедом и дядьев за столом в Туле я рассказывал об увиденной там чудесной дождевальной установке. Говорю:

– … трактор посредине, а от него в обе стороны, – я растопырил руки для наглядности, – вот такие две здоровенных хуйни…

Далее была немая сцена из Ревизора.

8. Переходный период

Начиная с пятого класса, к каждому предмету приложили отдельного учителя. Я не хочу говорить о самих предметах, потому что уверен в их бесполезности и ненужности для детей(процентов на девяносто от общего объема). Главным в школе мне видится духовное общение учеников с учителями и учеников между собой, а поводы для такого общения можно было бы найти поинтересней, чем а-квадрат плюс бе-квадрат. Самое главное, что должно быть в школе выдвинуто на первый план – это личность учителя, его своеобразие, оригинальность мышления, любовь к ученикам. Увы, увы… об этом остается только мечтать.

Почему я выделил последние два года детства в отдельную большую главу? Не только потому, что новый этап в школе, с разными учителями по предмету, а потому что на детство здесь уже стали наслаиваться отдельные явления и моменты не очень присущие собственно детству. Еще несколько лет до того я не понимал значения некоторых слов, тех которые считаются неприличными. Потом узнал их значение, но все это как явление меня не интересовало всё еще, и вдруг… как будто прозреваешь, начинаешь замечать всё это совсем рядом, начинаешь замечать не только то, что это вдруг появилось, а что это было всегда, только где-товне поля зрения. Как в том анекдоте:

– Знаешь, сосед, мне кажется, что к моей жене ходит садовник.

– Как ты определил?

– Да в постели стал розовые лепестки находить.

– Да?… а мне кажется, что к моей железнодорожник ходит…

– Что? рельсу что ли под одеялом нашел?

– Да нет, прихожу вчера домой, а в постели железнодорожник!

Так же и в жизни… например, сколько раз я видел во ржи вытоптанные участочки с женскими трусами посредине. Один раз даже парочку застали лежащей в кустах. Мы на них чуть не наступили – они притворились спящими, мы посмотрели мельком и ушли поскорей – а вдруг мертвые? А теперь вдруг стало доходить, что это было на самом деле. Стало вдруг заметно, что у девчонок груди начали оттопыриваться, у себя кое-где волосики начали пробиваться, ну и т. п. Одни словом, в постели появился железнодорожник. Взрослая жизнь в этом возрасте воспринимается превратно, искаженно, но уже становится заметной. Появляется желание подражать взрослым, причем в тех областях, где не надо бы, например, пить спиртное, курить и т. п.