Народный депутат - Бранислав Нушич

Все. Да здравствует народный депутат!

Еврем (все это время растерянно, не моргая, глядит в потолок). Господа и братья! Дорогие граждане и наши избиратели. (Шепчет что-то и сует руку в левый карман, нащупывает красные плакаты, сует руку в правый карман, нащупывает речь Ивковича. Доволен, на лице появляется улыбка. Вынимает руку из кармана, но достает не речь, а счет, который он только что получил от официанта, и начинает его громко читать.) Братья! «Сорок два литра вина…» (Останавливается.) Кто мне подсунул этот счет? (С ожесточением комкает счет, бросает на пол, достает речь Ивковича, читает.) «Братья! Большое вам спасибо за ваше доверие. Оно для меня дороже всего на свете. Серьезные и важные задачи выпали на мою долю, тяжелые и трудные обязанности. Мы, братья, должны повести упорную и решительную борьбу против существующего правительства, не желающего прислушиваться к желаниям народа, не знающего нужд народа…»

Все. Правильно! Правильно!

Еврем (впадает в раж, читает не останавливаясь). «Наша страна, братья, погрязла в долгах и разорена, законы не соблюдаются, а народ голый и босый…»

Все. Правильно!

Павка, те же.

Павка (влетела в комнату запыхавшись). Еврем!

Еврем (машет рукой, чтоб она молчала, а сам продолжает). «Разве нужно нам, братья, такое правительство? Разве станем мы помогать тем, кто разорил наш народ? Нет, не станем!..»

Все. Нет! Не станем!

Срета взбешен, не знает, что делать: то бросается к Еврему и просит его о чем-то, то подбегает к толпе и пытается что-то объяснить.

Павка (отчаянно). Еврем, лавку обокрали!

Еврем. Пусть крадут!

Срета. Слушай, хозяин Еврем…

Еврем (махает на Срету рукой: «молчи, мол»). «А поэтому, братья, позвольте и мне вместе с вами воскликнуть: «Долой правительство!»

Все. Долой правительство!

Даница вносит поднос с рюмками и останавливается в стороне, ожидая конца речи.

Ларина входит вслед за ней и останавливается на пороге. Срета что-то ожесточенно пытается втолковать Еврему, который его не понимает.

Ивкович (обнаружив, что дверь в комнату Еврема открыта, как бешеный влетает с красным плакатом в руках). Господин тесть, это клевета, за которую расплачиваются кровью. Вы и ваши люди распространяете эти грязные листки!..

Даница визжит и выпускает из рук поднос с рюмками.

Павка (отчаянно орет). Еврем, лавка!

Срета. Хозяин Еврем, исправляй положение!

Еврем (тупо смотрит на всех по порядку, никого не слышит, никого не понимает и наконец кричит во все горло). Долой правительство!

Все. Долой!

Срета (в публику). Ну вот, теперь каждая вещь поставлена на свое место!

Действие третье

Сцена разделена пополам. В левой половине комната Ивковича. В правой – та же, что и во втором действии, комната Еврема. Окна в обеих комнатах в глубине сцены. Дверь, ведущая из одной комнаты в другую, распахнута настежь.

Еврем, Ивкович.

Еврем (в своей комнате, держит в руках измятый номер газеты; с угрозой, обращаясь к Ивковичу). Это не отражение народного сознания! Это не статья! Это не политика! Это клевета!

Ивкович (в своей комнате, держит в руках измятый красный плакат). Если ты хочешь знать, что такое клевета, то сунь руку в свой карман – и там ты найдешь вот такие плакаты.

Еврем. А это сообщение в газете не клевета?

Ивкович. Сообщение в газете сущая правда. В сообщении говорится, что ты, господин Прокич, выступил с речью против правительства – и больше ничего.

Еврем. Говорил против правительства? Да, конечно, говорил. Как же я мог не говорить против правительства, если ты мне подсунул свою речь!

Ивкович. Скажи спасибо, что в сообщении я не упомянул о том, что ты украл мою речь.

Еврем. Сейчас же возьми свои слова обратно, слышишь?! Я не вор, я характерный индивидуум.

Ивкович. Ну да, моя речь сама к тебе в карман прилетела!

Еврем. Ты мне зять, и я могу воспользоваться твоей речью, а если уж ты такой жадный, то я тебе напишу новую речь и тем самым возвращу долг.

Ивкович. Спасибо! Ты уж пиши лучше со своими людьми пасквили.

Еврем. Другим такие слова говори, слышишь!

Ивкович. Я тебе говорю, а ты скажи тем, кому нужно!

Еврем. Да как тебе не стыдно: из-за какой-то несчастной речи побежал жаловаться в газеты!

Ивкович. А я не жаловался, я только констатировал, что и ты перешел в оппозицию.

Еврем. Я – в оппозицию? Это, значит, – к тебе?

Ивкович. Ну, не ко мне, но против правительства.

Еврем. Против правительства? Я – против правительства? И тебе не совестно смотреть мне в глаза!

Ивкович. Мне не совестно, потому что я сказал правду.

Еврем. Ты наплевал, ты и вылизывай. Беги на телеграф и посылай телеграмму с опровержением. За телеграмму я заплачу, иначе…

Ивкович. Что иначе?

Еврем. Иначе я сам телеграфирую в Белград, что ты лжец…

Ивкович. А я напечатаю твою речь!

Еврем. Это не моя, а твоя речь!

Ивкович. Но ведь говорил-то ее ты…

Еврем. Слушай, ты мне прямо скажи: пошлешь ты телеграмму или нет?

Ивкович. Нет!

Еврем. Э, тогда… Знаешь… тогда больше… да, да, тогда больше… (Не решается сказать.)

Ивкович. Ну, что тогда?

Еврем. А вот что! Не хочу я больше жить с тобой под одной крышей. Убирайся-ка ты из моего дома. Съезжай с квартиры! Не могу я жить под одной крышей со своим душегубом!

Ивкович. Хорошо, примем к сведению!

Еврем. И еще вот что: больше ты мне никакой не зять… И к моей дочери… в общем, выселяйся-ка ты из моего дома!

Ивкович. Значит, гоните?

Еврем. Да… Больше ты мне не зять, и поэтому убирайся отсюда… слышишь?

Ивкович. Да, слышу, слышу!

Еврем. И сегодня же!

Ивкович. Из сердца твоей дочери я могу хоть сегодня выселиться, а из квартиры – через пятнадцать дней.

Еврем. А я тебе говорю: переезжай сегодня!

Ивкович. Сегодня у меня выборы!

Еврем. У тебя выборы? И у меня выборы!

Ивкович. А тебе что? Ты можешь и переселяться, ведь тебя все равно не выберут.

Еврем. А тебя выберут?

Ивкович. Я надеюсь!

Еврем. Хорош депутат! Против своего тестя всякие небылицы сочиняет. (Швыряет Ивковичу в комнату скомканные газеты.) На, возьми. Обклейся!

Ивкович (швыряет Еврему скомканные красные плакаты). А это тебе! Читай и гордись!

Еврем. Ты мне больше и на глаза не показывайся! И выселяйся! Это мое последнее слово! Запомни! (Захлопывает дверь, закрывает ее на ключ, кладет ключ в карман, ходит по комнате, сердитый и расстроенный.)

Ивкович садится за стол и начинает писать.

Спира, Спириница, те же.

Спириница (входя в комнату Еврема). Добрый день, зять! А мы вот собрались голосовать, да думаем, дай зайдем, посмотрим, как вы живы-здоровы.

Спира. Да не мы пошли, а я пошел голосовать…

Спириница. Опять ты! Ох, люди добрые, он меня в гроб вгонит, слова не дает сказать. Я же не говорю, что я…

Спира. Как же не говоришь, когда ты уже сказала.

Спириница. Я не сказала, я только хотела сказать, что пошли мы…

Спира. Вот-вот, именно так ты и сказала…

Спириница. Да дай ты мне, ради бога, сказать, не затыкай ты мне рта, пока я еще жива!

Еврем. О господи боже! До каких пор вы будете ругаться? Разве ты еще не голосовал?

Спира. Нет еще! У меня еще есть время.

Еврем. Да нет, скоро уж поздно будет. Еще чуть-чуть, а там и ворота закроют.

Спира. Сейчас пойду проголосую. Вот только с Павкой поздороваюсь. (Жене.) Говорил я тебе, что нужно поторапливаться. (Идет в комнату Павки.)

Спириница (идя следом за ним.) Ты мне говорил? Да я сама тебе с самого утра все уши прожужжала…

Спира. Я тебе сказал: «Идем быстрее!» А ты?

Спириница. Ну вот, теперь окажется, что я еще и виновата… (Последние слова произносит уже за кулисами.)

Еврем, Срета.

Срета (входит в комнату Еврема). Сто сорок и два!

Еврем. Так ведь я только что заплатил сто двадцать динаров.

Срета. Какие сто двадцать?

Еврем. Сто двадцать динаров по счету – за все, что выпили избиратели.

Срета. А я не о динарах говорю, я говорю, что за тебя уже подано сто сорок два голоса.

Еврем. Как? Уже столько? И еще будет, да?

Срета. Весь город за тебя проголосовал бы. брат, если бы не этот скандал.

Еврем. Какой скандал?

Срета. Да твоя речь перед депутацией. Теперь у них это главный козырь в агитации. И что тебе, брат, вздумалось так ставить вещь на свое место?

Еврем. А при чем тут я?… Я же тебе сказал… это не моя, а его речь.

Первый гражданин входит к Ивковичу и передает ему записку.

Ивкович читает записку, что-то объясняет гражданину, берет шляпу и вместе с гражданином уходит.