Красная страна - Джо Аберкромби

– Я много раз бывал в верховьях Соквайи, но в той истории есть маленько преувеличений. – Даб Свит улыбнулся, и морщины расползлись по его щекам. – Можно, само собой, бороться голыми руками, но я не думаю, что это очень уж разумно. Мое главное правило в подходе к медведям, как и к большинству опасностей, – избегать их. Но память – странная штука, она утекает, как вода, и кое-что смывает. Так что я не могу подтвердить всего, что со мной происходило.

– Может, ты и имя свое позабыл? – Шай еще глотнула из горлышка – в ней проснулась адская жажда.

– Женщина! Я согласился бы с тобой, если бы моим именем не было помечено это потертое седло. – Он похлопал ладонью по видавшей виды коже. – Даб Свит.

– После всех этих историй я представляла тебя повыше ростом.

– Да, я такое слышал, что во мне должно быть полмили роста. Люди любят приукрасить. И когда их несет, то никому нет дела, какой я на самом деле вырос. Согласны?

– А кто эта старая духолюдка с тобой?

Неторопливо и торжественно, как будто читала панихиду, старуха произнесла:

– Он – моя жена.

Свит снова разразился скрипучим смехом.

– Признаться, я и сам иногда так думаю. Эту духолюдку зовут Кричащая Скала. Мы обшарили сверху донизу каждый закоулок в Ближней Стране, и в Дальней Стране, и еще во многих землях, которым еще названия не придумали. Сейчас мы работаем проводниками, разведчиками, охотниками, чтобы провести Братство переселенцев через равнины в Криз.

– Это как? – прищурилась Шай.

– Я тут услыхал краем уха, что вы направляетесь в ту же сторону. Лодку вы для себя не найдете – никто не захочет вас подбросить, я имею в виду. И это значит, что вам придется пересечь равнины своим ходом – верхом, пешком или на колесах. А если учесть, что духолюды зашевелились, вам лучше найти спутников.

– То есть вас.

– Может, я никого и не задушу по дороге, но я знаю Дальнюю Страну. Немного лучше других. И если уж кто и сумеет довести вас до Криза с ушами на голове, так это я.

Кричащая Скала откашлялась и передвинула трубку из одного угла рта в другой.

– Это я и Кричащая Скала.

– А что тебя подтолкнуло предложить нам помощь? – спросила Шай. Особенно после того, что они видели недавно.

– Мы начали готовиться к путешествию до того, как на равнинах стало неспокойно. – Свит поскреб колючую бороду. – А теперь там забот – полон рот. У нас есть люди, знакомые с железяками, но у них слишком мало опыта и слишком много груза. – Он скользнул по Лэмбу оценивающим взглядом. Клэй мог так оценивать зерно перед покупкой. – Сейчас в Дальней Стране неспокойно. Поэтому нам нужны люди, которые не падают в обморок при виде крови. – Он глянул на Шай. – Сдается мне, ты тоже сумеешь удержать меч, если приспичит.

– Он так и норовит выпасть из руки. – Она «взвесила» оружие на ладони. – И что ты предлагаешь?

– Обычно люди или оплачивают путь, или привносят в Братство свои умения. А потом мы все живем одной семьей, помогаем друг другу. Здоровяк…

– Лэмб.

– Что, правда? – Свит приподнял бровь.

– Имя не хуже других, – ответил северянин.

– Спорить не буду. Ты можешь ехать бесплатно – я видел, что ты сумеешь принести пользу. Ты, женщина, можешь отдать половину взноса. Ну, и парнишка оплатит полный взнос. Это составит… – Свит наморщил лоб, считая в уме.

Может, Шай и стала свидетелем смерти двух человек этой ночью, а еще одного спасла, может, в животе у нее крутило, а голова продолжала кружиться, но она не собиралась позволить обвести ее вокруг пальца.

– Мы все едем бесплатно.

– Что?

– Это – Лиф. Он управляется с гребаным луком лучше всех, кого ты мог знать. Он полезен.

– Он? – Даб Свит, казалось, здорово сомневался в услышанном.

– Я? – промямлил Лиф.

– Так что мы все едем бесплатно. – Шай сделала последний глоток и бросила собеседнику бутылку. – Или так, или мы вообще никуда с вами не едем.

Свит прищурился, хорошенько приложился к горлышку, глянул на Лэмба и долго сидел неподвижно в темноте, только отсветы факела плясали в его глазах. Потом он вздохнул.

– А ты любишь торговаться, правда?

– Мое главное правило в подходе к обману – избегать его.

Свит хохотнул, выслал коня вперед и, зажав бутылку локтем, стянул зубами перчатку, протянул ладонь.

– По рукам. Думаю, ты мне понравишься, детка. Как тебя кличут?

– Шай Соут.

– Шай? – он снова поднял бровь.

– Это – имя, старина, а не жалоба. А теперь гони обратно бутылку.

Таким образом, они продолжили путь вместе. Даб Свит болтал без умолку надтреснутым, но мощным голосом. Говорили обо всем и ни о чем. Часто смеялись, как будто не оставили позади двух мертвецов. Пускали по кругу бутылку, пока выпивка не закончилась. Шай, чувствуя в животе тепло, швырнула бутылку в ночь. А когда Эверсток превратился в кучку огней позади, она натянула поводья и поравнялась с человеком, которого имела больше поводов, чем кого бы то ни было, называть отцом.

– Тебя ведь не всегда звали Лэмбом, правда?

Он посмотрел на нее, потом отвел глаза. Сгорбился еще сильнее, кутаясь в плащ. Большой палец скользил туда-сюда, потирая обрубок среднего, недостающего.

– Прошлое есть у всех, – сказал он наконец.

Более чем верно.

Похищенные

Детей всякий раз оставляли безмолвной кучкой, когда Кантлисс приказывал гуртовать их. Гуртовать. Он так и называл эту работу, как будто имел дело с ничейными коровами и никаких убийств вообще не было. Будто они и не делали ничего из того, что произошло на ферме. Не смеялись, вспоминая потом, как притаскивали малышню с выпученными глазами. Рябой всегда смеялся неприятным смехом – у него не хватало двух зубов спереди. Но ржал так, словно убийство – самая забавная шутка в мире.

Вначале Ро пыталась угадывать, где они проходят. Хотела оставлять какие-то знаки для тех, кто, возможно, пойдет по следу. Но леса и поля сменились обширными пустошами, где только изредка попадались приметные кусты. Они уходили все дальше и дальше на запад, это она поняла, но ничего сверх. Ей хватало забот о Пите и о других детях, о которых Ро заботилась, как могла, – чтобы были сытыми, умытыми и молчали.

Здесь собрали самую разную детвору, но никого старше десяти лет. Двадцать один ребенок, еще не так давно, пока мальчишка по имени Кейр не попытался сбежать. Рябой отправился за ним и возвратился забрызганный кровью. Таким образом, их осталось два десятка, и больше никто не хотел убегать.

Еще за ними присматривала женщина по кличке Пчелка. Хорошая, если не обращать внимания на шрамы от залеченного сифилиса на руках. Она иногда обнимала детей. Но не Ро, которая не нуждалась в заботе, и не Пита, у которого была Ро, чтобы обнимать, а некоторых самых маленьких. Она уговаривала их замолчать, когда они плакали, потому что боялась Кантлисса до усрачки. Порой он бил ее, после чего Пчелка вытирала сочащуюся из носа кровь и оправдывала его. Говорила, что у него была трудная жизнь, что от него отвернулись люди и в детстве избивали сверстники. На взгляд Ро, это еще не повод, чтобы бить других, но, по всей видимости, всем требовались хоть какие-то оправдания. Даже самые слабые.

По мнению Ро, в Кантлиссе ни единая проклятая черточка не вызывала уважения.

Он ехал впереди отряда, одетый словно богатый и знатный человек, а не убийца и похититель детей, который пытался хоть чуть-чуть выделиться, собирая вокруг себя еще более гнусное отребье. По ночам он требовал разводить огромный костер, поскольку любил смотреть, как пляшут языки пламени. Потом он напивался, а напившись, горько кривил губы и жаловался на то, что жизнь никогда не была к нему справедлива – его обжулили с наследством, и вообще ничего в этом мире не происходило так, как он хотел.

Однажды они остановились на целый день около широкого водного потока, и Ро спросила его:

– Куда вы нас ведете?

– Вверх по течению, – только и ответил Кантлисс.

Они погрузились в лодку, а потом пошли против течения. Сухопарые, жилистые мужчины гребли и отталкивались шестами, а равнина проплывала мимо и на горизонте сквозь туман проступали три синих пика на фоне небес.

Вначале Ро думала, что судьба смилостивилась над ними – не надо больше трястись в седле, сиди себе да и все. Просто найди себе место под навесом, наблюдай, как земля ползет мимо, и привыкай к тому, что прежняя жизнь потихоньку стирается из памяти, все тяжелее вспомнить лица людей, которых ты когда-то знал, чувствуешь себя как во сне и ожидаешь приближение кошмара.

Рябой время от времени сходил на берег с луком и несколькими помощниками, а потом возвращался с добытой дичью. Потом отдыхал, курил и смотрел на детей. И улыбался часами напролет. Когда Ро увидела его щербатую ухмылку, то вспомнила, как он стрелял в Галли и оставил старика, утыканного стрелами, висеть на дереве. И ей очень захотелось заплакать, но она знала, что не имеет права. Она – одна из самых старших и должна показывать пример малышне, быть сильной. Она считала, что если не расплачется, то это уже маленькая победа. Ну и что, что маленькая? Победа всегда победа, говорила когда-то Шай.