Удар ниже пояса - Александр Ходырев

— Я на машине, пошли.

— Хорошая у тебя тачка, — заметил Вьюн, откидываясь на мягком сиденье и пристегиваясь ремнем. — А чем ты сейчас занимаешься?

— Работаю в одной солидной фирме.

— Ясно. И куда сейчас едем?

— Сейчас заедем к одному человеку. Он сделает тебе документ. С этим документом мы поедем в Шереметьево. Фотографии взял?

— Да, вот они. Годятся?

Друзин на секунду оторвал взгляд от дороги и посмотрел на фотографии.

— Да, вполне. Тут, понимаешь, такое дело. Одна конкурирующая фирма наладила очень хороший канал поставки комплектующих для компьютеров. Вот мы тоже хотим подобраться к этому каналу. Для этого нужны всего-навсего списки пассажиров нескольких рейсов из Шереметьева. Вот это и есть твоя работа. Представишься сотрудником МВД. Скажешь, по другому делу здесь оказался, заодно решил и эти списки получить. Справишься?

— Не знаю, — неуверенно сказал Вьюн и поежился. — Я как-то такими делами не занимался.

— Дело ерундовое. Я бы сам его сделал, да меня там многие знают.

— А к кому я должен подойти?

— Ну, сидят там самые обычные девицы. Вот эту коробку конфет преподнесешь. Держись свободнее. Удостоверение просто открой и покажи.

— А когда я деньги получу?

— Я же тебе говорил уже. Они у меня с собой. Получаешь списки, я даю деньги. И расписываться нигде не надо.

— Ну, если все-таки вдруг меня застукают?

— Ну, если… Нашёл. Вклеил свою фотографию. Так, на всякий случай. Тут никакого преступления нет.

Вьюн вздохнул, но больше уже ничего не спрашивал. Видно было, что он волновался. Но возможность так просто заработать хорошие деньги явно упускать не хотел.

В скромном офисе на втором этаже какого-то обшарпанного здания они задержались совсем ненадолго. Вьюн приготовился к ожиданию в полутемной прихожей, где его оставил Друзин, но тот появился уже минут через пять.

— Порядок. — Друзин кивнул головой в сторону выхода.

— Я думал, это дольше будет, — спеша за молча шагавшим вниз по лестнице Друзиным, сказал Вьюн.

Тот пожал плечами:

— Если уметь, то это делается очень быстро.

Когда они сели в машину, Друзин достал из кармана тёмно-вишневую книжечку с золотым гербом и протянул Вьюну.

— На вот, полюбуйся. Ты теперь вот у нас какой.

Вьюн, открыв удостоверение, присвистнул:

— Ну, блеск! Шикарно. Так здорово сделано. Вот это да.

— Да, фирма веников не вяжет. Ты запомни, кто ты такой. Теперь о деле. Когда приедем в Шереметьево, я тебя высажу у входа. Возьми вот этот кейс. Положи туда эту коробку. И сюда я кладу список рейсов, которые нас интересуют. Ты подойдешь к табло в центре зала. Я поставлю машину и потом тоже подойду к табло. Естественно, ты не показываешь виду, что знаешь меня. Потом я пойду в этот офис, который нам нужен. У нужной двери я остановлюсь и переложу вот эту папку из левой руки в правую. Понял? Ты заходишь в эту дверь, здороваешься, представляешься, излагаешь просьбу и тут же достаешь список и конфеты. Когда все сделаешь, снова подойди к табло. Я выйду и пойду к машине. Ты иди за мной, а когда я сяду, ты подожди пару минут и тоже садись. Вот и всё. Все понял?

Вьюн вздохнул и молча кивнул. Всю дорогу до аэропорта оба сосредоточенно молчали.

Как и обещал Друзин, дело действительно оказалось очень простым. Просьба Вьюна не вызвала никакого удивления, замечательное удостоверение даже не пришлось предъявлять. И коробка конфет была принята с улыбкой. Все было сделано очень быстро, по-деловому. Когда Вьюн садился в машину, по его радостной улыбке и довольному виду Друзин понял, что все в порядке.

— Ну как? — спросил он.

— О'кей, — удовлетворенно кивнул Вьюн. — Ну действительно, как по маслу. Даже ничего и не спросили, — захихикал он.

Друзин усмехнулся, но ничего не сказал. Выехав с территории аэропорта, он проехал несколько минут по шоссе и остановил машину.

— Ну, показывай, добытчик.

Вьюн с важным видом достал из кейса несколько листов.

Друзин быстро просмотрел полученные списки и, про себя отметив, что Плотников Георгий Максимович в нужном списке имеется, удовлетворенно улыбнулся. Сложив списки, он положил их в кейс, который бросил на заднее сиденье. Потом достал из кармана конверт и протянул Вьюну.

— Держи, вот твои три сотни.

Вьюн заглянул в конверт и хихикнул:

— «Зелёненькие»! Ну, отлично.

Он откинулся на сиденье и потянулся, как сытый кот. Друзин усмехнулся:

— Ну, ты молодец. Я смотрю, после школы ты здорово продвинулся.

Лицо Вьюна мгновенно потемнело, он стал совершенно серьёзным. Потом, вздохнув, он повернулся к Друзину:

— Да, конечно, многое изменилось. Только… Ты знаешь, я никому об этом не говорил. Никогда. Вот многие вспоминают детство. Это, мол, самое счастливое время. А для меня все мое детство — это что-то ужасное. Просто сплошной черный ужас. У меня ведь отца никогда не было, и кто он, я так и не знаю. И родился я как-то случайно. Я так понял, мать просто запоздала с абортом.

Вьюн сглотнул и некоторое время молчал. Друзин слушал его с непонятным для себя вниманием, как будто ему было до этого дело.

— В общем, совсем я ей был ни к чему. Да ещё и не доношенный. Ну, и потом, ни рожи, ни кожи… — Вьюн говорил с трудом, прерывисто вздыхая, иногда замолкая на несколько секунд. — Ну, и воспитывала она меня, как тебе сказать, в строгости. А если по-простому — била. Да так, что у меня рубцы еще до сих пор сохранились. За малейший проступок лупила так, что даже сейчас вспоминаю, и то нехорошо становится. Так что материнские все чувства ее я через это и воспринял. — Так что, понимаешь, у меня в то время жизнь-то совсем другая была. Другая, чем у всех остальных. Ничего, кроме страха, не было. Жуткий страх. — Вьюн снова замолчал. — Я же понимаю, почему ты ко мне обратился. Вот именно ко мне. Вьюн на все согласен. А оно и действительно так. Я уж такой, как есть. Не такой, как ты, или Хома, или Серега. Но я и не мог быть таким. Хотя, конечно, кто знает…

— А потом как же? После школы? — невольно спросил Друзин.

— Когда школу закончил, она уже болеть начала. В армию меня, слава богу, не взяли. Ну, потом уж чем только не занимался…

— А мать?

— Инсульт у нее был. Уже несколько лет лежит. Парализованная.

— Дома?

— Ну, конечно. Куда же ее денешь?

— А кто же за ней ухаживает?

— Да я, а кто же? Я. Больше некому. Мать всё-таки.

— А ты что, не женат?

— Нет. Когда был помоложе, мать не хотела. А сейчас кому я нужен?

Вьюн опять хихикнул, а потом насупился, глядя прямо перед собой.

— Ладно, ехать пора, — сказал Друзин, запустив двигатель. — Мы с тобой тут в одно место заедем. Тут недалеко, один карьер меня просили посмотреть. Для фирмы нужен. Я только взгляну — и потом сразу в Москву.

Проехав ещё немного по шоссе, Друзин свернул направо по грунтовой укатанной дороге. Проехали небольшую деревню на берегу какой-то речушки, а потом по проселочной дороге въехали в молодой сосновый лес.

Дорога пошла немного вверх и уперлась прямо в карьер, со всех сторон окруженный ровными, как на подбор, соснами. Друзин остановил машину прямо у края песчаного обрыва. Он не был здесь ни разу, об этом карьере ему рассказал один из его парней и предложил это место для одного дела, которое они когда-то планировали. Потом они все решили по-другому, но Друзин о карьере помнил. Здесь когда-то, наверное, был песчаный холм. Сейчас его середина была как будто выгрызена. Внизу, на дне песчаной выемки, была большая темная лужа, местами покрытая ярко-зеленой пеной. По краям лужи валялись какие-то проржавевшие железки, куски промасленных досок. Но светлые песчаные откосы в сочетании со свежей хвоей молодых сосен были очень красивы.

— А здесь хорошо. Тихо, как в церкви, — радостно улыбаясь, сказал Вьюн. Он подошел к самому краю и оглядывал все вокруг. — Очень хорошее место.

— Да, пожалуй, — согласился Друзин.

Он обошёл машину и, подойдя сзади к Вьюну, резко ударил его ребром ладони по голове, точно над левым ухом. Вьюн упал с невысокого обрывчика на песчаный склон и, зарываясь лицом в песок, соскользнул вниз. Хотя Друзин был совершенно уверен в том, что Вьюн от его удара вырубился надолго, он быстро прыгнул вниз и, приподняв Вьюна за голову, резко повернул её. Сильно хрустнуло, голова Вьюна неестественно вывернулась. Загребая осыпающийся вниз песок и помогая себе руками, Друзин быстро выбрался наверх. Он открыл багажник, достал пластиковый пакет и небольшую лопату. Вынув из пакета перчатки, он надел их и быстро спустился вниз. Перевернув тело на спину, он методично проверил содержимое всех карманов, складывая все, даже какие-то старые автобусные билеты, в пакет. Туда же он положил и конверт с долларами, который только что отдал Вьюну. Потом Друзин опустился немного ниже лежащего в неестественной позе тела, лопатой стал выгребать песок и сбрасывать его вниз. Довольно быстро, минуты через три-четыре, ниже тела образовалась продолговатая выемка. Аккуратно, чтобы выемка не завалилась, Друзин переместился и, снова загребая песок и помогая себе лопаткой, поднялся к трупу. Потянув его за воротник, он стащил тело в выемку. Голова оказалась почти полностью засыпанной песком, но ноги немного не уместились. Друзин выбросил еще немного песка из-под них, а ноги согнул. Теперь Вьюн весь лежал в выемке — маленький, жалкий, как ребенок.