В огонь и в воду - Амеде Ашар

Югэ сказал Коклико, чтобы он подождал его в гостинице, и пошел на берег.

Ветер шелестел листьями, солнце весело играло в воде, погода была ясная и тихая. Через минуту он увидел подходящую Брискетту с букетом цветов в руке.

— Ну, граф, что же вы хотели мне передать? — спросила она, покусывая цветы.

— Брискетта, — отвечал Югэ, — мне сказали, что я влюблен в вас. Сейчас я убедился, что мне сказали правду, и подумал, что честь велит мне сказать вам об этом.

Брискетта рассмеялась молодым и свежим смехом.

— У вас как-то идут рядом такие слова, которые обычно не сочетаются, сказала она. Короче говоря, вы меня любите?

— Не знаю.

— Как, не знаете?

— Не знаю! С утра до вечера я думаю о вас, о вашей милой улыбке, о ваших блестящих глазках, об этой ямочке на подбородке, куда, так и кажется, как в гнездышко спрячется поцелуй, о вашем гибком, как тростник, стане, о вашем личике похожем на розу, о ваших ножках, которые я бы так и обхватил одной рукой, о вашем ротике, алом, как земляника. Ночью я вижу вас во сне… и так счастлив, что вас вижу. Мне бы так хотелось, чтобы это продолжалось вечно. Если все это значит — любить, ясно, что я вас люблю.

— В самом деле, мне кажется, это так. И вам нужно было столько времени, чтобы это заметить? Значит, эта милая беда случилась с вами в первый раз?

— Да, в первый раз.

— Как! — воскликнула она, взглянув на него с удивлением, — вы так ещё молоды в ваши лета?

— Мне будет двадцать один год на св. Губерта.

— О! Мне нет ещё и двадцати, и однако же…

Брискетта спохватилась и покраснела до ушей.

— И однако же — спросил Югэ.

— Нет, ничего! Это вас не касается… Ну, а теперь, так как вы меня любите и решили сказать мне об этом, что же вам нужно?

— Полюбите меня, как я вас люблю.

Они ушли незаметно по дорожке в поле; была половина апреля; запах был восхитительный; изгороди и кустарники были похожи на огромные гирлянды и букеты цветов; среди шелеста листьев слышалось пение птичек. Сквозь деревья блистало лучезарное небо; над головами у них качались ветки. Брискетта, продолжая разговор, взяла за руку Югэ, который шел медленно.

— Я-то, — сказала она, — другое дело! Я ведь не в деревне жила… Я и родилась-то в городе и многое мне представляется не так, как вам. Знаете-ли вы, что мне нужно, чтобы полюбить кого-нибудь так, как вы меня любите?

— Потому я и спрашиваю, что не знаю.

— Хотя я едва достаю головой до вашего плеча, граф, но я горда, как герцогиня… Я не поддамся, как прочие, на красивые перья и прекрасные слова… Сейчас я вас выслушала… Все, что вы сказали, было очень мило, и я бы солгала, если б стала уверять вас, что это мне не понравилось… Это так приятно щекочет сердце… Но чтоб полюбить, мне нужно гораздо больше!

— Чего же вы хотите?

— Мне нужно встретить человека красивого, статного, смелого, нарядного, умного, искреннего…

— Ну, так что же? — спросил Югэ.

— Гм! Вы очень красиво рассказываете, граф! Положим, это не мешает, но ещё надо чтоб и дела соответствовали словам.

— Мне неловко слишком хвалить себя, но мне кажется, что после того, что я сделал в Сен-Сави…

— Правда, вы вели себя отлично… Рыцарь из волшебных сказок не поступил бы лучше. Но эту удаль вы показали только, защищая честь своего имени, а мне… мне хотелось бы таких же подвигов из-за меня. Посмотрите на меня хорошенько: разве мне не позволительно желать этого, скажите сами?

И она приблизила к его глазам свое такое живое, хитрое и соблазнительное личико, что его так и ослепило.

— О! Разумеется! — отвечал он.

— Отлично! — продолжала она, — вот этот ответ, и взгляд, и выражение, все как следует.

— Но какие же вам нужны подвиги?

— И одного с меня было бы довольно.

— Так скажите, о чем вы?

— А если я скажу, вы не отступите?

— Нет, даю вам честное слово.

Брискетта шла все медленнее, обламывая попадавшиеся по дороге веточки. Глаза её блестели каким-то дьявольским огнем, улыбка играла на устах. По всему было видно, что ею овладела какая-то безумная фантазия.

— Ну, что же? — повторил Югэ, который в эту минуту не задумываясь сразился бы со сказочным драконом, чтоб только доказать свою любовь.

— Мне всегда казалось, — отвечала Брискетта, — что если бы кто-нибудь решил сделать для меня то же самое, что совершил когда-то испанский рыцарь из хвастовства, то он мог бы смело взобраться на балкон дома на Вербовой улице.

— Вы там живете, кажется?

Брискетта кивнула головой вместо ответа.

— А что же совершил этот испанский рыцарь? — поинтересовался Югэ.

— А вы разве не знаете этой истории? Раз как-то в праздничный день, на виду у всех жителей, он съехал верхом с Пустрелей.

— А потом?

— Как, а потом? Вам кажется, что этого мало? Да он двадцать раз мог сломать себе шею, этот испанец.

— Но не сломал же?

— История об этом молчит.

— Ну так вот что, Брискетта! На пасху, в полдень, я буду на городской площади и съеду верхом с большой Пустрели.

— Значит, в будущее воскресенье?

— Мне кажется, если так, то кавалер ваш найдет в тот же вечер открытым окно на балконе на Вербовой улице.

Югэ хотел достать для для этого случая красивого коня, на котором было бы не стыдно сломать себе шею ради хорошенькой девочки.

Дело было не очень то легкое. Где взять коня, похожего на Золотую Узду, знаменитую лошадь Роланда, или на славного Баярда, волшебного коня Ринальда де Монтобана? Уже несколько лет, как старый герцог де Мирпуа отдал душу Богу; маркиз Сент-Эллис всюду следовал за своей принцессой. Сомнительно было, чтоб в кошельке у старого Агриппы нашлось достаточно денег для покупки такого редкого коня, какой был нужен молодому графу Югэ де Монтестрюку.

Югэ задумался, как вдруг заметил у городских ворот лакея в ливрее маркиза. Удивясь, что это он тут шатается, Югэ позвал его. Лакей обернулся и подбежал с радостным лицом.

— Граф, вас именно я и ищу! — сказал он. — У маркиза есть для вас дело.

— Разве он возвратился?

— Да, только вчера. Он послал меня к вам, а когда я ехал в Тестеру, мне сказали, что вы в городе — я и повернул сюда.

— Так маркиз меня ждет?

— В замке Сен-Сави. И чем скорей вы пожалуете, тем будет лучше. Я даже привел вам лошадь с конюшни маркиза, чтоб вы могли быстрей доехать.

— Само небо посылает тебя, любезный! Я сяду на эту лошадь, а свою ты отдай Коклико. Я сам скажу обо всем маркизу, а за труды вот тебе экю — поужинай.

Через пять минут Югэ уже скакал в Сен-Сави, а вслед за ним и Коклико, не понимавший, что это вдруг графу понадобилось так спешить.

— Отстань! — говорил Югэ, — отстань, я еду искать средства исполнить такую затею, в которой можно приобрести славу или потерять жизнь.

— Хороша, должно быть, затея! — возразил Коклико.

— Так ты не хочешь в ней участвовать?

— Я порядочный болван, но все-таки у меня хватает ума, чтобы не пускаться в опасные приключения по своей доброй воле.

Сойдя с коня у дверей замка, Югэ встретил маркиза, который его ждал и бросился ему в объятия.

— Мой дорогой Монтестрюк! — вскричал маркиз, подводя его к накрытому столу, — перед тобой — несчастнейший из смертных!

— Так это от несчастья-то ты сюда и вернулся?

— А ты не веришь? Страшное несчастье! — продолжал маркиз, разрезая пирог.

— Принцесса?..

— Ты попал в точку, друг мой. Ах! Эта принцесса! А выпьем-ка за её здоровье, хочешь?

Маркиз налил два стакана, выпил свой залпом и продолжал:

— Славное Кипрское вино — рекомендую его тебе для печальных случаев. Итак, я был в Ажаке и окружал её самым предупредительным вниманием, как вдруг один местный дворянин позволил себе взглянуть на неё слишком внимательно. Я послал вызов наглецу и мы сошлись на месте. Должно быть, я ещё плохо оправился от нанесенной тобой раны в руку: с первого же удара разбойник проколол мне плечо, а вечером я уже лежал в постели с лихорадкой и в компании фельдшера.

— Неприятное общество!

— Вот! Ты отлично это сказал, а можешь ли ты предположить, что случилось на другой день?

— Еще бы! Само собой разумеется, принцесса, тронутая этим несчастьем, поспешила тайком к твоей постели…

— Принцесса уехала и не возвращалась!

Югэ расхохотался.

Маркиз грохнул кулаком по столу.

— Как, ты смеешься, бездельник! — вскричал он. — Мне очень хочется вызвать тебя немедленно, чтобы ты меня уж доканал совсем… Посмотрим, будешь ли ты смеяться, когда я умру.

— Ну, — отвечал Югэ, с трудом принимая серьезный вид, — ещё не известно, кто из нас умрет раньше! Ты вернулся как раз вовремя, чтобы помочь мне в такой затее, из которой я, может быть, живым не выберусь.

— Ну уж точно не помогу, чтоб отучить тебя смеяться над несчастьем ближнего… Что там за затея?