Хижина в лесу - Роберт Динсдейл

— Это не сказка, а присказка, — начал дед. — Настоящую сказку ты услышишь завтра после ужина, когда вдоволь наешься свежего хлеба. Итак, давным-давно, когда на свете еще не было ни нас, ни наших прадедов, в землях, не столь отдаленных от наших, под высокими небесами, на тучной равнине семи верст в диаметре, шла война, которой, казалось, никогда не суждено было закончиться. Зимние войны бушевали над нашим маленьким городком целых сто лет. То его занимали солдаты Зимнего Короля, то Короля-с-Запада, то снова Зимнего Короля. Но Король-с-Запада оказался сильнее, и маленький городок очутился в полной его власти. Солдаты Зимнего Короля были напуганы, но они не имели права сдаваться. Знаешь, куда они отошли?

Мальчик вспомнил слова учителя Навицкого.

— Они ушли в лес, деда?

— В пущу, в заснеженную темноту между деревьями. Как-никак, эти люди были солдатами зимы. Они знали, как выживать в царстве осин и берез.

— Они были партизанами, — сказал мальчик, понимая, что не ошибся. — А еще были партизаны с желтыми звездами. Они тоже знали, как выжить в лесу.

Дед согласно закивал.

— Леса были бескрайними и дикими. Они тянулись до самого края мира. Там нашлось место как для партизан желтой звезды, так и для солдат зимы. Иногда их пути пересекались, и они помогали друг другу. Когда на земле господствовала зима, эти люди встречались среди сосновых деревьев и обменивались картошкой, молоком и даже оружием.

— Оружием, деда?

— Да, оружием. Пуща была местом великой тьмы. Король-с-Запада приказывал своим солдатам совершать ужасные злодеяния. Иногда эти воины отводили пленников в места, где только дубы могли стать свидетелями их преступлений, и выстраивали обреченных в ряд. Солдаты совершали ужасные магические ритуалы, и пленники падали между корнями, а после их на веки вечные поглощала земля. Деревья, конечно, обладают большой силой, но они не способны сдвинуться с места и прийти кому-то на помощь. Некоторые из деревьев, став свидетелями столь ужасных злодеяний, возмущались. Корни рассказывали обо всем стволам, а те шепотом сообщали страшную весть ветвям и листьям. Весь лес горевал об убитых людях, но были деревья, которые радовались происходящему, ибо их корни питались этими смертями. Каждый раз, когда солдаты Короля-с-Запада убивали пленников, находились деревья, которые черпали свою силу в смертях людей. Эти деревья росли высокими и разлогими. Их ветви питались телами мертвецов, а листья краснели от человеческой крови прежде, чем приходила осень. И сейчас в лесу есть деревья, которые выросли на могилах жертв зимней войны. На их коре можно разглядеть черты человеческих лиц. Это их проклятие. Теперь они навечно осуждены носить на себе лица людей, которых поглотили. А что до маленькой девочки под дверью… Ну, если бы она осталась в лесу с матерью, то вполне возможно оказалась бы поглощенной этими деревьями. Солдаты Короля-с-Запада охотились бы за ней и ее народом. Если бы их поймали, то скормили бы корням. На этом заканчивается история о хороших и плохих деревьях.

Мальчик чувствовал, что вот-вот — и он упадет в объятия сна. Полный живот и потрескивающий в печи огонь убаюкивали, но мальчик сопротивлялся, не желал смыкать глаза из боязни увидеть во сне деревья, питающиеся мертвыми телами, и вместе с дедушкой вышел из дома пожелать маме спокойной ночи.

Лес купался в лунном свете. Мальчик старался идти след в след за дедом, ступая в отпечатки его сапог на снежном покрове земли. Он представлял ряды мам и пап, которых, выстроив, убивают ради того, чтобы накормить прожорливые деревья.

Раньше мальчик знал, что лес — дом для диких животных. Теперь он узнал, что в лесу встречаются привидения. Иногда мальчику казалось, что он слышит стоны, сливающиеся с завыванием холодного зимнего ветра, — так плачет неприкаянный дух, попавший в западню под пологом заснеженных деревьев. Тени в лесу двигались, танцевали в унисон с этими заунывными звуками.

Послышался треск ломающегося сучка под ногой. Мальчик оглянулся, но никого, кроме дедушки, не увидел.

— Наверное, очень страшно жить в лесу, — прошептал он. — Все такое дикое…

— Страшно, — согласился старик, — но не из-за лесной дикости, а из-за дикости вот здесь…

Дедушка взял руку внука и прижал ее к груди мальчика. Сердце его билось подобно раненой птичке.

— Это правда? — спросил мальчик.

— Ну, — глубоко вздохнув, ответил дед, — тот, кто рассказал мне эту историю, утверждал, что это истинная правда.

Похолодало. Дедушка сказал, что когда зима суровая, то снег не падает, он примерзает к небу. Слова деда напугали мальчика. Каждый раз, проходя утром по лесной поляне, он внимательно смотрел на низко нависшие над головой тучи, похожие на перевернутый горный кряж.

В классе, слушая, что говорит учитель, мальчик составлял свой рассказ на тему: «Что мой дед делал во время войны». Он писал о маленьком мальчике, который помогал спасать новорожденную девочку в лесу, и о том, как этот мальчик рос в тени Зимнего Короля. Время от времени учитель читал его записи и задавал вопросы. Он сказал, что по-настоящему Зимнего Короля звали Иосиф, а война длилась шесть лет, а не столетие. Если бы она продолжалась сто лет, то его дед был бы ненамного моложе самого леса.

Выходя из школы во двор, мальчик всякий раз нервничал, но дедушка неизменно ждал его у машины. Выглядел он в своем пальто нахохленным, как новорожденный птенец. Мальчик перестал спрашивать, почему они не возвращаются в городскую квартиру, а едут за город. Дедушке там больше нравилось, и этого было достаточно. Мальчик пообещал маме заботиться о старике, и он сдержит слово. Прошла неделя… другая… третья… Минул месяц с того времени, как мальчик в последний раз слышал мамин голос. Время ускользало от него с такой же легкостью, как жизнь покидала мамино тело. Однажды мальчик поймал себя на том, что уже не вспоминает о городской квартире. Домик в лесу, позвавший к себе деда, стал и его домом.

В то утро дед спал дольше обычного, но мальчик знал, что пугаться не следует, и, завернувшись в стеганое одеяло, терпеливо ждал. Пальцы рассвета пробрались в домик, а дед все спал и спал. Только когда внук несколько раз дернул старика за руку, тот приоткрыл сморщенные веки, в голубых глазах вспыхнула жизнь.

Сегодня дед был молчалив. Подбросив дров в огонь, он напоил внука хвойным чаем. После этого они, выйдя из дома, пересекли поляну и углубились в лес, направляясь к машине. Ни слова, когда мальчик забирался внутрь. Ни слова, когда двигатель завелся и автомобиль рванулся по направлению к дороге.

— Деда, у тебя все хорошо?

Старик молчал. Они подъехали к опушке леса.

Внезапно старик притормозил. Машина остановилась. Передние ее колеса были уже на темном асфальте шоссе, ведущего к городу, а задние оставались еще на лесной дороге. Старик вскинул голову, и глаза его блеснули, словно деда вдруг заинтересовали нависшие над ними небеса. Руки его судорожно напряглись, костяшки крепко сжимающих руль пальцев побелели. Выражение лица его стало странным. Потом он повернул голову и уставился на внука.

— С тобой все в порядке, малыш?

Сердце мальчика наполнилось тревогой.

— А с тобой?

— Все хорошо, — ответил старик.

Его нога вжалась в педаль газа. Машина медленно двинулась по шоссе.

— Все нормально, малыш.

В зеркале мальчик видел изборожденный морщинами лоб и насупленные брови старика. Что бы дедушка ни видел на небе, это явно его встревожило.

Но он ничего не сказал.

Еще не до конца рассвело, когда прозвучал звонок на первый урок. Зимой уроки вообще начинались и заканчивались в сумерках. Даже во время большой перемены, когда все высыпа́ли во двор школы играть в снежки или, разделившись на команды, гонять по снегу мяч, мир окутывала тяжелая серость.

Юра одиноко бродил вдоль ограды школьного двора. Его не принимали ни в одну компанию. К тому же он предпочитал витать в облаках, представляя, как живут его одноклассники, или сочинять какие-нибудь истории. Хотя мальчик теперь сидел с Юрой за одной партой, во время завтраков они расставались. Юра приносил с собой в школу коробочку, в которую его мама клала большое сочное яблоко и бутерброд с толстым куском черного хлеба. Мальчик же шел к столу, за которым обычно завтракали учителя. Там учитель Навицкий отдавал ему половину того, что приносил с собой из дому. К сожалению, капустняк учителя не шел ни в какое сравнение с тем, что готовила мама, а мачанка с завернутыми в жирные блины кусками колбасы не была такой вкусной, как горячие кусочки птицы, облепленные вареными корешками хвоща. Учитель спрашивал, почему мальчик ходит в школу немытым, с грязными ногтями и редко меняет рубашки. На все вопросы тот отвечал молчанием, и это молчание угнетало Навицкого. Иногда он приносил мальчику поношенные выстиранные рубашки, а однажды подарил свою собственную, больше, пожалуй, размеров на шесть.