Клянусь тебя ненавидеть (СИ) - Литовская Даша

- Наши отношения с Вашим сыном касаются только меня и его. – непреклонно стою на своем. Тяну одеяло на грудь, будто боюсь заразиться этой неприкрытой агрессией, этой колючей злобой.

- Тыыы, девочка, всегда слишком многое себе позволяла! Запомни, остаться в жизни Дамира теперь не получится. Я сделаю всё возможное, чтобы он тебя вышвырнул! Не место тебе в этом доме!

Женщина сверкнула мертвецки – холодными бриллиантами глаз и покинула спальню так же быстро, как и ворвалась в нее. Поняла, что конструктивного диалога со мной не выйдет и выкладывать карты на стол я желанием не горю.

- Вы не первая, кто так считает. Включая меня. – тихо произношу я пустоте комнаты и устало откидываюсь на спинку кровати. Разговор с этой женщиной за секунды способен лишить всех сил, что сознание запасало на день.

Глава 12

Отвожу взгляд в угол комнаты. Готова смотреть куда угодно, лишь бы сейчас не в глаза Фархату. Я его заставляю, вынуждаю, использую. Подвергаю опасности, преследуя личные интересы.

- Так что… Поможешь? – теряю остатки совести и давлю вопросами до последнего.

Он тяжело вздыхает и исследует меня внимательным взглядом.

- Элин…

- Нет. Всё. Хватит. – решительно обрубаю в ответ. – Это действительно чересчур. Я ведь знаю, как ты рискуешь. Просто с тобой мне ехать в больницу как-то спокойнее. Будто так я точно уверена, что всё будет в порядке. – запинаюсь на полуслове. – Просто… Можешь одолжить денег? У меня сейчас даже на такси нет.

Мужчина стоит возле двери моей спальни. Даже не пытается скрыть растерянность на лице. Застигнут врасплох очередной моей просьбой тайно покинуть дом среди ночи.

Час назад я сама позвонила ему и попросила прийти. За окном давно за полночь, а мне всё никак не спалось. Непонятное, слишком яркое ощущение тревоги разливалось на сердце. Заполняло все мысли.

Я всё равно увижу сына сегодня. С ним или без него. Надо будет – пойду пешком.

- Нет. Конечно, я отвезу. – обреченно сдается Фархат, и я чувствую облегчение. – Выходи через двадцать минут. Машина будет на другой стороне дома, чтобы не светить ее лишний раз.

Утвердительно киваю, давая понять, что готова выполнить все указания.

- И… Элина. Дамира нет дома со вчерашнего дня. В офисе его тоже не было. Никто не может до него дозвониться. Но это не значит, что он не вернется, когда мы будем отсутствовать. – предостерегающий тон пробрал дрожью по коже.

- Даже если он и заметит отсутствие, то только моё. Я не сдам тебя. Клянусь. – горячо заверяю Фархата и смотрю умоляющими глазами. – Наверное, его нет из-за Райхан. Вчера она сказала ему, что беременна… - совершенно бессмысленная сейчас информация, но я зачем-то ее говорю.

- Ладно, мы потом поговорим об этом. – задумчиво бросает Фархат и тут же выходит из спальни.

Отмерив ровно двадцать минут, я выскальзываю из дома в полумрак темной ночи. Неяркие фонари в дальнем саду освещают тропинку, по которой я торопливо перебираю ногами. Окна с этой стороны дома только двух спален – моей и Алии. Но я молюсь всем Богам, чтобы девушка в это время уже спала, а я не попалась нежданным свидетелям на глаза.

Быстро добравшись до старой больницы, я встретила привычную уже для себя картину. Всё тот же охранник возле стеклянных дверей. Всё та же ночная пустота коридоров.

Но по-особенному испуганная девушка – санитарка...

Завидев меня, она побледнела. Начала хватать ртом недостающий воздух. А затем резко бросилась мне навстречу.

Сердце перестало стучать. Я буквально умерла в тот момент, не подавая ни единого признака жизни. Рассудок помутнел, затянулся тяжелой, непроницаемой пленкой.

Этого не может быть. Неужели она несет мне плохие новости?

Секунды ожидания порой тянутся словно вечность, убивая тебя изнутри. Ломая душу на миллионы мелких частей. Ноги вдруг ослабели, а в ладонях разлилось расслабленное тепло. Если в следующий миг, я не услышу, что с Тимуром всё хорошо – потеряю создание. И, наверное, больше не захочу просыпаться.

- Как хорошо, что Вы пришли! – девушка взяла мои холодные ладони в свои и горячо заглянула в глаза. А я в ответ не могла и слова произнести. Тело словно парализовало в ожидании приговора. – Вашему сыну сегодня вечером стало хуже. Мы врачей ему вызывали. Снова полный осмотр провели. Анализы, томография…

Лишь мысленно могу умолять ее говорить, как можно быстрее.

Из, кажущегося мне бессмысленного набора фраз, слетающего с ее сухих, узких губ, рассудок вырывает лишь отдельные, отдаленно знакомые слова «жив», «в реанимации», «нужна срочная операция», «времени больше нет».

Тело вдруг оживает и дергается. Помнит, куда нужно идти.

Но санитарка меня останавливает.

- Вы извините, но в реанимацию вас никто не пропустит. Даже я не смогу помочь. Присядьте. – почти толкает меня на сиденья у входа. – Я сейчас воды принесу.

Девушки не было минуту, или может быть, две. Но за это время я постаралась взять себя в руки. Включить трезвый рассудок, безудержно вдалбливая себе, что сын жив. Повторяла это как мантру десятки раз.

- Вы поняли, о чем я Вам говорила? – спросила санитарка, всучая мне граненый стакан с водой. В тот момент я даже не догадалась, что нужно сделать глоток. Просто поставила его на сиденье рядом с собой, отрешенно смотря на сотрудницу.

- Сколько у меня есть времени? – до боли запуганным шепотом, произношу. Боюсь услышать в ответ, что времени больше нет. Что оно истекло. Что деньги нужны уже завтра, иначе я потеряю сына.

- До конца следующей недели. – почему-то в тоне девушки я уловила отчетливые нотки вины. Должно быть, она чувствует себя плохо, понимая, что ничем не может помочь.  – Но это край. Дальше тянуть нельзя, понимаете? Сегодня всё обошлось, но что будет в следующий раз, мы не знаем.

- Почему… Вы мне не позвонили? – непонимающе смотрю на сотрудницу и получаю ровно такой же взгляд в ответ.

- Я набирала Вам. Много раз. Телефон выключен.

И тут в голове возникает яркая вспышка, из-за которой душа заливается липким, тягучим стыдом. У нее нет моего нового номера. Она звонила на старый мобильник, которого, в ту ночь встречи с Дамиром, я при себе не имела. И я просто не догадалась оставить в больнице свой новый номер… Забыла.

Начинаю ругать себя за непростительную оплошность! С сыном могло что угодно случиться, а мне бы даже не смогли позвонить! Хочется немедленно выдрать волосы из пустой, безалаберной головы! Как же можно быть такой беспросветной дурой?!

Тихо сидя в машине Фархата на обратном пути в особняк, я то и дело гоняю в голове неприглядные мысли. Мужчина тоже молчит. Сосредоточенно вглядывается в ночную дорогу, уверенно ведя автомобиль. Он не видел той сцены в больнице – остался в машине. А я не стала рассказывать. Может быть и вовсе сейчас нет сил говорить, а может просто не захотела вешать на него очередной груз проблем.

Чуть больше недели. Сможет ли за это время Дамир принять решение и отпустить меня по-хорошему? А если нет, что тогда? Где мне взять деньги? Позвонить Мирре, попросить у нее? У ее мужа? Если будет нужно – я даже украсть смогу.

Но рассказать все Дамиру начистоту – это последний, самый отчаянный вариант.

Вариант, который сулит не малые неприятности. Километры объяснений и диалогов. Но даже это не самое страшное.

Самое страшное то, что открой я всю правду – меня и Дамира до конца жизни будет связывать общая нить. Нить судьбы моего ребенка.

Я понятия не имею, как он себя поведет. Захочет ли узнать Тима, или отречется от него, даже не посмотрев на мальчишку. Но последнее было бы лучше, чем если Дамир решит отомстить мне.

За побег. За молчание. За сокрытие правды.

Месть этого мужчины будет фатальной. Он может просто отобрать моего ребенка. И тогда никто мне уже не поможет. Он сделает это не потому, что вдруг проникнется к малышу отцовскими чувствами. А просто, чтобы мне было больно.

Нет! Я отчаянно верчу головой, стряхивая груз страшных мыслей. Нет! Сын мой! Только мой! Я никому его не отдам!