Флэшбэк - Евгений Дембский

— Отпусти меня! — завопил он. — Садист!

— Ну?! — прорычал я, вскакивая со стула. — Только еще раз попробуй сказать!

Он замолчал, вернее, застонал. Я видел, что нацеленное на крышку стола пятнышко жара расползлось на его руке и, собственно, не причиняет ему боли. Тем не менее он скулил совершенно искренне. Я отхлебнул пива.

— Не знаю, — выдавил он сквозь сжатые зубы. — Ничего не знаю. Не видел я этого придурка… Даже полиция мне поверила.

— Полиция — это полиция, — философски заметил я. — А я — это я… Что-то мне кажется, что я не слишком точно настроил линзу…

Я протянул руку к штативу и начал манипулировать верньерами.

— Сейчас настрою… — пробормотал я, откручивая винт, — и займусь… канистрами. Ну вот, наконец-то, — сообщил я Паунси. — Теперь будет лучше.

— А-а-а!.. — заорал он, как только пятно легло на тыльную сторону его руки. — Хватит!!! Все скажу!

— Да брось, — махнул я рукой. — Раз ты ничего не знаешь, то что ты можешь мне сказать? Пойду лучше…

— Не-ет! Скажу! Скажу… Это я нанял Калпа! Быстрее! Убери эту дрянь…

Я сбросил штатив со стола и придвинулся так, чтобы Паунси мог на меня смотреть.

— Ну, быстро. Уважай мое время и нервы. Итак?

— Скажу… О господи… Две недели назад… Может быть, шестнадцать дней… Кто-то мне позвонил… Не знаю кто… В самом деле! — Он поднял ко мне вспотевшее лицо. — Я не вру! — крикнул он, увидев, что я встаю.

Я отвязал длинные куски веревки. Теперь он мог сидеть, мог двигать руками. Достав из внутреннего кармана пиджака «биффакс», я положил его на колени и глотнул пива.

— Покажи ручками, где живет Боженька. И говори! — Он послушно поднял руки.

— Сначала он сказал мне, что знает, чем я занимаюсь…

— А кстати, чем? — заинтересовался я.

— Контрабанда, конечно, — удивился он. — Что удастся — люди, экзотические животные, иногда немного конопли…

— Ладно, и что дальше?

— Ну, этот тип сказал, что ему нужен кто-то для быстрой работы на один раз. Мол, хорошо заплатит, и мне тоже что-то перепадет. Я спросил, что за работа, но он засмеялся и сказал, что детали обговорит с исполнителем, ну, я и перестал допытываться. Тогда он сказал, что ищет кого-то, кому нужны деньги, кто хорошо соображает, и лучше, если это будет не мой знакомый. Я задумался, но тут как раз заходил на посадку флаер, и я вспомнил про Калпа Манктелоу. Я назвал своему собеседнику это имя и последний адрес Калпа. И все. На следующий день я получил две сотни. Больше ничего…

— Несколько дней назад ты еще мог их потратить на цветы для Калпа. Теперь далее с этим ты опоздал… — сказал я.

— Ка… Калп?.. — заикаясь, переспросил он.

— Калп, Калп! — передразнил я. — Подставил ты своего дружка. Теперь он для святого Петра бочки крутит…

— А я?.. — простонал он.

Я удивленно посмотрел на него. Он был прав.

— Ну… Раз ты еще жив…

— Меня здесь не было всю последнюю неделю, — быстро пояснил он.

— Ну что ж, тогда будь осторожнее, чтобы слово «последняя» не приобрело слишком неприятный для тебя смысл, — посоветовал я. — Вспомни хорошенько, это все, что ты знаешь? Поскольку мне кажется, что…

— Нет! Клянусь! Ничего больше. Я… Я был уверен, что этому незнакомцу нужен пилот. Даже брякнул что-то насчет того, что и сам мог бы полететь, но он только рассмеялся.

— А деньги? Как ты их получил?

Он тряхнул головой, разбрызгивая вокруг капли пота и воды:

— Нашел на столе. Был в городе, а когда вернулся, нашел.

Я встал и потянулся. Паунси вытаращил глаза и открыл рот.

— Как-то все не сходится, — бросил я в сторону разбитого окна. — Оставлю-ка я тебя привязанным и смотаюсь в одно место, а ты за это время пока подумай. Когда вернусь, еще поговорим…

— Клянусь…

— На кого ты работаешь?

Он отрицательно покачал головой.

— Да что с тобой говорить! — махнул я рукой. — Ну что ж, подожди, пока сюда придут не как я, за информацией, а чтобы убрать следы…

— Нет!.. Скажу, мать твою, все скажу! Меня убьют…

Он назвал две ничего не говорившие мне фамилии. Немного подумав, я развязал его. Он всхлипывал и растирал запястья и в конце концов отважно накинулся на меня с кулаками. Уважив его усилия, я сразу влепил средней силы прямой ему в челюсть. Затем бегло обследовал мастерскую и два остальных здания, но не особо старался, так что результаты оказались соответствующими. На всякий случай вернулся в контору и стер свои отпечатки пальцев со стола, телефона и телескопа, потом забрал пустые пивные банки и уехал. На алее Света и Тени я никого не встретил, и вообще ехал минут пятнадцать в одиночестве, прежде чем меня обогнала какая-то «ланчия». На автостраде я подключился к навигационной сети и помчался на юг. Дорога была прямая и вполне приятная.

План, постепенно выкристаллизовывавшийся у меня в мозгу, тоже был не слишком сложным и — по крайней мере на данный момент — вполне симпатичным. Для его реализации мне требовалась помощь, и именно за ней я и ехал.

Дверь была заперта, и я, казалось, чувствовал доносившуюся из квартиры глухую неприятную тишину. Я дал о себе знать несколькими способами — звонком, текстом, произнесенным в интерком, несколькими пинками в дверь и, наконец, несколькими крепкими словами, адресованными потолку. Пришлось спуститься к «бастааду» и долго копаться в забитом разным хламом бардачке, прежде чем мне удалось найти отмычку. Вернувшись к двери и приложив отмычку к замку, я запустил программу поиска кода, которая сработала чрезвычайно быстро — код был по-детски простым, прямо-таки провоцирующим. Нащупав в кармане «биффакс», я шагнул в квартиру. В странном пятиугольном коридорчике были распахнуты настежь все двери; я по очереди обследовал ванную, спальню и кухню. Четвертая дверь вела в гостиную. Ник сидел в кресле с огромным стаканом в руке, всматриваясь в дверной проем прищуренными глазами, с презрительным выражением лица. Пепельницу перед ним заполняли остатки примерно трех пачек сигарет в виде окурков. Некоторые из них погасли на крышке стола, и, судя по запаху, еще несколько — в дебрях пушистого ковра. Весьма удручающее зрелище. Вздохнув, я вернулся в кухню. Найдя в холодильнике лед, я не спеша, в соответствии с инструкцией, загрузил в термос семьдесят два кубика, затем выстрелил для пробы двумя в раковину, с трудом найдя для них место в Джомолунгме грязной посуды. На самом верху я обнаружил один стакан, и, о чудо, когда я его взял, вся остальная гора не рухнула. Тщательно вымыв стакан, я высушил его сперва под горячей, а затем холодной струей воздуха. Больше здесь делать было нечего, я взял термос и стакан и вернулся к Нику. Изменилось лишь то, что из его стакана основательно убыло, а в пальцах он держал новую сигарету. Воспользовавшись случаем, я пошел в кухню, чтобы очистить пепельницу, но когда вернулся, выбора у меня не оставалось — нужно было начинать говорить. Сперва я налил себе несколько капель «шен-ли». Ник спокойно наблюдал за моей возней и пошевелился лишь тогда, когда я выстрелил в стакан двумя кубиками льда.