Мой сосед - оборотень (СИ) - Лунёва Мария

Смотря на эту весёлую компанию, не могла оторваться от окна. Видела, как девушки вернулись к парням. Как эта шикарная брюнетка потянулась губами к Благояру и поцеловала его.

Это выглядело так естественно, и причиняло столько боли.

Но внезапно мужчина пренебрежительно усмехнулся и резко отодвинул её от себя. Как-то даже брезгливо. Это окончательно меня раздавило. Ему не нравилась такая красотка.

Я не представляю, что он мог увидеть во мне. Опустив взгляд на подоконник, уставилась на свою ладонь. Ломаные ногти. Грубая кожа. И мозоль.

Наконец, отойдя от окна, зачем-то открыла шкаф, где на полочке лежали сложенные стопкой мои вещи. Ни красивых платьев, ни юбок, ни кофточек. Даже если бы я захотела — не смогла бы нарядиться красиво.

Со злостью захлопнув дверку, снова пошла к окну. Молодые люди гуляли, веселились, пили эту жизнь. Прислонив голову к деревянной раме, я наблюдала за ними. Словно подглядывала за счастьем, которого у меня никогда не будет. Наверное, зря я бегу от своего жениха. Ещё неизвестно отпустит ли меня глава поселения в мир людей.

Молодые люди снова громко засмеялись. Девушка упорно клеилась к Благояру. Как липучка, предлагая себя. Он же, казалось, более не замечал её присутствия. Она снова попыталась поцеловать. Он что-то сказал, отчего она присмирела.

Наблюдать за ними было неприятно. Словно там покушаются на что-то моё.

Такие вот нелепые мысли.

Музыка сменялась, веселье не прекращалось. Пиво лилось рекой. Смех. Лёгкий флирт.

Всего этого никогда не будет в моей жизни. Но даже если бы я и попала в такую компанию, как бы нелепо я в ней смотрелась. Это всё не для меня.

Словно два параллельных мира: они беззаботные, счастливые, и я, сражающаяся за право учиться и получить хоть глоток свободы.

Несправедливо!

В этот момент плакать хотелось от безысходности. Завтра вернётся мать, и будет скандал. Потом родители напьются, а я снова буду ночевать в подъезде, если баба Нюра не вернётся, и не сжалиться надо мной. Добрая старушка прикармливала всех дворовых кошек и… меня.

Остальные соседи делали вид, что всё нормально. Что девушка-сатирка, практически живущая на улице, это обычное дело.

Низшая раса, что с них взять.

Внезапно Благояр поднял голову и посмотрел в окно прямо на меня. Я замерла, поняв, что застукана за подглядыванием. Девушка, упорно жмущаяся к нему, что-то щебетала, но медведь не слушал. Он продолжал неотрывно гипнотизировать меня взглядом. Первое желание отскочить от окна я подавила. Медленно отошла на шаг назад и задёрнула штору.

Этот мир не для меня. Я всегда буду там чужая.

Потому что не умею так веселиться.

Потому что никогда не выпью даже глоток пива.

Потому что моя жизнь никогда не будет такой лёгкой и светлой.

Снова устроившись на кровати, я принялась читать. Главу за главой. На улице музыка зазвучала тише. Время от времени я прислушивалась и подавляла в себе желание подойти к окну и заглянуть в ту другую жизнь. Нет, меня манила — не роскошь и не дорогие наряды девушек, а та лёгкость и счастье, которое они излучали.

Тяжело вздохнув, я снова перечитала параграф, посвящённый виноделию.

Наконец, ближе к рассвету, когда я уже носом клевала в учебник и корила себя за то, что так и не поспала на улице, раздался оглушительный рёв мотоциклов. Не выдержав, спустила ноги с кровати и, отдёрнув штору, выглянула. Семь мощных красивых байков отъезжали со двора. На одном из них без шлема сидел Благояр. А позади него примостилась та самая брюнетка. Положив голову на его широкую спину, она поглаживала его руку.

Это так сильно меня разозлило, что я готова была книгой в неё запустить.

Моё сердце заполнила ярость и … ревность. Словно она прикасается к моему мужчине.

Глава 22

Подремав всего несколько часиков, я соскочила за две минуты до звонка будильника и принялась одеваться. Затащив одну ногу в штанину, сообразила, что не приготовила носки. Полезла в шкаф за новой чистой парой. Споткнулась о вторую болтающуюся штанину и уселась на кровать.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Надо успокоиться.

В моей голове стоял такой гул, будто я нахожусь под высоковольтными проводами. Мысли спотыкались одна об другую, не давая чётко соображать. А глаза, предательски слипаясь, широко уставились на будильник. Секундная стрелочка добежала до двенадцати, и он затрезвонил на всю комнату.

Семь часов утра.

— С добрым утром, Диана, — пробурчала я и прикрыла рот зевая.

Натянув штаны, я всё-таки нашла штопаную пару носков и, откинув в сторону блузку, нацепила удобную серую водолазку. Уже не до красоты.

Ещё раз зевнув, собралась с мыслями.

Как-то муторно на душе было.

Вроде и не случилось ничего, а состояние такое нехорошее. У меня даже руки заметно тряслись, то ли от недосыпа, то ли от волнения. А может, и от того и от другого.

Только одевшись, я сообразила, что не умылась. Такое было со мной впервые.

Освежив лицо холодной водой и аккуратно, чтобы не намочить вещи, почистив зубы, наконец, немного пришла в себя и, кажется, окончательно проснулась.

Войдя на кухню, распахнула холодильник. Ничего. Пусто.

Хлеба тоже не оказалось.

И, как назло, есть хотелось.

Немного подумав, полезла в кухонный шкаф и достала пачку лапши быстрого приготовления. Распаривать её времени уже не было: скоро мать придёт, а завтраку ещё остыть нужно будет. Так что горяченькое мне не светило. Раскрыв пачку, достала лапшу, а упаковку запрятала глубоко в мусорный пакет. Специи убрала в карман, с них ещё бульон можно будет сделать.

Грызя сухую лапшу, собрала лекции и учебники, которые нужно будет сдать, в сумку. Проверив, не забыла ли чего, обулась и поспешила на выход.

Успела. Уже сворачивая за дом, обернулась и увидела мать, заходящую во двор. Она разговаривала с женщиной из соседнего подъезда и явно меня не замечала.

Повезло.

Доев лапшу, заторопилась на остановку.

Конечно, скандал меня всё ещё ожидает. Но главное, сдать экзамен и тогда останется всего один.

"История театра" куда легче мне даётся. А там, на консультации, может, сжалится профессор, и "автомат" поставит. Во всяком случае, я надеялась на это. Была за нашим преподавателем такая странность: приходить накануне экзамена и одаривать некоторых студентов такими подарками. А я была успевающей по этому предмету.

А вот после я смогу, наконец-то, выспаться. До следующей сессии во всяком случае.

Добравшись до автобусной остановки, смиренно села на лавочку. Но автобус всё не шёл. Я начинала нервничать. Народ подходил, ждал, как и я, несколько минут, а потом, поглядывая на часы и телефоны, вызывал такси.

А я продолжала сидеть.

Наконец, смирившись, что автобуса по непонятным мне причинам не будет, перекинула сумку через плечо и побежала через весь город к трассе. Я не знала, который сейчас час, но чувствовала, что опаздываю.

Эти четыре километра дались мне потом и болью.

Я бежала до колик в боку, пока не выдохлась. Отдышавшись минутку, рванула вновь.

Мимо проезжали машины, на меня косо поглядывали водители, но никто не остановился. Впереди замелькала трасса.

Я почти добралась до неё, когда ушёл рейсовый проходной автобус. Всё, что мне оставалось, это помахать ему вслед.

От обиды готова была расплакаться. Я всё ещё бежала в надежде успеть, но… нет.

Зато на обочине обнаружился сидящий на байке и беседующий с кем-то по телефону Благояр. Он с неприкрытым удивлением наблюдал за моим забегом. Добравшись до остановки и проводив взглядом автобус, я мешком упала на лавочку и прикрыла лицо руками. Опоздала. А следующий, наверное, только через час.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Кто-то легонько коснулся моих волос.

— Эй, марафонец мой, тебе в город?

Дёрнувшись, я молча отодвинулась от Благояра чуть в сторону, демонстрируя нежелание с ним разговаривать. Да, вела я себя немного глупо, но, как и в первую нашу встречу, у меня вдруг язык отнялся и в голове как-то попросторнее стало: мозг, видимо, ужался.