Вдова на выданье (СИ) - Ольга Шах
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Борис напряг память, восстанавливая картину того вечера в памяти. Вот Оля, Катиша и Лина сидят в гостиной, между ними небольшой столик с сервированным чаем. Катиша пьет чай, Оля отпивает пару глотков, отставляет чашку. Лина подносит ко рту чашку, но только делает вид, что пьет. Он стоит в дверях, любуется своими девочками. Получается, Ангелина не пила чай! Она знала? В последнее время Лина увлеклась купажом чаев, сама заготавливал травы, какие-то покупала в фито-аптеках. То есть, она могла приготовить чаек с отравой? Вполне.
Но, какие у нее мотивы? Зачем ей это надо? В мысли Бориса ворвался осторожный стук в дверь. В кабинет вошла Ангелина, смущённо улыбаясь.
-Дядя Боря, вы насовсем домой? А то вся прислуга уехала, а мне страшно одной в доме! А похоронами кто занимается? И когда они будут? Вы Катишу и тетю Олю вместе хоронить будете? Или тетю Олю с ее родней рядом похороните? Вы только помните, дядя Боря, я всегда буду рядом с вами, вы можете на меня рассчитывать. Я очень вас люблю!
Борис внимательнее посмотрел на девушку. Она что, не знает, что Оля жива? И почему она так пристрастно выспрашивает у него про похороны? И он совсем не ощущает в ее голосе скорби или сочувствия. А если попробовать прокачать ее на предмет отравления и вранья?
Борис долго молчал, разглядывая девчонку. Та начала нервничать. Потом он глухо спросил:
-Скажи, Лина, чем тебе мешали Оля и Катиша? За что ты их решила убить? Можешь отпираться или нет - мне все равно. Пакет с остатками заварки с добавкой веха болотного ты поленилась закопать хотя бы. А в мусорном контейнере его сразу нашли. И на нем твои четкие отпечатки. Опыта убийцы у тебя недостаточно, чтобы сделать все безупречно. Не дергайся, у дверей уже тебя ждёт группа захвата и следователь. Мне просто хотелось услышать от тебя самой - почему ты это сделала? Мы чем-то тебя обидели? Что-то недодали? Ведь Оля любила тебя не меньше, чем Катишу! Так за что?
По мере слов Бориса лицо Ангелины становилось все более ожесточенным и непримиримым. Наконец, она выкрикнула:
-Да не нужна мне ваша любовь и жалость! Что вы мне дали? Наследница все равно была бы Катиша! А я? С чем я останусь? Я ведь молодая ещё! Я на Бали хочу! В Милан на показ мод слетать хочу! И копейки считать до зарплаты, на которой горбатиться надо, не хочу! Кто же вам, дядя Боря, виноват, что вы такой правильный и верный! И друзья у вас такие же! Развелись бы со своей старухой мирно, женились бы на мне, и все были бы живы! Это вы сами во всем виноваты! Это все вы! А меня нельзя арестовывать, вы сами мне выхода не оставили! Вы меня заставили!
Ну, началась демонстрация якобы невменяемости! Борис достал из ящика стола пластиковые наручники, быстро защелкнул их на запястьях Ангелины. Сноровисто обыскал ее. Ничего в карманах не нашел, но это уже дело следователя. А он сейчас и зайдет. И запись на диктофоне получилась четкая. Теперь передаст девицу следователю, вымоется, переоденется и вновь в больницу, к Оле. Борис уверен - Оля обязательно очнётся и вернётся к нему. Обязательно.
Я подняла голову, с трудом соображая и, казалось, до сих пор цепляясь за остатки сна. Мне чудилось, что стоит протянуть руку, и я смогла бы коснуться рукой усталого лица отца… Я обнаружила, что во мне нет чувства ненависти к Ангелине или злорадства по поводу того, что она всё же получит по заслугам, вовсе нет… только сожаление. Сожаление оттого, что не смогла прожить ту, мою личную, жизнь до конца.
Я рассеянно усмехнулась. Что ж, зато мне выпал второй шанс! Не стоит его упускать!
Дарий по-прежнему нёс бессрочную вахту возле комнат Аделаиды. Только теперь он расположился с комфортом – возле него стоял небольшой столик, украшенный малахитом, который до этого пылился в углу холла, на этом столике стояла глиняная кружка с отваром и свеча. Сам сторож спал в неудобной позе, запрокинув голову и опёршись спиной о стену. Того и гляди, упадёт на пол.
Я решила осторожно войти в комнату, не потревожив охранника, пусть спит, нам сегодня всем пришлось несладко. Но не тут-то было: едва я попыталась открыть дверь, как Дарий дёрнулся и свалился со стула. Оказывается, что к его руке и двери была привязана верёвка. Причём таким образом, что при открытии двери она натягивалась и предупреждала о несанкционированном проникновении. Хитро придумано, ничего не скажешь! Невольно я рассмеялась, глядя, как наш сторож пытается встать с пола, вытереть слюну и придать себе пристойный внешний вид.
- Госпожа Катерина, после того, как хирурх ушёл, в комнату приходила только наша вторая горничная – Маргарита – принесла успокоительные капли для госпожи Аделаиды. Дверь она оставила открытой, так что никаких запретных слов не произнесла, быстро оставила лекарство и питьё, и вышла! – бодро отрапортовал Дарий, будто и не дрых за минуту до этого.
Мальчишка уже давно понял, что никого из обслуги за провинности я наказывать не собираюсь, и в его глазах я больше не видела того ужаса и испуга, который безумно пугал меня раньше. А теперь, когда я оплатила его прошлую работу в доме, так и вовсе расслабился. Но я была не против, если честно.
Дарий вытянулся, преданно и даже не моргая, и смотрел на меня. Я думала, что он сейчас добавит: «За время моего дежурства происшествий не было…». Слава Богу, пронесло.
Я поблагодарила парня за службу и прошла в комнату. Аделаида не спала, сидела на кровати и тупо смотрела в одну точку. При моём появлении в глазах у неё мелькнула ненависть, и она снова отвернулась. Ясно, «ушла в глухую несознанку». Такое бывает, как говорил папин зам. Но, мне спешить некуда.
- Как твоя нога? – холодно поинтересовалась я, показывая на увечную конечность, которая лежала на вытяжку, скрепленная двумя дощечками.
Ноль эмоций. Что ж, и такое тоже бывает. Она думает, будто перед ней всё та же амёба, что и раньше, бедное убогое создание. Я обошла кровать и осторожно пощекотала вытянутую ногу нашей болезной. Дикой вопль раздался в
