Девятый конвой - Александр Тамоников

– Бывает, – сказал майор и пожал плечами. – Найдешь еще свою единственную, какие твои года. Удивительно, что так совпало – ты едешь спасать бывшую пассию, которая терпеть тебя не может.

– Не может, – согласился Вадим. – Так и заявила после той памятной пьянки. Мол, я ей всю жизнь сломал.

– Ладно, не бери в голову, – отмахнулся Воронов. – У всех нас есть моменты, за которые мучительно стыдно. Сосредоточься на операции. Пусть твоя пассия увидит, что ты у нас орел. – Майор улыбнулся, а вот капитан Архипов с этой минуты стал задумчивым и нахохленным.

– Едем по Днепровской области, – объявил Ершевич, часто сверяющийся с навигатором.

Он ушел с основной трассы на второстепенную дорогу, и автобус снова затрясся, как на вибростенде. По обочинам дороги простирались опрятные леса, всюду голубели реки и озера. Приметы войны постепенно сходили на нет. Дорога снова влилась в шоссе.

Вскоре показалась деревня. Въезд в нее венчал гигантский лоснящийся плакат. Президент Украины радушно пожимал руку своему американскому коллеге, безусловно, лучшему другу всех граждан незалежной. Позади трепетали два флага – желто-голубой и звездно-полосатый.

В ста метрах от плаката у обочины мялись две девицы с длинными косами и в коротких юбках. Они явно находились на работе, призывно махали, знаками предлагали взять их на борт.

Усатый Кротов задумчиво пробормотал:

– А что, в натуре, подбросим девчат, а то стоят на жаре, бедненькие.

Это заявление вызвало взрыв гомерического хохота, реплики про секс-туризм на Украине и облико морале российского спецназовца.

На другом конце деревни бабушки, сидящие у обочины, продавали сметану, молоко и прочую снедь, пригодную для автолюбителя. Майор приказал Ершевичу остановиться. Даже выносливый российский боец должен питаться трижды в день. Спецназовцы шелестели гривнами, выданными им на дорожные расходы, выходили на обочину, изображая из себя дико уставших и смертельно раненных. Бабушки их жалели, но цены держали драконовские.

Потом бойцы, по-прежнему прыгая на ухабах, наслаждались свежими деревенскими яствами. Они пили сырые яйца, закусывали почти не соленой брынзой, салом с чесночком и на всякий случай дополняли это великолепие обеззараживающими таблетками.

Проверок на дороге почти не было. Спецназовцы дважды проезжали посты, и никто их не останавливал. Но на третий раз пришлось притормозить. Дорогу преградил шлагбаум. В автобус всунулся молоденький офицер с лейтенантскими погонами, узрел изможденных собратьев по оружию, пребывающих в гнетущей рефлексии, смутился, козырнул и спрыгнул на обочину.

Уже темнело, когда автобус снова съехал с трассы и покатил по щебеночной дороге. В стороне остался бетонный забор какого-то унылого производства. Дорога втягивалась в сумрачный осинник. Люди перестали разговаривать, настороженно озирались.

Водитель ехал по навигатору и вполголоса сообщал старшему группы о своих маневрах. Мол, входим в нужный квадрат, областной центр остался на севере. Справа по курсу Воронцовка, в которой нет армейских частей, впереди река Ползянка.

Означенную водную артерию в четыре плевка шириной автобус кое-как одолел по утлому мостику. Когда он въехал на лесную дорогу, окончательно сгустилась темень. Район был практически необитаем, встречные и попутные машины здесь вообще не попадались.

«Пазик» прокатил по грунтовке вдоль осинника и в одиннадцатом часу вечера подъехал к одинокому хутору, окруженному лесом. Сохранялся риск, но его степень была терпимой. Работники внешней разведки ели свой хлеб не зря. Агентура, обжившаяся в Днепровске, рекомендовала встать на постой именно здесь. Безопасность гарантировалась – это раз. До нужного объекта на берегу Ползянки не больше трех верст – это два. Район считался малонаселенным – соответственно, три.

«Вас поселят на хуторе и ни о чем не будут спрашивать, но в любом случае вы – подразделение украинской армии, которому потребовался ночлег», – поучал перед отъездом майора Воронова полковник Гуревич.

Поздних гостей уже ждали. Распахнулись дощатые ворота, впуская автобус. Хутор представлял собой единоличное домовладение с приземистой хатой, курятником, кучкой сараюшек. Участок окружал забор. Глухо рычали собаки, привязанные к будкам.

Хозяин, угрюмый колченогий мужик пенсионного возраста, действительно ни о чем не спрашивал гостей. Он закрыл ворота, шикнул на собак, изобразил скупой приглашающий жест и, прихрамывая, подался к дому. Солдаты, озираясь, потянулись следом за ним.

– Да быстрее вы, бойцы! – поторапливал товарищей капитан Новиков. – Бредете, как по медленному Интернету.

Большого достатка в доме не отмечалось. В горнице обнаружилась такая же хромоногая особа женского пола, которая при виде вооруженных людей быстро испарилась на свою половину. Майор о чем-то пошептался с хозяином. Оба остались довольны переговорами. Мужик исчез вслед за женщиной.

Воронов поманил Вадима и сообщил:

– Все в порядке, капитан, чужаков сегодня не было. Этому доброму самаритянину можно доверять. Гости сюда, как правило, не захаживают. Распределяй людей по двум комнатам. Выставляй охранение – одного за периметр, другого на крыльцо. Менять караул через два часа. Спать на полу – ничего, не баре. Пару одеял и кое-какие тряпки хозяин даст. По двору не болтаться. Справить нужду, и на боковую.

– Понял, товарищ майор, – заявил Вадим.

– Это не все. Мы в трех километрах от объекта. Направление ты знаешь. Кратковременный отдых, больше не позволю. Заложников могут ликвидировать. Три часа на сон. В два ночи приказываю провести разведку местности. Возьми тех, которых считаешь самыми пригодными для такой работы. Чтобы ни одна живая душа вас не увидела! Осмотреть объект и доложить. Инициативу без доклада не проявлять. По итогам раскинуть мозгами. Хотелось бы закончить операцию до рассвета. Вертолет вылетит из Славгорода, контролируемого ополчением, доберется до нужного квадрата за полтора часа. Если пойдем на бреющем, нас не перехватят.

– Сделаем, товарищ майор. – Вадим улыбнулся и спросил: – Что, Павел Филиппович, возрождаем детско-юношескую игру «Зарница»?

– Только без детства! – Майор поморщился. – Или что у вас там в задницах играет? Вперед, капитан. Выставить посты и спать.

Люди в свете фонарей и сотовых телефонов отходили ко сну. Кто-то шутил, мол, надеваем вечерние туалеты. Прапорщик Рома Данилевский, напевая «…голова обвязана, кровь на рукаве…», сматывал со лба фиктивную повязку.

– На фиг она нужна? – бормотал он, пряча скомканный бинт в вещевой мешок. – Все равно наша медицина лечить пока не умеет.

Три часа пролетели, как реактивный снаряд. В два часа ночи Архипов поднял семерых товарищей, приказал им собираться и строиться. Они стояли в тусклом свете керосиновой лампы, заправляли обмундирование, подавляя зевоту.

Молодой прапорщик Данилевский машинально ощупывал голову, забыв, что повязку он уже снял. Зевал с закрытым ртом – настоящее искусство! – усатый старлей Кротов. Хлопал глазами, удивляясь, почему попал в эту компанию, сержант-контрактник Елисеев. Прапорщики Цымбал и Полянский уже пришли в себя, выжидающе таращились на капитана. Подтянулся старший лейтенант Ершевич, обладающий множеством других полезных навыков помимо чисто шоферских. Последним в строй встал лейтенант Макаров и осоловело уставился на Вадима, застегивая штаны.

– Вот и славно, – резюмировал Вадим. – Не хочу вас пугать масштабами бедствия, но для всех присутствующих утро уже наступило. Пойдете со мной в разведку.

– Это вопрос, товарищ капитан? – насторожился Макаров.

– Это приказ, – отрезал Вадим. – Выступаем через пять минут. Проверить рации. Из оружия только ножи и автоматы. Слушай вводную!..

Через несколько минут группа из восьми человек просочилась за калитку и растворилась в лесу. Бойцы маскировались на ходу, облепляя себя листвой и мелкими ветками. Эти люди умели передвигаться бесшумно. Лишь иногда поскрипывал бурелом, нормальный звук ночного леса.

Призраки скользили по ночному воздуху, застывали за деревьями, вслушивались, двигались дальше. Карта местности застыла перед глазами Архипова. Группа представлялась на ней светящейся точкой, идущей по кратчайшему пути.

Примерно через километр спецназовцы пересекли проселочную дорогу, петляющую вдоль опушки. Они перебегали через нее попарно, ныряли в высокую траву. Пахучий луг между лесными массивами бойцы преодолели на максимальной скорости, чтобы не торчать на открытом месте.

Снова лес, который постепенно разрежался, кругом стояли сосны, упруго прогибалась трава под ногами. Бойцы шли молча, держа ориентир на командира. Они опять оказались на дороге, довольно широкой, накатанной. Судя по всему, она и вела в бывший лагерь «Дубравушка».