Не жизнь, а роман! (СИ) - Меллер Юлия Викторовна

- Мадам, я ещё зайду и принесу вам поесть, - перед уходом пообещала она.

- Благодарю вас, Манон. Бертрану очень повезло, что вы есть у него.

Простые слова признательности и оценка заслуг очень растрогали женщину. У старого хозяина она была одна из многих, а здесь Манон уже четыре года несёт тяготы неустроенной жизни, старается изо всех сил, но добилась только того, что её не ругают за промахи. Это немало, но иногда хочется, чтобы кто-нибудь увидел, оценил, как много она делает для всех!

Мужчины устают, стараются сами обиходить себя, но разве смогли бы они это делать, если бы для них не были бы созданы для этого условия? Сеньор всегда идёт ей навстречу, но никогда не говорил, что без неё ему пришлось бы трудно. Наоборот, он ведёт себя так, будто в любое время готов к тому, что она заявит о своём отъезде в старый замок и тогда он примет на себя домашние проблемы, а вот сеньора сразу увидела, от скольких хлопот освободила хозяина Манон!

Пока ещё не совсем стемнело, Катя залезла в сундук своей предшественницы и перебрала сохранённые богатства.

- Негусто, - констатировала, отложив одну нарядную котту, две повседневных и короткие сюрко с широкими рукавами, что надевают поверх котты. - Даром, что сеньора, а так голытьба.

Дочка злополучного Отиза похожие верхние платья бросила дома, постеснявшись взять их в Париж. Катя отложила в сторону нижние рубашки и устроив стопку из нескольких полотен, задумалась, что она может сшить из них на скорую руку. Платья Женевьевы ей слишком малы и если надставлять низ, то в груди шнуровка не помощник. Дело в том, что у неё спина, плечи, бёдра шире, чем у умершей девочки. Оно и понятно, та едва ли была выше полутора метров ростом. Бертран ей, наверное, казался гигантом.

- Дай Бог тебе, Женевьева, покоя и умиротворения, - прошептала Катюша, жалея девушку и складывая её платья в сундук. Нет смысла портить их только ради того, чтобы перебиться несколько дней. Свою котту она пристроила у горячей стены, использовав два копья, поставив их домиком и прижав скамьёй.

- Надеюсь, муж не будет возмущаться, - улыбнулась она, планируя завтра же дать поручение соорудить стоячую вешалку манекен для сушки платьев.

Самым ценным в сундуке оказался набор игл и грубоватых ножниц, бережно завёрнутый в шёлковую тряпочку и уложенный в маленькую шкатулку из резного чёрного дерева.

«А вот это действительно драгоценность», - прижимая находку к сердцу, подумала сеньора.

Она ничего не стала сейчас шить для себя. Не было возможности правильно разложить ткань, снять мерки, да и не стоило торопиться. Тонкое полотно - слишком ценная вещь, чтобы ошибиться и неаккуратно пошить при свете нескольких свечей. К тому же надо почистить иглы, поточить ножницы. Зато она нашла тонкую шёлковую нить, которой вычистила зубы, изучила и обнюхала шкуры, наметила план действий на завтрашний день и не заметила, как уснула.

...Бертран разоблачился и выслушал замковые новости. Архитектора переманили в другой регион и он, оставив свои чертежи, гордо уехал туда, где регулярно платят! Это был удар ниже пояса. Ещё утром этот сморчок улыбался сеньору Бланшфору, а вечером его и след простыл. На кой ляд ему чертежи этого пройдохи, если никто в них ничего не разбирает!

- Мерзавец! - рука с силой сжала поданный кубок с вином, и он смялся, будто яичная скорлупка, добавляя раздражение тем, что вино пролилось на белоснежную тунику. Бертран хотел предстать перед женой красивым, он подумал, что она после бани пойдёт мимо и увидит его... глупо получилось, только одежду зря испортил.

Он выслушал посланника отца и принял деньги за патрулирование его территорий. Архитектор немного не дождался своей оплаты. На днях должен расплатиться Гуго. К нему приезжали заморские купцы, и Бертран лично провожал их в замок брата. Вино у того отменное и с каждым годом на него находится больше покупателей, готовых самим ездить за ним.

Это было хорошей новостью и отличным свадебным подарком для Катрин. У неё ничего нет и деньги пригодятся ей, чтобы пошить наряды. Спасибо отцу, что заказал на свои деньги полный рыцарский доспех для Леона! Иначе Бертран не знал бы как поступить и кого первым обеспечить необходимым.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Увидев промелькнувшую Манон, он понял, что женщина провела его жену в покои через верхнюю галерею, и вдвойне обидно, что он зря надевал шёлковую тунику. Вечер тянулся бесконечно. Даже баня не подарила долгожданного удовольствия и расслабления, а вкус еды он совсем не почувствовал.

Воображение будоражило тело Катрин. Хотелось посмотреть на неё, потрогать, узнать, как она поведёт себя в ответ. Эта дева уж точно не сожмётся в страхе в углу кровати и не будет трястись от ужаса, что в ней делают дыру. Даже когда Женевьева освоилась и перестала бояться супружеского долга, она после часами простаивала на коленях, замаливая грех соития. Это было обидно и непонятно, но священник называл сеньору благочестивой, и Бертран смирился.

Едва дождавшись момента, когда можно всех оставить, он быстрым шагом вышел из залы, а по лестнице уже бежал в свои покои. Распахнув двери, он оглядел комнату и увидел посреди кровати уснувшую Катрин.

Она сгребла в кучу все шкуры и, закинув на неё руки, ноги, спокойно спала. Стало смешно. М-да, страхом тут и не пахло, скорее, придётся отвоёвывать себе место.

Он отвязал шоссы, стянул брэ и, оставшись в камизе, наклонился, чтобы забрать шкуры из объятий жены. Она не сразу их отдала, но тяжело вздохнув, откатилась на дальний край кровати, будто смиряясь и отстраняясь.

Бертрану было интересно наблюдать за спящей женщиной. Он никогда не думал, что из этого можно почерпнуть для себя что-то новое. Катрин спала без страха, хотя на поляне в её глазах плескался ужас. Здесь ей спокойно и хорошо. Отчего -то тепло разлилось по груди. Ей надёжно рядом с ним. Она всецело доверилась ему с первого взгляда, и это подкупало, даже порабощало.

Он осторожно улёгся рядом и потянул её к себе. Катрин тут же гусеницей подтянулась к нему, выгнулась так, чтобы им двоим было удобно, и замерла, не просыпаясь. Тяжёлый выдох Бертрана, забывшего как дышать, показался слишком громким и он затаился, но дева рядом с ним только нащупала своею рукой его и положила её на себя, обозначая его власть над нею.

Прошло какое-то время, прежде чем он стал поглаживать её бедро, теснее прижал к себе и перестал вслушиваться в равномерное дыхание. Бертран греховно хотел свою жену, но боялся нарушить то доверие, каким наградила она его. Он потерпит. Ей нелегко пришлось, он это понимает и даст ей время.

Она непохожа ни на одну деву, что довелось ему видеть за долгие годы службы. Даже среди других народов нет второй такой же, как она. И дело не в красоте, а хотя бы в том, как она смотрит, слушает, задумывается. Каждый её жест, выражение лица наполнено смыслом.

Как она уходила от него по полю! Сколько отчаянной гордости и надежды, что он не отпустит её! Он смотрел и ждал, когда она сдастся и поймёт, что ставит невыполнимый ультиматум! Он готов ей помочь, но жениться!

Невольно руки крепче прижали её к себе, вспомнив тот момент. Он не собирался вступать в брак, но она уходила, не оборачиваясь, и он не выдержал. Даже не может объяснить, почему сорвался с места и встал перед нею на колени. Она бы ушла и больше никогда не попалась бы ему на глаза. Это открытие заставило его действовать. Чужестранка нужна ему, а почему, зачем, он разберётся потом. А хотя бы для того, чтобы вот так спать, прижимаясь к ней всем телом и чувствуя расползающуюся сладость по душе.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Глава 6. Подготовка к свадебному пиру.

Человек - такое существо, что привыкает ко всему. Вот и доски, посыпанные сеном и прикрытые шкурой, больше не казались Кате невыносимо твёрдыми. Впервые в этом времени она по-настоящему уснула. Без тревог, без насторожённости, без всяких дум и размышлений, отключилась - и всё. Сон оказал исцеляющее воздействие на её психику, настроение, тело.