Вся Правда (ЛП) - Кент Рина

— Эш...? Что ты делаешь?

— Я только начал свой ужин. — я чувствую его ухмылку, не видя ее. — Я собираюсь трахать тебя языком до тех пор, пока ты больше не сможешь двигаться, королева выпускного.

И тогда он выполняет свое обещание.

Глава 12

Рейна

Ашер забирает меня домой утром.

Мы почти не разговаривали с тех пор, как проснулись. Быть может, из-за того, что произошло прошлой ночью — или из-за всего, что случилось в прошлом.

После того, как он вырвал из меня три оргазма своим языком и пальцами, я вроде как отключилась. Раздражители воздействовали на мою чувствительную сердцевину, и я умоляла его остановиться, рыдая от одного оргазма за другим.

Ашер был Ашером, он не остановился.

Мой голос стал хриплым, и я подумала, что у меня начинается обезвоживание к тому времени, когда он вышел из-под моих дрожащих ног и позволил им упасть на кровать.

Я была слишком измотана, чтобы открыть глаза, поэтому сразу же заснула.

Когда я открыла глаза утром, я была укрыта одеялом и мне было удобно, но не было никаких признаков того, что он спал рядом со мной. Должно быть, он вернулся в гостиную или в комнату для гостей.

Мое сердце все еще испытывает легкую боль при этой мысли — не то, чтобы я хотела, чтобы он спал со мной. Это не имеет никакого отношения к тому, чтобы избегать его.

В настоящее время он ведет машину с легкостью, одна рука на руле, а другая на бедре. Никаких слов. Нет, ничего.

Всю дорогу я переписываюсь с Наоми и Люси в нашем групповом чате. Это бесполезная попытка отвлечь себя от Ашера; мой разум все равно продолжает тянуться обратно к нему.

Его присутствие невозможно игнорировать или отрицать. Он подобен постоянному, неподвижному и неизменному.

Я смотрю на него сквозь ресницы, на его уложенные волосы и густые брови, на его точеную челюсть и твердые губы, которые целовали меня в интимных местах и доводили до наивысших мук удовольствия.

Мои щеки пылают, и я внутренне встряхиваюсь, прогоняя этот образ. Что со мной не так? Сейчас не время думать об этом.

Кроме того, он ни разу не упомянул об этом сегодня утром. Может, он сожалеет.

Почему это наполняет меня таким трепетом?

Я имею в виду, я тоже должна сожалеть, но я не могу найти в себе силы сделать это.

Мы добираемся до подъездной дорожки к дому. Еще раннее утро, так что несколько сотрудников слоняются по саду.

Я протягиваю руку, чтобы отстегнуть ремень безопасности. Ашер хватает его в свои, пугая меня.

— Ч-что такое? — я останавливаюсь на полпути, мой пульс стремительно учащается.

— Мы поговорим с Александром, — говорит он.

Я киваю. Это я планировала сделать. Он явно знает о бизнесе, который папа вел с мафией, и он должен знать что-то о моей сестре.

— После того, как он расскажет тебе то, что ты хочешь знать, ты сообщишь ему, что возвращаешься в свою квартиру.

— Почему?

Мой голос звучит так же испуганно, как я себя ощущаю.

— Я не хочу делить тебя. — его хватка крепче сжимает мое запястье. — Ты принадлежишь мне, не забыла?

Мое сердце внезапно возвращается к жизни, бьется и колотится так бешено, что за ним невозможно угнаться. Словно оно было мертвым с утра, а Ашер только что дал повод стать живым.

Ему действительно нужно перестать говорить такие вещи, если все, что он когда-либо планирует сделать, это причинить мне боль. Ему нужно перестать прикасаться ко мне, называть меня своей и смотреть на меня этими напряженными глазами, которые, кажется, готовы раздеть меня догола и поглотить вновь и вновь. Мой мозг начинает игнорировать опасность и сосредотачиваться на этих маленьких жестах, на том, что говорит его тело, а не на том, что планирует его разум.

— Что, если я не хочу съезжать? — я спрашиваю. — Люди охотятся за мной.

Это ложь. Я хочу выбраться из этого места, заполненного другими людьми. Думаю, мне будет удобнее, когда я буду одна. В конце концов, именно по этой причине Старая Рейна съехала, как только стала совершеннолетней.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Я начинаю соединяться с Рейной несколькими способами, и понятия не имею, что это заставляет меня чувствовать.

— Если бы они активно охотились за тобой, они могли бы с лёгкостью забрать тебя из кампуса. — он звучит задумчиво. — Попроси Александра усилить охрану в многоквартирном доме.

— Ты не можешь указывать мне, что делать, Эш.

Я вырываю свое запястье из его хватки и складываю руки на груди.

Взгляд, который он бросает в мою сторону, такой резкий, что я ерзаю на сиденье.

— Что я об этом говорил?

— Хорошо. — я разжимаю руки. — Но ты все равно не можешь указывать мне, что делать.

— Это вызов? — его голос понижается. — К концу ночи ты будешь умолять меня сказать тебе, что делать.

Я не упускаю смысла его слов, и мое лицо, должно быть, становится темно-красным.

— Посмотри, как ты покраснела.

Его палец проводит по моей щеке в чувственной ласке, выражение его лица наполнено благоговением.

Мне нравится, когда я вот так застаю его врасплох. Сильное ощущение пронзает меня при мысли о том, что я оказываю на него такое воздействие.

И все же сейчас он высокомерный ублюдок.

Отмахиваясь от его руки, я меняю свой серьезный тон.

— Знаешь, у меня здесь есть друзья, такие как Иззи и Джейсон. У нас бывают вечера игры в Скрэббл.

— К черту вечера игры в Скрэббл. — его лицо каменеет, когда он наклоняется ближе. — Держись, блядь, подальше от Джейсона.

— Ах... нет. Он мой друг.

Его рука скользит между моих бедер, обхватывая меня через джинсы. Я ахаю, мои глаза чуть не вылезают из орбит. Покалывание возникает там, где он прикасается ко мне, и память моего тела включается. Все, о чем я могу думать, это его лицо, пальцы и язык там, внизу.

— Это мое.

Его губы всего в нескольких сантиметрах от моего лица, небольшое отклонение, и они встретятся с моими.

Он говорит хриплым голосом, от которого у меня по спине пробегает дрожь.

— Ты моя, и я не люблю, когда люди угрожают тому, что принадлежит мне. Если ты позволишь кому-нибудь вольности в сторону тебя, я не буду сидеть на месте. Я ясно выражаюсь, королева выпускного?

Я не смогла бы говорить, даже если бы попыталась. Его близость и аромат его лосьона после бритья, смешанный с сандаловым деревом и цитрусовыми, творят сумасшедшие вещи с моими чувствами, усиливая их, прижимая друг к другу.

Это хаос.

Прекрасный, сводящий с ума хаос.

Совсем как Ашер.

— Я сказал. — его хватка становится безжалостной и такой чертовски доминирующей. — Я ясно выражаюсь?

Я киваю один раз не потому, что полностью согласна, а потому, что не хочу испытывать его, пока он в таком состоянии. Как будто он бензин, ждущий искры, чтобы вспыхнуть и сжечь все, что находится поблизости.

Хотя я действительно хочу увидеть разные стороны Ашера, я не горю желанием прямо сейчас становиться на его плохую сторону. Он единственный, кто знает о Рейне, и мне может понадобиться его помощь, чтобы найти мою сестру.

— Хорошо. — он отпускает меня и открывает дверь. — У тебя есть два дня, чтобы вернуться в свою квартиру.

Я стону, когда дверь за ним закрывается.

Высокомерный ублюдок.

***

Алекс продолжает смотреть на часы, пока мы с Ашером сидим в его кабинете.

Из того, что я узнала о нем до сих пор, его фирма — его Бог, и у него нет другой религии, кроме работы. Может, именно поэтому они с Ашером ни в чем не сходятся во взглядах.

Мой предполагаемый жених касается моей ноги своей. Отлично, значит, говорить буду только я.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Толчок Ашера, по сути, говорит мне, что мне нужно скорее начинать, потому что Алекс становится беспокойным.

Он сидит за своим огромным столом из красного дерева, заваленным бесконечными бумагами. Я даже не знаю, для чего ему все это нужно дома.