Обреченные любить - Джудит Гласс

— Где ты была этим утром, черт побери? — тут же потребовал он ответа, захлопнув за собой дверь. — Я надеялся, что ты поняла меня, когда я объяснил, что ты нужна мне на встрече.

Оливия могла только безмолвно и растерянно взирать на него. Сил для оправданий и возражений у нее не было никаких.

Взгляд Гила скользнул по ее халату.

— Боже! Ты даже не одета.

Оправдываясь, Оливия плотнее запахнула тонкий халат.

— Я… Я немного проспала, — пробормотала она, как бы объясняя происшедшее.

— Ты проспала?! — никогда еще она не видела Гила таким разъяренным. — Ясно почему! Ты вообще этой ночью хоть немного спала?

— Ну, нет… Едва ли… — Оливия попыталась объяснить, но Гил сердито оборвал ее, словно ударил бичом.

— Избавь меня от подробностей. Мне в высшей степени наплевать, чем ты занималась всю ночь со своим любовником. Но меня совершенно не устраивает, что твои ночные забавы отнимают у тебя только сил, что ты не в состоянии вовремя являться на службу.

Любовник! Ночные забавы? Глаза Оливии превратились в застывшие озера цвета морской волны, когда она попыталась осознать, что Гил сказал.

— Не смотри на меня, как безмозглая кукла, и не делай вид, будто не понимаешь, о чем идет речь, — продолжал кипятиться Гил. — Отправляя своих любовников по домам на рассвете, ты быть может, сохраняешь свою репутацию неподмоченной, но это не помогает тебе быть аккуратной на службе. Не кажется ли тебе, что поставить двуспальную кровать было бы куда честнее, чем разыгрывать из себя недотрогу.

Оливия покрылась густым ярким румянцем. До нее наконец-то дошел смысл сказанного Гилом. Он считает ее последней шлюхой!

— Как ты смеешь говорить со мной в таком тоне? Ты не имеешь никакого права… — попыталась возразить она.

— Я имею полное право говорить с тобой в таком тоне, раз твои занятия в свободное время мешают твоей служебной деятельности.

— Одно другому не…

— Не мешает? — Темные глаза Гила злобно блеснули. — Я тебе ясно сказал: ты должна присутствовать на встрече сегодня утром. Хотя… — Он вызывающе оглядел ее. — Я должен признать, ты едва ли способна была бы прибавить сил нашей стороне. Ты смотрела уже на себя в зеркало?

— Что, прости?

— Ты выглядишь такой измочаленной… обессиленной, — продолжал кричать Гил. — Для нашего рекламного агентства ты делаешь мерзкую рекламу. Тебе бы не удалось продать за доллар собственную персону, не говоря уж о чьем-то товаре.

Оливия пристально смотрела на него, а обида и негодование слезами застилали ей глаза. Она не могла проронить ни слова. Повернувшись, она хотела с достоинством удалиться, но он схватил ее за плечо и развернул лицом к себе.

Возможно, он все же позволил бы ей уйти, если бы она не сопротивлялась. Однако его тяжелая рука лежала на плече Оливии, и это послужило последней каплей, переполнившей чашу ее терпения. Она неистово замахала кулаками. Несколько секунд шла борьба, пока, наконец, Гил не сжал ее запястья и не прислонил ее к стене, лишив возможности сопротивляться.

Оливия дышала тяжело, отрывисто, в висках бешено стучала кровь. Она смотрела в лицо Гилу, заметив, как побелели от напряжения его скулы.

Они не знали, сколько времени простояли так, глядя друг на друга в упор, затем вдруг выражение лица Гила изменилось. Он все еще злился — Оливии это было ясно, но теперь в его чертах проглядывало что-то новое. Он неотрывно смотрел на ее губы и вдруг, совершенно неожиданно, прильнул к ним жарким поцелуем.

Шли секунды… минуты — Оливия потеряла ощущение времени. Она чувствовала лишь одно — жгучее желание, которое разбудил в ней поцелуй Гила, и этот сладостный огонь захватил все ее существо.

Его руки ласкали, прижимали ее к себе все теснее, возбуждали так, что она была уже не в состоянии справиться с охватившими ее чувствами. Еще секунда, и она готова была рвать на нем рубашку в порыве страсти.

Но неожиданно он оторвал свои губы от ее губ, его руки безвольно опустились. Открыв глаза, она увидела его взгляд, устремленный на нее, но выражение его лица стало недоверчивым и осуждающим. Со стоном Оливия вновь закрыла глаза, всей душой желая, чтобы последних мгновений вообще не было и чтобы это странное выражение лица Гила исчезло, когда она вновь откроет глаза.

Когда она все же открыла их, его взгляд был далеким и отчужденным.

Оливия подавила рыдания, услышав немедленно последовавший злобный выпад:

— Ты плачешь? С чего бы это?

Мгновенно у нее возникло желание влепить ему пощечину за издевательский и насмешливый тон. Рука Оливии была уже на полпути к его щеке, когда ее перехватил Гил, сжав запястье, словно клещами.

— Не делай этого, — совершенно спокойно сказал он. — У меня реакция вдвое быстрее твоей. И вообще, лучше пойди оденься.

— Одеться? — Оливия была настолько ошеломлена происшедшим, что едва понимала слова Гила.

— Не собираешься же ты идти на работу в таком виде, — усмехнулся он, скользнув взглядом по ее фигуре.

Оливия еще плотнее запахнула полы халата.

— Конечно, нет, но…

— Что значит «но»?

— Ты что, считаешь, что я смогу работать с тобой после всего случившегося?

— Ты подаешь мне заявление об уходе?

— Еще чего! Не дождешься!

Если она уйдет, то потеряет право наследовать все акции Вивьен.

— Ну, тогда что же ты предлагаешь? — Глаза Гила насмешливо блестели, ожидая ее ответа.

Оливия проклинала себя за свое свойство краснеть, когда не надо.

— Может быть, пойдем на компромисс?

— Ты уже достаточно назаключала компромиссов… с совестью, — сухо бросил Гил.

— Я хочу работать на своем прежнем месте!

— Нет!

Безоговорочный отказ дал ясно попять, что предложение Оливии даже не подлежит обсуждению. Она беспомощно смотрела на Гила.

— Но неужели ты действительно хочешь, чтобы я работала у тебя?

Гил одарил ее долгим холодным взглядом.

— Хочу или не хочу — не имеет никакого значения, Оливия. Я всегда готов поставить служебные интересы выше личных, вот и все. Предлагаю, чтобы и ты вела себя подобным образом, и тогда, вероятно, такие представления, как сейчас, у нас не будут повторяться. — С этими словами он взялся за ручку двери. — Я жду тебя в офисе через час. Не опаздывай, крошка-кузина.

Оливия слышала, как удалялись его шаги по коридору, затем опустилась на пол и горько заплакала. Никогда в жизни она не была так унижена. Впрочем, был один раз подобный случай, и виновником являлся тот же самый человек.

Она ненавидит его! Ненавидит! Но, даже ругая Гила самыми последними словами, она понимала, что это ложь. Если бы она ненавидела его, то не ответила бы на его поцелуй, никогда бы не мечтала о близости с ним.