Дядя Коля – поп Попов – жить не может без футбола - Лев Давыдычев

— Я шёл в магазин.

— И заплакал, не дойдя до магазина. Почему? Молчишь. И врать не хочешь, и правду сказать не можешь. Разреши представиться — демобилизованный из рядов Вооруженных Сил Советского Союза младший сержант Егор Весёлых. И фамилия у меня такая смешная, и сам я очень весёлый человек. И ещё я футболист, центральный нападающий. Это тебе что-нибудь говорит?

— Центр… центральный нападающий?! — Шурик в изумлении и восторге всплеснул руками, выронив большую хозяйственную сумку на землю. — Неужели?!

— Ещё как ужели! Мечтаю стать таким форвардом, чтобы каждый мой прицельный удар по воротам достигал этой самой цели — гол!

— Но ведь так не бывает, дядя Егор. Не может так быть!

— БЫТЬ не может, а БИТЬ надо!

— Правильно, дядя Егор, правильно! — радостно согласился Шурик. — А я вот знаю вратаря, который мечтает не пропустить ни одного гола!

— Ну, это он… перехватил.

— Но ведь стремиться к этому надо?

— Совершенно верно.

— А в какой команде вы играете, дядя Егор?

Егор Весёлых покрутил свои чёрные усы и ответил:

— Я только вчера домой вернулся. Вот устроюсь на комбинат работать и буду играть в «Строителе». А со временем, рано или поздно, попаду в сборную страны. Не веришь?

— Верю, дядя Егор, абсолютно верю! — твёрдо сказал Шурик. — По всему видно, что вы хороший футболист.

— Спасибо тебе, парень, на добром слове, — растроганно проговорил Егор Весёлых. — Звать тебя как?

— Мышкин. Шурик.

— Давай, товарищ Мышкин, докладывай мне: что всё-таки с тобой стряслось? Только помни, что врать ты не умеешь.

Выслушав его самым внимательным образом, Егор Весёлых озабоченно покрутил свои огромные чёрные усы и не менее озабоченно проговорил:

— Вопрос о твоем неумении покупать еду мы подробно обсудим в самое ближайшее время. А сейчас шагом марш в магазин. Я тебе помогу. И бабушку твою накормлю высококалорийной пищей. Как утверждал мой любимый командир, старший лейтенант Синица, основа жизнедеятельности и сохранения энергии человеческого организма — кон-цент-раты! Далее — масло! Обязательно — соль! Ещё — сахар! И если ко всему этому иметь лук — объедение! Вперёд!

По дороге в магазин Шурик рассказал своему новому знакомому про дядю Колю, утаив, конечно, что он бывший поп, и Егор Весёлых вдруг рассердился:

— Я этому твоему дяде Коле не только с одиннадцатиметровой отметки, а с двадцати семи метров десять мячей из десяти забью! Я, знаешь, какой исключительный сон видел? Представляешь, будто бы сам, можно сказать, бог вратарей Лев Иванович Яшин, сам подзывает меня к себе и говорит: «Ну-ка, Егор Весёлых, проверим, на что ты способен. Если забьешь мне из десяти пенальти хотя бы один, быть тебе в сборной страны!» Встал он, бог вратарей, в ворота. Ну, думаю, всё равно из десяти хоть один, да забью! Иначе нет мне смысла жить на этом белом свете! Яшин Лев Иванович за каждой моей ногой смотрит. Установил я мяч на одиннадцатиметровую отметку. Отошёл я, разбежался и…

— И? — пискнул Шурик.

— И проснулся, — с глубокой горечью ответил Егор Весёлых, нервно подергав свои огромные чёрные усы. — И с тех пор покоя мне нету, как подумаю: забил бы я или не забил гол Льву Ивановичу Яшину, богу вратарей? Хотя бы один из десяти? Но зато после этого исключительного сна тренироваться я стал до изнеможения почти полного. Так что не поздоровится твоему дяде Коле.

— Это мы ещё посмотрим, — обиженно отозвался Шурик. — У него отличная реакция. Просто редкая. Опыта, правда, никакого. Он ещё не играл ни в одной команде. Вообще в настоящих воротах ещё не стоял.

— Тогда мне с ним и делать нечего! — презрительно бросил Егор Весёлых и гордо покрутил свои огромные чёрные усы. — Я человек серьёзный, хотя характер у меня и весёлый. Для меня футбол не игрушка, а смысл всей моей жизни. Вот почему, думаешь, голова у меня бритая наголо? Поспорил с одним вратарём, что забью ему восемь из десяти, иначе прощаюсь со своей кудрявой шевелюрой. А забил семь. Все меня отговаривали, но я условия спора выполнил. Вот и с твоим дядей Колей мы поспорим на его голову и мои усы. Понятно?

— Понятно, — в страхе и уважении прошептал Шурик. — Вы очень серьёзный человек, дядя Егор, и усы у вас прекрасные, но… но вы же можете их потерять!

— Тогда так мне и надо! — сурово заключил Егор Весёлых и яростно покрутил свои огромные чёрные усы и ласково погладил их, словно радуясь тому, что они у него ещё есть.

В магазине наши новые знакомые закупили много основы жизнедеятельности и сохранения энергии человеческого организма — различных концентратов, а также масла, соли, хлеба, в овощном ларьке — луку.

— Почему же ты такой к нормальной жизни неприспособленный? — спросил Егор Весёлых. — Почему даже в магазин самостоятельно сходить не можешь?

— Папа с мамой и дедушка считают, что главное в жизни — учёба и только учёба. Добиваются, чтобы я стал абсолютно круглым отличником. Мне разрешают лишь учиться.

— Отлично учиться — дело, конечно, хорошее. А больше ничего от тебя мама с папой и дедушка не добиваются? А костёр разжечь в дождливую погоду можешь?

Выслушав предельно грустный рассказ Шурика о его школьной и домашней жизни, Егор Весёлых, недовольно покрутив свои огромные чёрные усы, воскликнул:

— Беру над тобой шефство, товарищ Шурик! Пусть родители и дедушка делают из тебя абсолютно круглого отличника, а я из тебя нормального здорового человека воспитаю! Как говорил мой любимый командир, старший лейтенант Синица, в здоровом теле мозги работают значительно лучше, чем в недоразвитом.

Бабушка Анфиса Поликарповна, открыв дверь, пошатнулась, спиной прислонилась к стене в коридоре и совсем тихо прошептала:

— Я отравилась, внучек… Я не выдержала и… и съела тарелку борща… Меня всю передергивало, но я ела и… и ела, чтобы не умереть от недоедания… Это кто с тобой? Опять какой-нибудь тренер? И этот попытается отравить меня?

— Никак нет, многоуважаемая Анфиса Поликарповна! — подкручивая свои огромные чёрные усы, громогласно сказал Егор Весёлых. — Я накормлю вас высококалорийной пищей. Разрешите проверить ваш борщ?

Он очень осторожно зачерпнул ложкой из кастрюли, ещё осторожнее втянул борщ в рот… проглотил… взглянул на бабушку Анфису Поликарповну… хмыкнул два раза… один фыркнул… опять хмыкнул да как расхохочется!

— Ох, насмешили… ох… насмешили… — сквозь смех выговаривал он. — Ох, комедия… вот это отравление… — Он с большим трудом перестал смеяться. — И не противно вам было есть?

— Просто ужасно. Но я была голодна и близка к очень глубокому обмороку от недоедания.

Егор Весёлых посолил борщ, попробовал, похохотал, ещё посолил и ещё похохотал, предложил:

— Вот теперь кушайте на здоровье. Относительно вкусный борщ.

— Какое вопиющее безобразие! — гневно возмутилась бабушка Анфиса Поликарповна. — Это всё твой Жорж, внучек! Он что, не знает, что пищу для человека следует обязательно солить? Да, Шурик, там тебе письмо от этого клетчато-полосатого.

Шурик развернул листок, исписанный крупным детским почерком:

ДАРАГИИ АНФЫЦА БАЛИКРПОВНА ИШУРИК МИНЯ ДЕРЬЖУТ ВБАЛНИЦЫ ЛИЧИТЬ БУДУТ КОЛЯ ИСЧЕС ФТЫКАЮТ МИНЕ НОВЫИЗ УБЫ АБИЗАТЕЛЬНО НАВИСТИТЕ МИНЯ

ЖОРЖ СВИНКИН

КОРМЯТ НИВАЖНО ИМАЛО

— Куда исчез дядя Коля? Куда? — печально и растерянно спросил Шурик. — Куда он мог исчезнуть? Зачем? Он же обещал прийти ко мне… А почему Жорж Робертович такой безграмотный? А вдруг он всё-таки никакой не футбольный тренер, а… — И он, пока Егор Весёлых готовил концентраты для варки, рассказывал ему о Жорже Свинкине.

— Проверим мы вашего тренера, — пообещал Егор Весёлых. — И дядя Коля твой никуда не денется. Если он даже и разбился, когда с поезда на полном ходу зачем-то прыгал, милиции это, конечно, известно.

— Всё это в высшей степени подозрительно, — наставительным тоном произнесла бабушка Анфиса Поликарповна. — Егор… как вас по отчеству?

— Проще простого — Егорович.

— Так вот, Егор Егорович, почему этот безграмотный Жорж не посолил борщ? Нарочно?

— Вряд ли. А вот как вы не догадались? Неужели вы не знаете…

— Если бы я знала все, — довольно насмешливо перебила бабушка Анфиса Поликарповна, — то я бы не сидела с вами здесь на кухне, а заседала бы в академии наук. Егор Егорович, а ведь Шурик, сам того не сознавая, попал в весьма и весьма сложное и даже небезопасное положение. На руках у него, можно сказать, беспомощная бабушка, а окружают его совершенно подозрительные личности. Один — безграмотный тренер, другой — вратарский поп или поповский вратарь, я уже запуталась.

— Он не поп! — возмутился Шурик. — Он бывший поп! Теперь он — перспективный вратарь! Каких ещё не бывало!

— Постой, постой, — сурово проговорил Егор Весёлых. — Вот это новость! Действительно, бывший настоящий поп?