Господа альбатросы - Александр Бушков

Ответ ясен: трудно предсказать последствия. Не исключено, что открытие это способно начисто уничтожить аэрологию. А значит, рухнет опасная временами, но такая налаженная, такая сладостная, такая привычная жизнь Поселка. Что останется от красивой формы пилотов, орденов почета, циркуляров и правил, привилегий и гордого сознания собственной избранности, если каждый, кому не лень, начнет шастать по Вундерланду? Безусловно, останутся какие-то опасности, трудности, сложности - но Господа Альбатросы исчезнут навсегда. Как динозавры, хищные и травоядные. И ведь трагедия еще и в том, что все в Поселке горячо жаждут покорить Вундерланд, вырвать у него его секреты, пашут для этого, не жалеючи нервов и жизней - но покорить и вырвать своими силами, при помощи самолетов, исключительно трудами господ Альбатросов. В глубине души многие сознают, что давно все не так, давно что-то неладно, и задачу они перед собой поставили заведомо нереальную - но жизнь грохочет по накатанной колее...

А теперь и Панарину предстоит делать выбор. Компромиссов здесь нет. Или - или...

Панарин положил руку на голубое крыло самолета и оглянулся на медленно текущие воды Реки, которая вовсе не была Летой. Наверное, впервые он не торопился покинуть Вунтерланд. И впервые у него не было на поясе кобуры...

8

Только видимость, только маска

только внезапный шквал,

только шапки в газетах: "Фиаско",

только снова и снова провал.

Только вылазка из засады,

только бой под покровом тьмы,

только гибнут наши отряды,

только сыты по горло мы...

Р.Киплинг

- Пойдете двумя звеньями, - говорил Адамян. Заложив руки за обширную спину, он нервно вышагивал по кабинету. - Прикрывать вас будет звено "Славутичей" майора Кравицкого, - он кивнул в сторону пилота с золотыми сапсанами в петлицах. - Майор с обстановкой ознакомлен.

- Ну да? - нехорошо усмехнулся Панарин. - Мы до сих пор не ознакомились с обстановкой, а майор, выходит, смаху вник? Я не уверен в целесообразности таких решений. Я не уверен, что истребители послужат гарантией безопасности. Может выйти вовсе даже наоборот. Вы ведь знаете, что предсказать Вундерланд невозможно. Чья-то высокоумная голова в Академии теоретизировала с горных высей чистой науки...

- Нужно, - сказал Адамян.

- Сейчас мне мало этого слова.

- Что тебе нужно еще?

- Всего лишь убрать отсюда истребители.

- Невозможно.

- Тогда я не полечу. И я не уверен, что мои люди, узнав о моем отказе, сядут за штурвалы.

- Между прочим, - сказал Адамян, - у меня тут есть рапорт старшего лейтенанта Шамбора, который горячо заинтересовался экспериментом, то бишь использованием для прикрытия истребителей, и выражает жгучее желание участвовать в рейде.

- Ну-ну... - сказал Панарин. - За всех он не может подписываться...

- Шантаж?

- Элементарная экстраполяция.

Майор, стриженный бобриком черноволосый крепыш, молча маялся, старательно глядя в сторону, чтобы ненароком не зацепить кого-нибудь из них взглядом. Весь его вид вопил: с его точки зрения, если старшие командиры и бранятся между собой, то уж никак не в присутствии младших по званию. Сообразив это, Адамян махнул ладонью:

- Майор, подождите в приемной. Что с тобой, Тим?

Панарин презирал себя, но почему-то не мог открыть рот и рассказать о вчерашнем своем полете. Не мог, и все тут. Он сказал:

- Мы справимся и без истребителей.

- Пойми ты, их задача - не расчищать вам огнем путь, а при необходимости прикрыть ваш отход.

- Что в лоб, что по лбу.

- Тим, ты прости, - очень тихо сказал Адамян, - но, быть может, ты устал? С каждым может случиться. Но сейчас ты необходим. К Ведьминой Гати ходили только вы, и я боюсь, что Станчев один не справится. Нам позарез нужно набрать хотя бы три-четыре кубометра "взвеси". Все старые запасы в столице израсходованы, а исследования останавливать нельзя. Нет времени ожидать пресловутых самолетов-роботов. Есть мнение на самом верху, это просьба самого...

- Черт побери, - сказал Панарин. - Вам осталось два месяца, какое значение имеют просьбы самого?

- Ты не понял. Никакого значения не имеют просьбы... Этот рейд - моя лебединая песня, Тим. Ничего у меня больше не будет только санаторий и манная каша. Я бы сам пошел, Господи, я бы сам пошел, но я же подохну еще на взлете! И я не за увековечение своей памяти борюсь. Ты прекрасно знаешь, что те лекарства, биофильтры и ткани, которые получат на основе секретов "взвеси", не назовут ни "касторкой Адамяна", ни "синтетиком Панарина". Но мне нужен этот рейд... Тим, хочешь, я перед тобой на колени встану?

Панарин молчал. Он просто не умел высказать все, что творилось у него на душе - непривычен был к этому. Он сказал:

- На колени не надо. Лучше уберите истребители.

- Невозможно.

"Мне нужен ответ на один-единственный вопрос, - думал Панарин. Садился ты в Вундерланде или нет?"

- Ты, часом, не испугался? Это бывает, Тим, я тебя не стану винить. Хочешь в санаторий на "материк"? Пиво чешское, солнышко, неваляшки в купальниках... А к Ведьминой Гати я пошлю Станчева. Правда, у него нет практики, ну да что делать, если тебя одолела неврастения?

Панарин сердито подошел к столу и щелкнул клавишей:

- Панарин. Первое, второе звенья - на полосу!

...Динамики надрывались - похмельный Брюс изливал душу, немилосердно терзая баян:

И нельзя мне дальше, не имею права,

можно лишь от двери до стены.

И нельзя мне влево, и нельзя мне вправо,

и нельзя мне солнца, и нельзя луны...

- Ты шпалер забыл. - Сенечка подал ему ремень с кобурой.

Чертыхнувшись про себя, Панарин застегнул тяжелую пряжку и закурил. На галерею диспетчерской он не смотрел - в последнее время Клементина завела дурную привычку провожать его в полет, как он ни запрещал, и торчала сейчас у перил вместе с женой Сенечки Босого.

- И моя гитара - две струны... - зло проворчал Панарин. Ветер трепал ему волосы, высекал искры из сигареты.

- Что с тобой? - тихо спросил Леня Шамбор, здоровенный и белозубый, как всегда, загорелый и веселый, как всегда, любимец молодых поварих и ученых дам средних лет.

Панарин оглядел их всех, собравшихся в кружок. Они уже надели шлемы, застегнули комбинезоны и оттого казались очень одинаковыми. Да так оно и было. Все индивидуальное на время полета оставалось на земле - и то, что Петя Стриж в юности тянул срок за взлом пивного ларька, Коля Крымов отсылал половину зарплаты младшей сестре-студентке, а Панарин не на шутку влюбился в Клементину. И то, что за Сенечку Босого регулярно беспокоилась молодая жена, Станчев изобретал самогонный аппарат с дистанционным управлением и речевым синтезатором, а Чебрец учил Магомета стоять на голове. И все такое прочее. Бетонка, словно лазерный луч, отсекала все побочное, и оставались господа альбатросы, короли синего прозрачного воздуха.