Республика ШКИД (большой сборник) - Алексей Пантелеев

Он стал перелистывать книгу, разыскивая слово "Маркс", и не заметил, как в комнату вернулась мать.

— Послушай, Леша! Что это значит? — негромко сказала она.

Ленька захлопнул книгу и оглянулся. Такого сердитого лица он еще никогда не видел у своей доброй матери.

— Я говорю: что это значит? Ты сказал мне неправду?

— Что? Какую неправду?

Мать посмотрела на дверь и еще тише сказала:

— К тебе пришел Волков.

У Леньки запылали уши.

— Оказывается, ты и не думал ходить к нему!

— Как не думал? Я был... Но мы разошлись. То есть я не застал его...

— Не лги! Фу! Какая гадость!..

Александра Сергеевна брезгливо поморщилась.

"Знала бы она, куда и зачем я ходил!" — подумал Ленька.

— Мамочка, милая, — зашептал он, схватив за руку мать. — Я... я после все тебе расскажу. Только, пожалуйста, не выдавай меня сейчас!

— Не выдавать? — усмехнулась Александра Сергеевна. — Увы, я, кажется, уже невольно выдала тебя. Впрочем, идем!..

Малолетний джентльмен в гордой позе стоял в прихожей у вешалки, прижимая к животу шляпу, тросточку и перчатки.

— Я к тебе на минуту, — сказал он, поздоровавшись с Ленькой. И, бросив усмешку в сторону Александры Сергеевны, добавил: — Ты, я слышал, был у меня?

— Да... то есть нет, — пробормотал Ленька.

— Оказывается, это я напутала, — улыбнулась Александра Сергеевна. Леша только собирался к вам...

Ленька предложил Волкову раздеться.

— Нет, благодарю, мне некогда. Я только хотел взять у тебя своего Ефименко. Ведь завтра у нас история. Ты не забыл?

— Я уже выучил, — унылым голосом промямлил Ленька и, покосившись в сторону матери, увидел, что на лице ее опять появилось гневное и огорченное выражение. Он принес книгу и, когда Волков попросил проводить его, быстро и охотно согласился. Объясняться с матерью ему сейчас не хотелось.

Когда они вышли на улицу, Волков оглянулся и сказал:

— Послушай, в чем дело? Зачем ты наврал своей маме, будто был у меня?

— Я не врал. Это она ошиблась, — мрачно ответил Ленька.

— Да? А ведь я знаю, где ты был.

— Где?

— Я видел тебя из окна. Я сам думал, что ты ко мне идешь.

— Ну?

— Ты был у матросов. А? Что, неправда? Покраснел?

— И не думал краснеть, — сказал Ленька, трогая рукой щеку. Почему-то ему было противно объяснять Волкову, зачем он ходил в экипаж.

— Был?

— Ну, и был.

Волков с усмешкой посмотрел на него.

— А ты, кажется, и в самом деле большевик?

— Я?! Ты что — с ума сошел?

— Неизвестно еще, кто сошел.

— Так чего ж ты ругаешься?

— А зачем же ты ходил к матросам?

— Ну, и ходил. Ну, и что?

— А то, что матросы все поголовно большевики. Может быть, ты этого не знаешь?..

Нет, Ленька этого не знал. Он остановился и испуганно посмотрел на товарища:

— Шпионы? Все?!

Волков громко расхохотался.

Ленька вдруг почувствовал, что у него стучат зубы. Его знобило.

— Что с тобой? — спросил Волков, переставая смеяться.

— Мне нездоровится. Я пойду домой. Извини, пожалуйста, — сказал Ленька.

Но домой он не пошел. От объяснений с матерью он ничего хорошего не ждал. Да и стыдно ему было: никогда в жизни он столько не врал и вообще не совершал столько проступков, как в этот день.

Часа полтора он слонялся по окрестным улицам, читал афиши и плакаты на стенах, останавливался у витрин магазинов, смотрел, как работает землечерпалка на Фонтанке...

У ворот Усачевских бань сидели и стояли, дожидаясь очереди, человек двадцать матросов. Эти веселые загорелые парни в черных коротких бушлатах и в серых парусиновых штанах ничем не напоминали шпионов. Под мышками у них торчали свертки с бельем, веники и мочалки.

Ленька подошел ближе, чтобы послушать, о чем говорят моряки. В это время из ворот бань вышел толстый, раскрасневшийся офицер с маленьким и тоже очень толстым и румяным мальчиком, которого он вел за руку. Два или три матроса поднялись и отдали офицеру честь, остальные продолжали сидеть. Молодой парень в надвинутой на нос бескозырке что-то сказал вдогонку офицеру. Товарищи его засмеялись. Офицер прошел мимо Леньки, и тот слышал, как толстяк заскрипел зубами и вполголоса сказал:

— Погодите, большевистские морды!..

Леньке вдруг захотелось в баню. Захотелось — на самую верхнюю полку, в самую горячую воду.

По спине его бегали мурашки, голова кружилась, зубы стучали.

...Было уже темно и на улице зажигались фонари, когда он вернулся домой.

Дверь ему открыл Вася. Глаза у малыша были круглые, как у филина, и сияли восторгом и ужасом.

— У нас воры были! — раскатисто на букве "р" объявил он, еще не успев как следует снять цепочку с двери.

— Что? Когда? Где? — оживился Ленька.

Как и любой другой мальчик на свете, он не мог не испытать радости при этом сообщении. Кто бы ни пострадал от воров — знакомые, родственники, родной отец или родная мать, — все равно сердце мальчика не может не дрогнуть от предвкушения тех ни с чем не сравнимых блаженств, которые сопутствуют обычно этому печальному происшествию. В квартире появляются дворники, околоточный, может быть, приедет настоящий сыщик, может быть, даже вызовут полицейскую собаку-ищейку.

Скинув шинель, Ленька уже собирался бежать в комнаты, но тут услышал за дверью "темненькой" Стешин голос, и сразу весь его пыл ушел, вместе с душой, в пятки. Стеша горько плакала и, всхлипывая, сквозь слезы говорила:

— Александра Сергеевна! Барыня! Да что же это! Кто же это мог! Вы посмотрите: все, все перерыто, перекомкано... И замок сломан... И петельки сдернуты...

Ленька заметался, кинулся обратно к вешалке, схватил в охапку шинель, но в эту минуту из "темненькой" быстрыми шагами вышла мать. Лицо ее под черной повязкой пылало. Увидев Леньку, она остановилась в дверях и тихим, дрогнувшим голосом проговорила:

— Боже мой! Создатель! Только этого и недоставало! Вор!

— Кто вор? — опешил Ленька.

— Вор! Вор! — повторила она, схватившись за голову. — В собственном доме — вор!

— Врет она! — закричал Ленька. — Притворяется... Изменница!..

Но мать не дала договорить ему.

— Идем за мной! — крикнула она и, схватив Леньку за руку, поволокла его в свою комнату.

— Уйди! — отбивался и руками и ногами Ленька. — Оставь меня! Я не вор... Отстань! Отпусти!..

Мать волокла его, приговаривая:

— Позор! Позор! Боже мой! Мерзость!.. Какая мерзость!..

— Отпусти меня! — закричал Ленька и, извернувшись, укусил мать за руку. Она вскрикнула, выпустила его и заплакала. Он тоже закричал на всю квартиру, повалился на кушетку и, уткнувшись лицом в подушки, зарыдал, забился в истерике...