Царь Соломон - Петр Люкимсон

Вот оно, оказывается, в чем дело! Давид действительно перенес Ковчег Завета в Иерусалим, но Скиния, то есть Переносной храм в виде огромного шатра, который был сооружен евреями в пустыне под руководством Моисея, со времен едва ли не Иисуса Навина (Иешуа бин Нуна) находился в Гаваоне. Там же стоял медный, набитый изнутри землей жертвенник, на котором приносил жертвы еще сам первосвященник Аарон.

Понятно, что за четыре столетия шатер сильно обветшал, но все равно почитался общенациональной святыней и к нему постоянно стекались толпы людей. Таким образом, если следовать Баруху Каплинскому, жертвоприношение в Гаваоне понадобилось Соломону, чтобы показать, что он уважает мнение народа, чтит те же святыни, что и весь народ, и таким образом сплотить вокруг себя лидеров всех колен. А родившийся в этом месте рассказ о Божественном откровении, дескать, как нельзя лучше позволял обосновать, что нахождение Соломона на троне угодно Богу.

Но попробуем взглянуть на этот рассказ глазами религиозного человека.

Не исключено, что поход в Гаваон был для Соломона своего рода жестом отчаяния. Он знал, а точнее, истово верил, что в момент помазания на царя должен сойти «Руах а-кодеш» – Святой дух. Этот Святой дух был с Саулом, пока Бог не лишил его права на царство и пророк Самуил не помазал Давида. Этот же Дух осенял его отца Давида, наделяя того пророческим даром и вдохновляя на написание великих псалмов. Однако после помазания Соломона у Гихонского ключа этого снисхождения он не почувствовал. Правда, тогда это было объяснимо – пока был жив Давид, он оставался законным царем и Божественный дух был с ним.

Но вот Давид умер. Соломон стал с трепетом ждать откровения Свыше, но ничего не происходило. Минуло 30 дней траура по его венценосному отцу – и снова ничего! Это отсутствие ожидаемых мистических перемен невольно напугало Соломона. Не исключено, что он стал даже сомневаться в законности своего права на трон. И вот тогда-то он и решает двинуться в расположенный в 10 километрах от Иерусалима Гаваон, чтобы обратиться к Всевышнему у той же святыни, возле которой некогда молились Моисей и Аарон.

Официальной целью похода в Гаваон в сопровождении огромной свиты придворных («всего собрания») было принесение жертв в честь того, что Соломон приступил к самостоятельному управлению страной. Но одновременно Соломон продолжал надеяться, что в Гаваоне произойдет то самое чудо, которого он так страстно желал.

И чудо происходит. После принесения тысячи жертв всесожжения, которые, очевидно, совершались в течение не одного дня, а недели, а то и больше, Господь открывается Соломону во сне и произносит сакраментальную фразу: «Проси, что мне дать тебе?».

Все исследователи Библии отмечают, что ни одного из ее героев Бог не спрашивал, чего тот хочет и не предлагал выполнить его желания. Соломон стал первым. В самом этом вопросе Творца слышится своеобразный ответ на мучавший Соломона вопрос, почему Всевышний не открывается ему так, как открывался его отцу Давиду. Наконец, то, о чем Соломон так мечтал, произошло – и теперь Бог спрашивает, зачем Он понадобился Соломону; чего последний от Него хочет?

И, оправдываясь, Соломон отвечает, что единственное, чего он желает – это соответствовать своей миссии царя так же, как и его великий отец, но опасается, что ему, том числе и из-за юного возраста, не достает для этого ни знаний, ни талантов: «Ты сделал рабу Твоему Давиду, отцу моему, великую милость; и за то, что он ходил пред Тобою в истине и правде, и с искренним сердцем пред Тобою, Ты сохранил ему эту великую милость и даровал ему сына, который сидел бы на престоле его, как это и есть ныне; и ныне, Господи, Боже мой, Ты поставил раба Твоего царем вместо Давида, отца моего; но я отрок малый, не знаю ни моего выхода, ни входа…»

Далее Соломон спешит признать, что подлинным царем еврейского народа является сам Всевышний, что он – лишь «раб Твой – среди народа Твоего, который Ты избрал».

И уже затем следует сама просьба. Причем просит Соломон «лев шемеа», то есть не разумное, как это звучит во всех переводах, а «слышащее сердце», позволяющее ему справедливо вершить царский суд. А в суд этот, как уже говорилось, попадали особо сложные дела, основанные на принципе «слово против слова», то есть когда ни у истца, ни у ответчика не было свидетелей, либо были веские основания считать, что свидетели подкуплены. Решающую роль в таком суде играли как способность судьи к логическому мышлению, к придумыванию способа вывести тяжущихся на чистую воду, так и интуиция, способность «слышать сердцем», на чьей стороне правда.

На наделении его этой способностью соединять разум и чувства для того, чтобы в мире торжествовала справедливость, и просил Соломон Господа в своем вещем сне в Гаваонскую ночь.

Разумеется, считают почти все комментаторы Библии, предложение Бога Соломону дать ему все, что тот пожелает, было испытанием, и Соломон его с честью выдержал. Устное предание, правда, говорит, что в том же сне Соломон обратился к Богу еще с двумя просьбами: сделать так, чтобы в течение всего времени его царствования его подданные не знали ни мора от эпидемии, ни голода. Но в любом случае он ничего не просил для себя лично, и потому «хорошо было в глазах Господа, что Соломон просил это».

И в ответ Бог сообщает, что он не только уже выполнил его просьбу, но и в будущем даст ему славу и богатство, а также – в случае, если Соломон будет верно исполнять Его заповеди – и долголетие.

В целом рассказы Третьей книги Царств и Второй книги Паралипоменон о ночи в Гаваоне совпадают, но если в одной Всевышний дает Соломону «сердце мудрое и разумное», то в другой объявляется, что Соломону даются «премудрость и знания» (2 Пар. 1:12).

Классические комментарии утверждают, что в Гаваонскую ночь Бог в награду поднял Соломона на сорок девятую из пятидесяти ступеней мудрости, то есть открыл ему те величайшие тайны мироздания, которые до этого открывал только Моисею, а после Соломона не открывал уже никому.

В авторитетном издании Танаха со сборными комментариями Иегуды Киля говорится, что классическая еврейская философия различала четыре вида мудрости.

Первое проявление мудрости – это мощь интеллекта, аналитическое мышление, позволяющее вершить справедливый суд, принимать верные решения в области управления государством и т. д. Впрочем, сюда же можно отнести и деловую и практическую сметку.

Второй вид мудрости – это природные способности и таланты человека, проявляющиеся в различных областях творчества – от музыки и до изобретения новых видов техники.

Третий вид – «мудрость сердца», умение не просто различать добро и зло, но и делать выбор в пользу добра, идти «путями Бога».

Четвертый вид – «Божественная мудрость», то есть способность постигать сокровенный, скрытый смысл заповедей Всевышнего и Его деяний; законы, по которым Он управляет мирозданием; все то, что обычно определяется как эзотерические знания.

По мнению раввинистических авторитетов, все эти четыре вида мудрости были в равной степени присущи царю Соломону, что, впрочем, как мы увидим дальше, не мешало ему порой и ошибаться.

Что же касается того, как относиться к истории о посетившем Соломона во сне откровении, то это и в самом деле вопрос веры. Закоренелый атеист, разумеется, заявит, что Соломон попросту придумал этот сон, чтобы внушить легковерным подданным мысль о своей необычайной мудрости и особых отношениях с Богом. Рационалист, не верящий в Бога, но убежденный, что в основе любого мифа лежит некое реальное событие, может предположить, что Соломон так жаждал Божественного откровения, что в итоге после пережитого им во время жертвоприношения религиозного экстаза, это желание воплотилось во сне, в реальность которого он тут же сам свято поверил.

С точки зрения классической еврейской теологии, если речь идет о подлинном явлении Бога во сне тому или иному человеку, то это настолько яркое и сильное переживание, что его невозможно спутать ни с каким другим. У человека, действительно говорившего с Всевышним, попросту не остается никаких сомнений по этому поводу, притом (и это тоже важно!), что ни у кого из окружающих нет никаких сомнений в его психическом здоровье. Таким образом, слова «и вот это было сновидение», по мнению комментаторов, следует понимать, что Соломон проснулся с ясным ощущением, что это было больше, чем сновидение, и всё, что Господь обещал ему во сне, непременно сбудется. Поэтому-то совершенно счастливый, чувствуя себя осененным Духом Божьим, царь возвращается в Иерусалим, где спешит с благодарственной молитвой к Ковчегу Завета, снова совершает жертвоприношения и устраивает пир. «И пришел Соломон с высоты, что в Гаваоне, от скинии собрания, в Иерусалим, и царствовал над Израилем» (2 Пар. 1:13), – говорит Вторая книга Паралипоменон, и комментаторы поясняют: то есть именно с этого момента Соломон действительно стал подлинным царем Израиля.