Наместник - Артем Бук

Вторжение толпы гостей не произвело на него никакого впечатления. Он даже глаз не поднял на выстроившуюся перед ним цепочку солдат, прячущихся за щитами. Может, «Ричард III» действительно так увлекателен? Надо бы перечитать.

— Да будет долог твой век и велики дела, — Кастор как будто выглядел смущенным. Неудивительно, с учетом обстоятельств. Я бы тоже смущался, заперев родного брата в клетке на пару лет.

— Долгих лет и великих дел и тебе, — вежливо ответил Брат на исходном языке, наконец оторвавшись от книги. Он вовсе не выглядел маньяком, описанным Сааном. Вполне себе благовоспитанный старейшина. Глаза, правда, как и у всех них — пустые и холодные. Я осознал, что никто не сподобился сообщить мне его имя. Впрочем, как и настоящее имя самого Кастора, если тот не свихнувшийся американский генерал.

— Хотел лично сказать тебе, что Пятые согласились служить мне, — сообщил наш общий похититель. — Вот они, все трое. Тебе придётся побыть моим гостем, брат, ещё какое-то время. Но с ними я надеюсь закончить всё быстрее.

— Ты глупец, — равнодушно бросил Брат. — Их нельзя контролировать. Как только ты их пробудишь, они уничтожат и тебя, и всё, что ты создал.

— Тогда ты победишь, разве не так? — предположил Кастор. — Ведь именно для этого вы их здесь поселили. Принести разрушение, когда придёт время.

— Как я могу победить, будучи мертв? — покачал головой его пленник. — Никто из нас не должен умереть от руки низших. Но именно на это ты обрекаешь и себя, и меня.

— Ты сам виноват, — мнимый генерал теперь возражал с несвойственной его племени горячностью. — Я просил всего лишь пятьдесят местных лет. Ты мог бы вернуться, и не узнал бы планету. Еще сотня лет, и я уничтожил бы все этнические и языковые различия. Мы получили бы идеальный народ — работящий и послушный. Гораздо лучше, чем в других мирах. Подумай, брат. Ещё не поздно. Обещай мне пятьдесят лет, и просто улетайте.

— Я не могу позволить тебе продолжать эти эксперименты, — сухо возразил Брат. — Что я увижу через пятьдесят лет? Что ты собрал им звездолёт? Мы уже дали один Разрушителям, и теперь мудрейшие из нас плохо спят по ночам. А это племя безумно. Иррационально. Если они покинут планету, то заразят другие миры. Неприемлемо.

— И что же, просто позволить миллиардам низших погибнуть? — эту тираду Кастор, как я догадался, произносил специально для нас. — Если я улечу, этот мир будет уничтожен менее чем через сто местных лет. Вспомни, сколько усилий мы оба приложили, спасая его. Разве тебе не хочется увидеть успех? Это будет и твой успех. Ты разрешил мне остаться здесь двести лет назад. Позволь закончить то, что мы начали вместе.

— Этот мир обречен, — Брат поднялся из кресла, оказавшись на добрые полголовы выше гиганта Кастора. — Решение принято. Мы уйдем, и не вернемся. Ты пойдешь с нами, и предстанешь перед братьями. Мы дадим тебе новую миссию. В самом никчемном и захудалом мирке из вновь найденных. В противном случае, как только я окажусь свободен, я прикажу уничтожить твоё убежище вместе с тобой. В любом случае мы ликвидируем всех, кто тебе служит. Братья на корабле не теряют времени зря. Они знают многое о твоей организации. Сто лет? Когда мы убьём всех причастных к твоему плану, начнётся война, и всё кончится за несколько недель. Выжившие снова будут прятаться по пещерам, и учиться добывать огонь. Добьём их десантом Разрушителей. Потом дадим воздуху очиститься, и заселим этот мир кем-нибудь ещё.

Кастор всё же заставил своего заложника сорваться. Пусть тот и говорил холодным ровным тоном, каждое слово давало понять, в каком он бешенстве. Теперь Брат возвышался даже над здоровенными коммандос, и вперил взгляд в новых подручных генерала.

— На колени! — загрохотал его голос на чистом английском. — Все преклоните колени! Сейчас!

Пластиковые щиты попадали на пол, когда солдаты один за другим принимали покорную позу. Более того, на колени плюхнулись и Саан с Л’Гилом, хотя по лицам было видно, что они пытаюсь сопротивляться приказу. На меня лингвистические упражнения пленника не произвели впечатления, как и на стоявших рядом Франческу и Джима. В мозгу мелькнула мысль о том, как это здорово — подчиниться настоящим хозяевам. Но лишь на долю секунды. На ногах осталась и Марра, хотя её мордашку перекосило, как будто она чувствовала сильнейшую боль. Возможно, от того, что она теперь испытывала куда большее напряжение, резко разведя руки, и расширив голубое поле на пару метров.

— Быстро внутрь, — прошипела она, медленно отступая к двери.

Мне не хотелось проверять на себе, что произойдет дальше, и дважды повторять мне не пришлось. После секундного колебания за мной последовали товарищи. Прежде, чем за нами захлопнулась дверь, я увидел, как светловолосый представитель высшей цивилизации с наслаждением отрывает головы стоящих перед ним на коленях солдат.

— Они трёхнутые, совершенно трёхнутые. Все они, — Джим метался по комнате, как загнанный зверь. — Сборище маньяков. Эти существа придумали буддизм и написали Библию? Враньё. Проклятые захватчики. Нужно что-то делать. Выбраться, и сообщить правительствам.

Похоже, остатки скептицизма он растерял, когда в воздух ударил фонтан крови от первой оторванной головы. Действительно, люди обычно не отрывают головы себе подобным. Не потому, что не хотят. Просто не могут, сколько стероидами не накачивайся.

— Это тем самым, которые они контролируют? — флегматично отозвалась Франческа. — Отличный план. И что сделают земные власти? Объявят «Год соответствия галактическим стандартам»? А мы знаем, каковы эти стандарты? То, что описывал наш новый босс, звучало как-то не очень аппетитно.

— Вы же понимаете, что он слышит каждое наше слово? — прерывал спорщиков я, ткнув в камеры под потолком. Нас вернули в привычную казарму. Подумать. Или помолиться. Через несколько часов должно было состояться так называемое пробуждение. Мы, конечно, могли отказаться. И с честью умереть под генеральским топором.

— Ну и что? — равнодушно пожала плечами девушка. — Он ждёт от нас рассудочного решения. Такого, которое можно счесть рациональным. Оно не должно нам нравиться, мы просто должны его принять. Неужели непонятно, зачем он ставил над нами все эти мерзкие эксперименты?

— Мы ни в чём не виноваты, — похоже, Джиму действительно удалось убедить себя в этом. — Этих людей убили бы в любом случае. То, что мы совершили, не делает нас монстрами. Никого из нас.

— Отличная позиция, — грустно усмехнулась итальянка. — А ты не думал, что будет дальше? Мы либо отказываемся, и нас убивают, либо соглашаемся, и становимся слугами дьявола. Для которого ничего не значит ни смерть ребенка, ни его людей. Что он заставит нас делать после этого самого пробуждения, когда мы станем сильнее? Убивать. Женщин, детей, стариков. Кого в голову взбредёт.

— Всё так, — согласился я. — Но вы сами всё слышали. Если этот Кастор сдастся, или его устранят, планету зачистят. Так что хорош его план, или плох, без него человечеству конец. И этот дьявол верит, что с нашей помощью добьётся цели куда быстрее. Вы же понимаете, что ускорив приход его рая хотя бы на год, мы спасём миллионы жизней?

— А ведь он пытался тебя выбраковать, — пробормотал Джим. — Слабым звеном обзывал. И поглядите теперь, кто у нас истинно верующий. Ты правда готов согласиться выполнять любые его приказы?

— А вы правда готовы лечь под топор, чтобы этого не делать? — поинтересовался я.

Риторический вопрос повис в воздухе. Что ж, на то он и риторический.

Обсуждение заглохло, толком не успев начаться. Но когда дверь отворилась, и возникший на пороге Саан поинтересовался, готовы ли мы служить его хозяину, в ответ прозвучали три неохотных «да». Я думал, нас снова отведут в комнату со стульями, но, услышав ответ, подручный генерала лишь кивнул головой, и удалился.

Вернулся он через час в сопровождении толстяка. Общество педофила не доставило никому из нас удовольствия, но по каким-то причинам совершить таинственный обряд пробуждения мог лишь он. Хорошо, что обошлось без плясок нагишом вокруг костра.

— Ложитесь давайте, — пробурчал любитель детишек. С учётом его репутации предложение не показалось нам слишком заманчивым, и мы нерешительно переглянулись.

— Не, ну можете стоять, конечно, — язвительно продолжил мерзавец, заметив наше замешательство. — Если разобьёте себе голову, когда будете падать — я не виноват. А упадёте вы обязательно.

Улегшись на кровать, я подумал о том, что сейчас моя жизнь изменится. Я ведь давно этого ждал. Пусть перемены и пришли с такой неожиданной стороны. Пройдёт несколько минут, и я перестану быть никем. Мелкий чиновник умрёт, и родится … что? Сверхчеловек? Машина для убийства? И я совсем позабыл поинтересоваться побочными эффектами. Может, теперь меня будут мучить мигрени? Или, не дай бог, импотенция…