На диете - Сьюзен Сассман

Вызванная звонком София вихрем скатилась с лестницы, грохоча каблуками. Да, в положении супруги будущего сенатора есть по крайней мере один плюс. Не приходится возиться с грязной посудой.

Из спальни Фрэнклин появился в кожаном пиджаке. Это одна из его “особых” вещей.

– И по какому случаю? – словно бы невзначай обронила я.

– Что? А, ты про пиджак... – Фрэнклин хмыкнул, пожимая плечами и любовно оглядывая свое отражение в стеклянной кухонной двери. Открыл шкаф и сам удивился: за каким чертом на вешалке четыре года болтается отличная вещь, которую я и трех раз не надевал? И представь, впервые в жизни не нашелся что ответить!

Он направился к двери.

– Подожди.

Фрэнклин остановился. Я набросила на плечи жакет и сгребла с подзеркального столика сумочку.

– Подбросишь меня до аптеки.

– Я думал, ты хочешь прогуляться пешком.

– Прогуляюсь на обратном пути. Надо кое-что купить.

Таблетки для похудения были выставлены в дальнем конце аптеки – точнее, втиснуты между пачками гигиенических салфеток и одноразовыми спринцовками. Бедные толстяки, везде-то их теснят. В помещении не было ни души, только кассир скучал у входа. Я неприкаянно помыкалась у шкафчика с пластиковыми банками, попыталась издали вчитаться в этикетки, но все показались совершенно одинаковыми.

Вскоре, однако, в аптеку ввалилась толпа озабоченных молчаливых людей. Очевидно, на ближайшую станцию прибыла электричка из центра и усталые трудяги спешили по дороге домой нахватать сигарет, батареек, журналов и прочей ерунды.

Я набралась решимости и под шумок пробралась к шкафу с таблетками. Грызло чувство собственной неполноценности: казалось, все прочее человечество разом сделалось стройным, элегантным, уверенным в себе и только я утратила право называться человеческим существом. Свалиться с вершины красоты и привычного успеха прямо на копчик оказалось болезненно и ничуть не смешно. Я пыталась подтрунивать над своими терзаниями, но вместо жизнерадостного смеха все чаще выходил какой-то жалкий скулеж.

Улучив момент, когда схлынет волна покупателей, я смахнула с полки первую попавшуюся упаковку таблеток, запрятала ее между “Вог” и “Космополитен” и как ни в чем не бывало двинулась к кассе.

Прилавок из мутной пластмассы, похоже, расколошматили и кое-как укрепили скотчем еще в доисторические времена. Как водится, он сплошь был уставлен коробочками с грошовыми “чупа-чупсами”, жвачкой, ядовито-розовыми съедобными змеями и прочей дрянью. Вот только пропали, точно и не было никогда, крохотные пузыречки с настойкой рвотного корня.

Тут же припомнился недавний скандал. Оказалось, что худосочные старшеклассницы едва ли не поголовно лакают это дерьмо, переев пиццы. Общественность, ясное дело, подняла жуткий вой, и родительский комитет пригрозил аптекарю бойкотом. С тех пор лакомство юных анорексичек бесследно исчезло из продажи. Бедные. Как им теперь уберечь от жировых отложений свои тощие ляжки?

На месте тошнотных склянок теперь разместился лоток с манящими коробочками в серебряных обертках. Шоколадные пирамидки! Я застыла, пожирая их голодным взглядом. Шутник аптекарь подменил рвотное воплощением пищевого соблазна!

Сказочные шоколадки, словно машина времени, перебросили меня в ту аптеку, мимо которой мы с Сарой-Джейн ежедневно пробегали по пути из школы. И всякий раз заскакивали за маленькой упаковкой пирамидок. Как было классно смаковать их на ходу, запивая шипящей колой!

“Даже вкуснее, чем в детстве!” – заверяла надпись на желтой бумажной ленточке. “Настоящие шоколадные пирамидки!” – вопили буквы на крышке. Эти нынешние вроде бы тоньше и меньше прежних... Я вытащила из контейнера коробочку, взвесила на ладони. Тут же навалились вкусовые галлюцинации двадцатилетней давности, и моей измочаленной силе воли пришел конец.

– Прекрасно помню, что такое настоящие пирамидки, – сообщила я толстому кассиру.

Он оторвался от “Пентхауза” и вытер нос рукавом. Ну и манеры у этого человека...

Я потрясла перед ним серебристой коробочкой:

– Прежде “Настоящая пирамидка” была увесистой, из первоклассного горького шоколада... (Черт, полон рот слюны!)А обертка из плотной серебряной фольги снималась снизу вверх.

Я нетерпеливо поскребла коробку, но какой-то урод намертво запаял ее в полиэтилен.

– Внутри вся была набита орехами...

Яростно рванув полиэтилен зубами, я добралась до вожделенной коробочки и ободрала с нее никчемную блестящую шелуху. Под крышкой обнаружились всего четыре конфетки, каждая в отдельном гнезде.

– И это они называют настоящими пирамидками?! Правда, дерьмо? Орехов мало, макушку обрубили. Вышла какая-то ублюдочная шоколадная медаль!

В затуманенных глазах кассира мелькнула тень осмысленной жизни. Парень навалился на прилавок рыхлой бабьей грудью и ухмыльнулся до того презрительно, словно он-то и изобрел шоколадные пирамидки. И конечно, предупреждал нынешних придурков-кондитеров, что своими экспериментами они ничего путного не добьются.

– Ни хрена их не покупают, – проворчал он. – И колу тоже. Что только в башке у этих козлов, менеджеров? Зашли бы в магазин, поговорили бы по-людски. Нет, рушат нам всю торговлю своими говенными выдумками. Понасовали чертовых тянучек в карамель. А чего стоят поганые тонкие вафли – это же сырой картон!

Я кивала с согласной улыбкой, а сама скрежетала зубами. Меня обуревали ожившие воспоминания, побуждая сунуть в рот все четыре конфеты разом. Дрогнувшей рукой, словно отрывая с мясом самое дорогое, я протянула кассиру одну из них:

– Может, попробуете?

Пусть считает, будто я нашла в нем родственную душу. На самом деле просто терпеть невмоготу – умру, если не съем шоколад прямо сейчас, не стронувшись с этого места. Грязный ублюдок принял дар не колеблясь, и конфета исчезла за толстыми, как у сома, губами. Вторую конфету я поднесла ко рту, лизнула, откусила крохотный кусочек и закрыла глаза, отдаваясь захватывающим ощущениям. Боже, феерия, симфония вкусовых оттенков и полутонов!

А ведь я давно забыла, какое это волшебство! Интересно, вкус тот же? Да вроде похож. И орехи, и шоколад... Последняя крупинка истаяла на языке, оставив то самоенеповторимое послевкусие.

– Лет двадцать не покупала себе конфет, – разоткровенничалась я. – А то и больше.

Кассир с сомнением оглядел меня с головы до ног. Да уж, фигура не для “Пентхауза”! Под его пристальным взглядом я нервно одернула жакет. Пустая попытка прикрыть раздавшиеся бедра.

– Так сколько с меня?

Поскучнев, он завозился с кассой. Пирамидки потянули на сорок центов. А та последняя, купленная в детстве коробочка обошлась мне всего в пятак. Тем более нужно съесть все до последней крошки.