Городской музей и власть: 1880-е – 1930-е годы (Петербургский городской музей, Музей старого Петербурга, Музей города) - Людмила Петрова

12 декабря 1908 г., через год после официального объявления о намерении создать Музей старого Петербурга, был утвержден уставной документ – Положение о Музее старого Петербурга. Первые выборы дирекции и совета Музея старого Петербурга состоялись 7 октября 1909 г.[242] По этому поводу А. Н. Бенуа опубликовал статью в газете «Речь», где говорилось, что именно с этого момента можно считать, что музей зажил собственной жизнью[243].

Организационное устройство Музея старого Петербурга было типичным для общественной организации дореволюционного периода. Совет Музея старого Петербурга включал почетных, действительных членов и сотрудников. В штат сотрудников входили: председатель П. П. Вейнер (он практически сразу же заменил избранного первоначально А. Н. Бенуа), заместители председателя B. Н. Аргутинский-Долгоруков и И. А. Фомин, секретарь Н. Е. Лансере и хранитель А. Ф. Гауш[244].

Программа Музея старого Петербурга его организаторами выработана не была. Имеется несколько общих замечаний о том, что Музей старого Петербурга стремился к модели исторического городского музея «Карнавале» в Париже[245], определеннее всего прозвучавших в статье А. Н. Бенуа[246].

Причину отсутствия программы Музея старого Петербурга следует усматривать, прежде всего, в общественном характере музея. Если для учреждения музея при городском общественном управлении разработка программы требовалась для того, чтобы заложить в общегородской бюджет необходимые для его функционирования средства, то для музея общественной организации первостепенное значение имел уставной документ, разрешавший саму деятельность. По мнению А. Н. Бенуа, «в зачаточный свой период» музей не нуждался в больших средствах[247]. Подобный взгляд мог распространяться и на программный документ.

Профиль Музея старого Петербурга стал определяться в ходе его деятельности, основной составляющей которой являлось комплектование. Целенаправленно собирались фиксационные материалы, графические и живописные произведения, архитектурные детали. В результате сложился принцип комплектования, определивший художественно-архитектурный профиль музея.

Наряду с этими материалами стали комплектоваться предметы историко-бытового характера. Как говорили учредители, в музее стали появляться предметы, которые представляли не только «красоту старого Петербурга», но и «поэзию быта старого Петербурга» [248].

Собирательская деятельность Комиссии старого Петербурга, а затем Музея старого Петербурга была активной, а пути поступления предметов различными.

Прежде всего, в помещение Музея старого Петербурга были перемещены собранные Комиссией старого Петербурга материалы. Затем в музей стали поступать детали перестраиваемых сооружений Петербурга. Например, осенью 1907 г. Комиссия старого Петербурга обсуждала возможность сохранения старой решетки на перестраиваемом Михайловском мосту и поручила Л. Н. Бенуа и И. А. Фомину переговорить с гласным Думы, членом Трамвайной комиссии Н. Н. Перцовым о такой возможности[249]. Добиться этого не удалось, и в январе 1908 г. Н. Н. Перцов передал часть старой решетки Михайловского моста в музей[250]. От архитектора Л. А. Ильина и Н. Н. Перцова поступили архитектурные детали Пантелеймоновского цепного моста, Комиссия старого Петербурга добилась передачи в музей отдельных деталей дачи Строганова[251]. Вскоре после помещения в «Петербургской газете» объявления о создании Музея старого Петербурга его учредителями в качестве своеобразной презентационной акции были сделаны первые крупные пожертвования[252].

Комиссия старого Петербурга стремилась вызвать пожертвования от частных лиц, различных правительственных и общественных учреждений, в связи с чем практиковала разные формы обращений. Во-первых, в журнале «Старые годы» публиковались объявления-призывы. Затем Комиссия старого Петербурга подготовила листовку к архитекторам и подрядчикам строительных работ, которая призывала передавать декоративные и архитектурные фрагменты ремонтируемых зданий в дар музею. Текст был отпечатан типографским способом, и листовка рассылалась различным ведомствам и учреждениям[253]. Было также подготовлено объявление, в котором любителей-фотографов просили жертвовать фотографии зданий и видов Петербурга[254].

В отдельных случаях Общество архитекторов-художников и Комиссия старого Петербурга обращались непосредственно к архитекторам, руководившим реставрационными работами, к ведомствам, которым принадлежали подвергавшиеся ремонту и перестройке здания. В качестве примеров можно привести целый ряд писем: к городскому голове Н. А. Резцову с просьбой передать музею снятые в здании городской больницы для душевнобольных двери[255], архитектору В. Ф. Свиньину с просьбой передать снимки интерьеров Михайловского дворца, сделанные до перестройки под Музей императора Александра III, в Вольное экономическое общество с просьбой пожертвовать люстры из дома Головачевой, о передаче деталей дачи Строганова, предметов убранства театра Таврического дворца[256].

Положением о Музее старого Петербурга было определено, что средства на его содержание и развитие будут складываться из ежегодных ассигнований Общества архитекторов-художников, субсидий правительственных и общественных организаций, частных пожертвований, продажи издательской продукции, платы от организации выставок, лекций, концертов, экскурсий, аукционов и других мероприятий, устраиваемых в пользу Музея старого Петербурга. Это подтверждается сохранившимся денежным отчетом Музея старого Петербурга за 1912 г. Приход составили членские взносы (410 руб.), пожизненный взнос от Д. И. Толстого (100 руб.), доход от лотерей (2 500 руб.), проценты от капиталов за 1912 г. (62 руб. 60 коп.). Расходы, общей суммой в 352 руб. 20 коп., распределились таким образом: на типографские работы было потрачено 12 руб. 40 коп., на почтовые и канцелярские – 21 руб. 90 коп., на изготовление фотографий – 33 руб., вознаграждение письмоводителя составило 200 руб., артельщика по сбору членских взносов – 26 руб. 50 коп., на изготовление рамок, переплетов, окантовок и пр. ушло 38 руб. 70 коп., разные мелкие расходы составили 19 руб. 70 коп.[257]

Как видно, из доходов суммы на приобретение предметов не выделялись. Это была сознательная позиция организаторов Музея старого Петербурга. Изначально они предполагали, что поступавшие в музей средства не будут расходоваться на приобретение музейных предметов, так как, по их мнению, это могло остановить некоторых дарителей. Исключением можно считать оплату работы фотографов. Большая часть фотофиксационных работ проводилась по частной инициативе, и фотографии опять же жертвовались музею, но иногда фотофиксационные работы оплачивались Обществом архитекторов-художников[258].

Надо сказать, что значительная часть предметов поступала от членов совета Музея старого Петербурга. Исключением являлись только отдельные передачи от городского самоуправления Петербурга и некоторых учреждений. Но организаторы продолжали надеяться именно на частные пожертвования: «…известны многие и многие коллекционеры, которые дали свое согласие пожертвовать свои собрания, лишь только музей будет находиться в постоянном помещении» [259].

Пожертвования от частных лиц привлекали создателей Музея старого Петербурга, поскольку позволяли комплектовать редкие, по большей части, подлинные произведения. Учредители Музея старого Петербурга, сами коллекционеры и библиофилы, говорили: «Мы храним красоту, а архивная комиссия – старину»[260]. По свидетельству создателей музея, например, А. Ф. Гауша, надежды на частные пожертвования оправдывались: «Тот факт, что в данное время не проходит ни одного заседания дирекции музея, на котором бы не было зарегистрировано то или другое пожертвование, ясно указывает на продолжающееся быстрое развитие его, на значимость, своевременность и необходимость молодого дела»[261].

Изначально члены Общества архитекторов-художников предполагали, что Музей старого Петербурга должен быть музеем истории Петербурга. В объявлении, опубликованном в «Петербургской газете», задачи музея были определены следующим образом: «Здесь будет собрано все то, что относится к истории Петербурга, начиная с петровской эпохи и кончая нашим временем: гравюры, вещи, мебель, посуда, лепка, решетки, фасадные украшения и т. п.»[262].

В ноябрьском номере журнала «Старые годы» за 1907 г. в заметке С. К. Маковского говорилось, что одной из задач Комиссии старого Петербурга было создание музея в роде парижского «Карнавале»[263]. Позже, в 1909 г., о музее «Карнавале» упоминал А. Н. Бенуа, полагая, что в Петербурге необходимо иметь музей истории города, где будет представлен не только архитектурный Петербург, но и бытовая сторона его жизни[264].