Забытый коттедж (ЛП) - Файфер Хелен

Парамедики выбрались из машины скорой помощи и начали открывать двери и опускать пандус. Они кивнули Уиллу, и он кивнул в ответ, узнав женщину, которая была на нескольких вызовах, с которыми он имел дело. Она подошла, чтобы поговорить с ним, в то время как ее коллега начал говорить по радио с диспетчерской. Он кивнул ей, и она коснулась руки Уилла.

— Вертолет будет здесь с минуты на минуту. Не волнуйся, она в надежных руках, врачи воздушной скорой помощи — чудотворцы. Мы получили обновленную информацию о том, что пострадавшая без сознания, у нее травма головы, перелом ребра и подозрение на прокол легкого, так что она сразу отправится на операцию.

— Спасибо, я не могу в это поверить. Я действительно надеюсь, что все обойдется.

Громкий стук лопастей несущегося по ветру вертолета, заставил Уилла поднять глаза к небу и увидеть появление характерного зелено-желтого вертолета спасателей. Его сердце так сильно билось, что он испугался, что у него случится сердечный приступ и он упадет замертво, прежде чем у него появится шанс увидеть Энни.

Вышел рабочий и закрыл большие желтые металлические барьеры, чтобы остановить проезжающих автомобилистов. На траве и на автостоянке собралась целая толпа, чтобы посмотреть, и ему хотелось крикнуть им всем «отвалите», но он знал, что это неправильно. Они делали только то, что, вероятно, сделал бы он сам, если бы не женщина, которую он любил больше всего на свете, борющаяся за свою жизнь.

***

Генри сидел в своей комнате, слушал музыку и ждал, когда медсестра принесет ему лекарство, в котором он на самом деле не нуждался и которое не будет глотать. Он довольно хорошо научился притворяться, что принимает таблетки, как хороший мальчик.

Это была смесь антидепрессантов, и бог знает, чего еще, что, по их мнению, необходимо, чтобы успокоить его и отключить режим серийного убийцы.

Дело в том, что, хотя он на самом деле не планировал становится убийцей, и в начале его тошнило от его преступлений, но чем больше он убивал, тем больше отчаяние превращалось в удовольствие и чистое наслаждение. Он знал, что может контролировать свои порывы, когда ему это нужно или пока не придет время. А еще он знал, что время попытаться сбежать приближается.

Он не мог провести остаток своей жизни взаперти в больнице. Ему нужно освободиться, чтобы снова убивать. На этот раз он имел в виду вполне конкретных жертв — и всех, кто случайно встанет у него на пути. Он предпочел бы умереть, пытаясь убить офицера полиции Энни Грэм и сержанта детектива Уилла Эшворта, чем сидеть здесь изо дня в день, воплощая в жизнь созданную им фантазию.

Меган отперла дверь и внесла лекарства. Она улыбнулась ему.

— Доброе утро, Генри, как ты сегодня?

— Я в порядке, спасибо. А как насчет тебя самой?

— О, ты же знаешь, как это бывает: одно и то же дерьмо, каждый день. Упс, извини. Я забыла, что ты пациент, и мы не должны выражаться при тебе. И все же ты не возражаешь? В остальное время я хорошая девочка.

Она подмигнула ему, и он кивнул в знак согласия.

— Меган, ты для меня как глоток свежего воздуха. Так что можешь говорить, что хочешь — ты здесь единственная медсестра, которая действительно разговаривает со мной, как с нормальным человеком.

Она рассмеялась и заправила прядь волос цвета фуксии за ухо.

— Да, ну, мне все равно, что ты делал за пределами этих стен, пока ты хорошо ко мне относишься, я хорошо отвечаю, а ты, Генри, всегда мил. Ты не пытаешься заглянуть ко мне в лифчик, когда я наклоняюсь, не пытаешься схватить меня задницу. И ты определенно не совершаешь некоторых вещей, которые делают другие пациенты, или, по крайней мере, не на публике, во всяком случае.

— Боюсь, у некоторых мужчин нет хороших манер, особенно рядом с такой хорошенькой девушкой, как ты. У них отсутствует чувство собственного достоинства, поэтому они ничего не дают другим. Итак, у тебя есть какие-нибудь новости, чтобы сообщить мне сегодня? Как поживает твой подлый парень, ты его еще не бросила?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Она протянула ему маленький пластиковый стаканчик с различными таблетками и пластиковый стаканчик, наполненный водой.

— Пока нет, но думаю, что сделаю это сегодня вечером.

Она села на край его кровати, ожидая, когда он примет таблетки, но на самом деле не смотрела на него, потому что начала ковырять один из своих ногтей, на котором остались остатки какого-то серебристого блестящего лака. Генри повторил все движения, сунул таблетки в руку и опустил за спинку стула.

— Ну-ну, Меган. Тебе лучше надеяться, что сестра Вуд не застукает тебя с лаком на ногтях. Ты же знаешь, как она привержена правилам. Она отстранит тебя от работы, и что тогда я буду делать?

— Ты бы умер со скуки, Генри, вот что. Все в порядке, в любом случае, старая летучая мышь сегодня не работает. Она заболела, так что будем надеяться, что она уйдет по крайней мере на неделю и даст нам обоим передышку. — Меган подмигнула ему. — В любом случае, ей нравится, придираться ко мне, забывая про всех остальных. Так что они у меня в долгу, потому что я, так сказать, оказываю им общественную услугу. Генри, можно тебя кое о чем спросить?

Генри улыбнулся ей. Он гадал, сколько времени пройдет, прежде чем она наберется храбрости.

— Ну ты можешь не отвечать, если не захочешь, я просто любопытствую, и ты можешь сказать мне, чтобы отстала... но я не могу перестать думать об этом.

Он выпрямился на стуле, держа руки по бокам. Ему редко выпадала возможность поговорить о том, как хорошо он умел убивать.

— В чем дело, Меган? О чем ты не можешь перестать думать?

Она помолчала, словно не зная, продолжать или нет, но затем подняла голову и посмотрела ему прямо в глаза.

— Ты действительно убил тех людей? Мне просто так трудно в это поверить. Ты всегда такой милый и вежливый. Ты не ведешь себя как урод, как большинство других в этом отделении, и я просто не могу себе представить, что ты мог бы это сделать.

Он посмотрел на нее, затем медленно кивнул.

— Да, я сделал это, Меган, и не горжусь собой. Не знаю, что на меня нашло, но очень сожалею об этом. Я действительно хотел извиниться перед женщиной-полицейским, которую похитил, и ее другом, который ее спас. Я так многим ей обязан, потому что она остановила меня и заставила понять, что именно я делаю. Они не позволили мне поговорить с ней после того, как все закончилось. Сначала не мог говорить из-за ожогов. Они причиняли мне такую боль, что я думал, что умру. На самом деле я хотел бы, чтобы это было так, потому что никогда не смогу загладить свою вину перед семьями этих девочек или женщиной-полицейским. Я хотел бы получить возможность извиниться перед ней. Надеюсь, однажды я ее получу.

Меган кивнула.

— Когда-нибудь ты сможешь, Генри. Ты не пробовал ей написать?

Он рассмеялся.

— Мне не разрешают отправлять почту, особенно ей. Просто хотел бы, чтобы было что-то, что я мог бы сделать. Сейчас я другой. Мысль о том, чтобы причинить кому-то боль, отталкивает меня, и мне становится плохо при одном воспоминании о том, что сделал. Я искренне верю, что в то время понятия не имел, что творю или какой вред причиняю. Но теперь, благодаря помощи врачей и всех вас, я чувствую себя другим человеком. Думаю, что таблетки мне очень помогают.

Меган встала, чтобы уйти, но прежде чем выйти за дверь, она протянула свою руку и сжала его. Он вздрогнул от ее прикосновения. Прошло так много времени с тех пор, как женщина прикасалась к нему в последний раз.

— Я посмотрю, что смогу сделать, Генри, оставь это мне.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Она вышла, захлопнув за собой металлическую дверь и повернув ключ в замке. Он сидел на своем стуле, уставившись в окно с широкой ухмылкой на лице. Меган слишком доверчива на свою беду. Это будет намного проще, чем он думал. Генри испытывал к ней болезненное влечение, и это хорошо. Он будет продолжать манипулировать ею до тех пор, пока не получит, что хочет, и план побега не будет тщательно разработан. Он надеялся, что ему не придется убивать хорошенькую маленькую Меган, но если он это сделает, то так тому и быть.