Ложе из роз - Сюзанна Симмонс

— Вот именно, — кивнул он, усмехнувшись.

— Уже второй раз за сегодняшний вечер вы делаете мне столь великодушное предложение, милорд. Кажется, цена будет повышаться и впредь. Так почему же вы готовы заплатить десять фунтов — или один фунт, если угодно — чтобы узнать, о чем я думаю?

— Ваши мысли пленили меня. — Он приблизился.

Неужели он говорит это всерьез? Или же шутит?

— Не понимаю, почему.

— Главное, что я это понимаю.

Элисса решила вести себя так, как будто беседа с Майлсом Сент-Олдфордом посреди ночи, да еще в одной ночной рубашке, была для нее заурядным делом.

— И вы не хотите попытаться объяснить мне это, милорд?

Он глубоко вздохнул.

— Вы отличаетесь от других светских дам.

Она подавила вздох и подтянула подол халата, чтобы прикрыть кончики пальцев ног.

— Этого я и боялась.

— Здесь нечего бояться, — заверил Майлс. — Этому надо радоваться.

— Не понимаю вас. — Она облизнула пересохшие губы кончиком языка.

— Я знаю об этом, — тоном безусловного превосходства заявил он.

«Джентльмен оказался скучным, впрочем, как и большинство других джентльменов», — с досадой подумала Элисса.

— Прошу вас, продолжайте, сэр.

— Женщины, с которыми мне доводилось встречаться в светском обществе…

— Вы имеете в виду дам свиты Мальборо? — перебила она.

— Да. — Черная бровь слегка приподнялась. — Кстати, а что вы слышали о придворных дамах принца Уэльского?

— Довольно мало, — призналась Элисса. — Говорят, что они прекрасно одеваются — обычно в чрезвычайно дорогие туалеты от мистера Шарля Уорса с Рю-де-ла-Пэ в Париже, что они умны, остроумны, образованы и…

— Безнравственны, — закончил за нее Майлс.

— Они и в самом деле безнравственны? — Элисса поплотнее обхватила руками колени и с любопытством взглянула на собеседника.

— Некоторые из них.

— Как удивительно…

По-видимому, лорд Корк ожидал от нее совсем других слов.

— Вы действительно считаете это «удивительным»?

Элисса кивнула.

— Я никогда не встречала людей, которые переступали рамки общепринятого поведения, когда дело касалось нравственности. Конечно, можно было бы поспорить насчет того, какое поведение считается безнравственным или распущенным.

— Можно было бы, но мы не будем спорить.

— Впрочем, мне придется сделать оговорку, милорд, — на мгновение она прикусила нижнюю губу. — Я встречала человека сомнительных нравственных качеств.

Она почувствовала, как Майлс воззрился прямо на нее.

— Кто же это?

— Спесивый принц из рода Бурбонов, который когда-то навещал моего отца, — Элисса покраснела, вспомнив о Филиппе — да, именно так его звали. — Теперь, вспоминая это, я уверена, что виной всему была моя юность и наивность. Я не могла понять, каковы его намерения.

— Что у него были за намерения? — спросил маркиз требовательным, сухим тоном.

— Намерения жениться, — она помолчала. — По крайней мере, под конец.

— А каковы были его намерения в начале?

— Думаю, ему хотелось поцеловать меня, — хрипловатым голосом призналась она, и короткий смешок вырвался у нее помимо воли.

— Вы только так думаете?

— Нет, я знаю, что он хотел меня поцеловать.

— И вы позволили ему эту вольность?

— Конечно, нет! — Она была ошеломлена. — Ни разу, как только я догадалась, чего он добивается.

— Чего же он добивался? — непонятное выражение промелькнуло в темных глазах Майлса.

Элисса пыталась найти наиболее деликатное объяснение.

— Не следует забывать, милорд, что этот принц был французом.

— Значит, он пытался соблазнить вас.

Она застыла на месте. Как мог догадаться об этом лорд Корк? Разумеется, он — светский человек, а мужчины в большом свете прекрасно осведомлены обо всем подобном. По крайней мере он избавил ее от необходимости дальнейших объяснений.

По-видимому, он не удовлетворился своим предположением.

— Где же были в то время ваши родители?

— В библиотеке.

Элиссе послышалось, как Майлс бормочет сквозь зубы: «Ради подобных случаев не стоит становится завзятым читателем». Поставив обутую в сапог ногу на край скамьи, Майлс склонился к девушке и продолжил допрос:

— И где же имела место эта попытка соблазнения?

Элисса почувствовала, что краснеет.

— Рядом с мраморным, щедро наделенного всеми достоинствами Аполлоном, — и в ответ на удивленно приподнятую бровь она поспешила добавить: — Так мы называем одну из статуй в парке.

— Насколько я понимаю, на этой скульптуре греческий бог изображен… гм… без одежды? — предположил маркиз.

— Да, милорд.

— Этот Аполлон изображен в расцвете мужской красоты: высокий, широкоплечий, с узкой талией и бедрами, длинноногий и мускулистый?

Его описание статуи оказалось верным.

— Значит, вы видели этого Аполлона?

— Нет.

— Тогда откуда же вы знаете, какой он?

— Будем считать, что у меня богатое воображение, — Майлс Сент-Олдфорд потер затылок, покачал головой и издал нетерпеливое восклицание: — Мадам, мы отвлеклись. Помню, я предложил вам десять фунтов за ваши мысли, и только теперь понял, что мы вдались в обсуждения садовой статуи. Скажите же, о чем вы думали, пока я направлялся сюда?

— Я думала о том, как много вы знаете, а я — почти ничего, — как можно осторожнее ответила она.

Он нахмурился.

— Это звучит неубедительно. Блант говорит мне, что мисс Пиббл воспевает вас при каждой удобной возможности. По-видимому, вы — ее любимая ученица, и считаетесь весьма образованной особой.

— Может, кое в чем я и преуспела, но совершенно не понимаю людей.

— Наверняка на своих занятиях вы обсуждали поведение и наклонности людей.

— Разумом я понимаю и мужчин, и женщин. Но я имела в виду совсем не это.

— Что же вы имели в виду?

Его явная тупость начинала раздражать Элиссу.

— Я говорила об отношениях между мужчинами и женщинами, — чистосердечно призналась она.

— А!

Это восклицание прозвучало чрезвычайно многозначительно. Сардоническая усмешка тронула уголки его губ.

— Вы, миледи, имели в виду романтические отношения между мужчиной и женщиной?

— Вот именно, — Элисса с трудом запрокинула голову, чтобы взглянуть ему в лицо. — У меня затекла шея, милорд. Не будете ли вы так любезны присесть, чтобы продолжить беседу?

— Да, благодарю вас, — учтиво кивнув, он обошел скамью и сел.

Должно быть, Майлс одевался второпях — его одежда выглядела небрежно: рубашка, как заметила Элисса, была застегнута всего на пару пуговиц. На нем не было галстука, а подол рубашки свисал над поясом брюк. Она подозревала, что под этой одеждой у него совсем ничего нет и попыталась отвести взгляд. Сознание того, насколько близко ее обнаженное тело оказалось к почти обнаженному телу Майлса Сент-Олдфорда вызвало у Элиссы чрезвычайно странные ощущения.