Человек в лабиринте. Сборник зарубежной фантастики - Сидней Боундс

Автобус натужно взбирался на холм. Джилл выскочила, и с нею еще несколько детей. Автобус пошел в город.

— А зачем у тебя мотыга, пап?

— Пока еще незачем, — Сказал он. — Пошли скорей домой. Холодно, и нечего делать на улице. Давай-ка! Беги через поле, а я посмотрю, как ты умеешь быстро бегать.

Потом он догнал остальных детей, семьи которых жили неподалеку в домиках, арендуемых у муниципалитета. Они могли быстро добраться домой, срезав кусок поля.

— Мы хотим поиграть на лугу, — сказал один из них.

— Нельзя! Быстро домой, или я расскажу матери, что вы не слушаетесь старших.

Они о чем-то пошептались, переглянувшись друг с другом, затем неохотно побежали по полю. Джилл с удивлением и недовольством посмотрела на отца.

— Мы всегда играем на лугу после школы, — заметила она.

— Только не сегодня, — сказал он. — Пошли скорей, не трать времени попусту!

Он уже видел, как чайки закружились над полями, довольно далеко от моря. Птицы летели молча, без единого крика.

— Смотри, пап, смотри туда! Ой, сколько чаек!

— Вижу. Пошли скорей!

— Куда это они все летят? Ты не знаешь?

— Наверное, вглубь земли. Где теплее.

Он схватил ее за руку и потащил за собой по тропинке.

— Не надо так быстро… Я не успеваю.

Чайки вели себя так же, как грачи и вороны, растекаясь по небу огромными колониями. Потом они тоже разделились на четыре больших стаи, ориентирование по частям света.

— Папа, а что это такое? Что делают чайки?

У них не было какой-то определенной цели, как, например, у ворон или галок. Они кружились над головой и не старались взлететь очень высоко. Они вели себя так, как будто ждали какого-то сигнала. Как будто нужно было еще принять какое-то решение или получить приказ.

— Хочешь, я тебя немножко пронесу, Джилл? Давай, залезай мне на спину.

Он думал, что так будет скорее, но ошибся. Джилл была тяжелой и все время сползала. И потом, она расплакалась. Чувство опасности, страха, наполнявшее его, передалось и ребенку.

— Пусть чайки улетят! Они мне не нравятся! Они уже почти над нами!

Он спустил ее на землю. Они побежали, держась за руки. Проходя мимо фермы, он увидел хозяина, который выводил машину из гаража. Нат подошел к нему.

— Вы не смогли бы подбросить нас до дома? — спросил он.

— А что случилось?

Мистер Тригг сел за руль и удивленно посмотрел на них. На его добродушном, румяном лице появилась улыбка.

— Похоже, что начинается веселая жизнь, — сказал он. — Вы видели, что творится с чайками? Мы с Джимом решили пальнуть по ним из двух стволов. Все помешались на этих птицах, никто больше ни о чем не говорит. Я слышал, вам тоже досталось ночью. Хотите, дам ружье?

Нат отрицательно покачал головой.

— Не надо мне ружья, — сказал он. — Но я был бы вам очень обязан, если бы вы отвезли Джилл домой. Она боится этих птиц.

Нат старался говорить тихо. Ему не хотелось, чтобы Джилл слышала их.

Маленький автомобиль был загружен почти полностью, но для Джилл нашлось бы немного места, если бы она залезла на канистру, которая стояла сбоку на заднем сиденье.

— О’кей, — сказал фермер. — Я отвезу ее к вам домой. Зря вы не хотите остаться и пострелять вместе с нами. Вот уж перья полетят!

Джилл забралась на канистру, и машина, развернувшись, двинулась по лугу. Нат зашагал вслед. Тригг, наверное, рехнулся. Разве ружье поможет, когда от птиц даже неба не видно?

Теперь, когда он уже мог не беспокоиться за Джилл, у него появилась возможность оглядеться самому. Птицы продолжали кружить над полями. Больше всего было серебристых чаек, хотя часто попадались и черноголовые. Обычно эти виды держатся отдельно друг от друга, но теперь все собрались в одну кучу. Казалось, их теперь связывают какие-то невидимые узы. Он слышал, что именно черноголовые чайки нападают на маленьких птиц и даже на новорожденных ягнят. Сам он этого никогда не видел. Он вспомнил это сейчас, глядя вверх. Чайки уже приближались к ферме. Они уже кружились на меньшей высоте, черноголовые были впереди, они задавали тон. Значит, ферма была их целью, и они взялись-таки за нее.

Нат прибавил шагу. Он увидел, как автомобиль фермера развернулся и выехал обратно на луг. Поравнявшись с Натом, фермер резко затормозил.

— Она запрыгнула в дом, — сказал он. — Ваша жена следила за ней. Ну, что вы сами об этом думаете? В городе говорят, что это русские нам такое устроили, что они отравили птиц.

— Каким образом? — спросил Нат.

— Не спрашивайте. Вы же знаете, как возникают слухи. Так вы будете участвовать в нашем матче по стрельбе?

— Нет, я пойду домой. А то жена будет волноваться.

— Моя мадам говорит, что если бы можно было есть чаек, это имело бы смысл. Мы бы их жарили, варили, вымачивали в маринаде. Подождите, вот я всажу в них несколько зарядов — это их приведет в чувство!

— Вы заложили досками окна? — спросил Нат.

— Этого еще нам не хватало! По радио всегда любят нагнетать. Что у меня, с утра работы нет, как только закрывать окна досками?

— На вашем месте я бы их все-таки заложил.

— Да ну вас! Что за глупости! Может быть, вы боитесь спать дома, так пошли к нам?

— Нет, спасибо, я пойду домой.

— Ну ладно. Увидимся завтра. Угощу вас жареной чайкой на завтрак.

Нат торопился. Он уже прошел лесок, потом старый амбар, миновал узкий спуск и уже должен был выйти на последнее небольшое поле, примыкающее к их дому.

Перепрыгивая через две ступеньки, он услыхал над собой шум крыльев. Черноголовая чайка спикировала на него с высоты, промахнулась, отклонилась в полете и взлетела вверх, чтобы броситься опять. Через секунду за ней последовали другие, полдюжины, дюжина, и черноголовые и серебристые. Нат бросил мотыгу. Здесь она была бесполезной. Кое-как закрыв голову руками, он побежал к дому. Они преследовали его с воздуха, не издавая ни звука, кроме сплошного хлопанья крепких, больно бьющих крыльев. Он почувствовал, как кровь потекла у него по ладоням, по запястьям, по затылку. Удары разящих клювов рвали кожу. Только бы уберечь глаза! Остальное уже не важно! Они пока еще не умели повиснуть на плечах, рвать одежду, всей массой свалиться на голову, сбить с ног. Но с каждым новым налетом, с каждым ударом они становились все смелее. И потом, они совершенно не заботились о том, что с ними будет. Когда они пикировали неточно и промахивались, они разбивались об землю, ломали крылья и шеи и, искалеченные, оставались на земле. Пробегая по полю, Нат спотыкался, откидывая ногами их еще вздрагивающие тела.

Почти ощупью он как-то добрался до двери, забарабанил в нее окровавленными кулаками. Через закрытые досками окна не было видно света. Кругом было темно и без признаков жизни.