Шерлок Холмс против марсиан - Генри Олди

– Вы! – зонтик миз Трелони уставился на Холмса. – Большая шишка из Лондона!

– Из Суссекса, – уточнил Холмс, мило улыбаясь.

– Вы приехали вынюхивать? Ну так я вам дам хороший след!

– Ведьма, – в беседу вмешался доктор. – У вас есть доказательства?

– У меня хватит доказательств на смертный приговор! – кажется, миз Трелони забыла, что миссис Лиггинс была уже вне юрисдикции земных судов. – Знаете, с чего мы начнем? С самого дорогого, что есть в мире! С наших детей!

Том обратил внимание, как вздрогнул мистер Холмс. Если верить доктору, удивительный пасечник так любил детей, что эта тема была для него крайне болезненной.

– Она сказала моему Джону, что за ним придет Лентяй Лоуренс! И все из-за какого-то паршивого шиллинга, который Джонни якобы у нее украл. Представляете? Лентяй Лоуренс!

– Он пришел? – Холмс достал блокнот и карандаш. – Я имею в виду, Лентяй Лоуренс?

– Да! Он обернулся жеребенком и полчаса гонял моего несчастного Джонни по саду. Мы нашли его лежащим под вишней, совершенно без сил!

– Жеребенка?

– Джонни! А крошка Пэг? Эта ведьма пригрозила ей тварью Зубы-как-Борона!

– Без причины?

– Разумеется! Речь, правда, шла о белье, сорванном с веревки и оброненном в грязь, но крошка Пэг тут совершенно ни при чем. Уверяю вас! Дитя не склонно к буйным шалостям и проказам…

– Вернемся к Зубам-как-Борона. Надеюсь, ваша дочь жива и здорова?

– Слава богу! Но она потеряла сон. Ей чудится, что ночью из-за двери подвывают.

– Членораздельно?

– Вполне!

– Что именно подвывают из-за двери, миз Трелони?

– «Принесите ее мне! Я накормлю ее пеплом и кислым молоком!» Пэг утверждает, что днем тварь прячется в чулане под лестницей. Я проверяла, там никого нет. Но это ничего не значит! Она ведьма, говорю вам! Вы знаете, как ее зовут?

– Тварь? Вы сами сказали: Зубы-как-Борона.

– Миссис Лигинс!

– Звали, – вполголоса поправил Том. – О покойниках говорят: «звали»…

– Молли! – миз Трелони пропустила реплику грузчика мимо ушей. – Ха! Какая она Молли? Я выясняла: она – Мельхиора! Ну разве есть такое христианское имя – Мельхиора?! Вот и викарий Симпсон говорит…

– Есть, – возразил Холмс, делая записи. – Так звали одного из трех волхвов, пришедших поклониться младенцу Иисусу. Об этом упоминает Беда Достопочтенный, автор «Церковной истории англов». Впрочем, я никогда не слыхал о женской форме этого имени.

Зонтик вознесся к небу:

– Я не знаю, что там написал ваш Беда, – шляпка эмансипантки сбилась на затылок, верхняя пуговица блузки грозила вот-вот отлететь, – но порядочную женщину не могут звать Мельхиорой! Ради счастья и благополучия наших детей…

– Благодарю вас, миз Трелони. Вы нам очень помогли.

– Вам? Надеюсь, вы не имеете в виду этого солдафона Уоллеса, и уж тем более грубияна-грузчика?

– Я имею в виду моего друга, доктора Ватсона.

– Доктор! – обрадовалась миз Трелони. – Доктор, у меня все время чешется ухо! К чему бы это?

– Какое? – сурово спросил доктор.

– Левое.

– К сплетням.

И доктор Ватсон прошел к бричке.

– Обратите внимание, дорогой друг, – сказал ему Холмс, занимая место рядом. – Все уже знают и о моем приезде в Молдон, и о цели этого приезда. Вот бы у кого поучиться нашей доблестной разведке…

– Волхвы, – неожиданно вспомнил доктор. – Одного звали Мельхиором, как и бедную миссис Лиггинс. Как звали остальных, Холмс?

– Каспар, – не медля ни секунды, ответил Холмс. – И Бальтазар.

Умащиваясь бок о бок с возницей, Том кое-что вспомнил.

– Бальтазар, – повторил он. – Мистера Лиггинса звали Бальтазаром.

– Это точно, молодой человек?

– Да.

4. На руинах

По дороге к месту происшествия я попросил возницу сделать небольшой крюк, чтобы заехать в госпиталь Святого Петра. Я должен был предупредить Хокинса и Мак-Кормака, что в ближайшие дни им придется управляться без меня. На станцию капитан Уоллес по просьбе Холмса отправил солдата-посыльного с письмом для мистера Иствика, дабы нашего помощника Томаса Рэдклифа не уволили за прогулы. Не было сомнений, что мистер Иствик с пониманием отнесется к настоятельной просьбе Директората военной разведки, которому срочно понадобился один из его работников.

Все предыдущие шесть дней я безвылазно провел в госпитале, до глубокой ночи оперируя, промывая раны и делая перевязки. Лишь на три-четыре часа я возвращался в съемную комнату через дорогу, чтобы поспать и восстановить силы. Поэтому я не имел возможности видеть, что творится в городе. Марсиане отброшены, Молдону ничто не угрожает – это все, что я слышал от коллег и пациентов. Я даже обедал в госпитале – в основном тем, что приносила нам добрая миссис Хокинс. Сегодняшним утром я был всецело занят отправкой раненых, а после – беседой с Холмсом. Сейчас я с интересом глазел по сторонам, попросив возницу опустить назад откидной кожаный верх нашей брички.

Людей на улицах было немало – но все же не сравнить с толпами, наводнившими город в тот день, когда мы с женой пробирались к берегу Вайрли Ченнел. Бурный поток хлынувших из Лондона беженцев уменьшился до размеров бойкого весеннего ручейка. Опасность со стороны марсиан все еще сохранялась, но она поблекла, скрывшись за лондонскими туманами, перешла из области сиюминутной смертельной угрозы в область зловещего, но абстрактного бедствия, от которого надо держаться подальше.

Среди беженцев больше не наблюдалось паники. Повозки и пешеходы двигались к морю целеустремленно, без прежней отчаянной спешки. Этому способствовал воздвигшийся на перекрестке констебль, преисполненный важности доверенной ему миссии. Он указывал беженцам дорогу и помогал советами, как лучше добраться до пристаней. Даже позеленевшая от времени бронзовая фигура эрла Бритнота с воздетым к небесам мечом заметно проигрывала в сравнении с достойным блюстителем порядка.

Контраст между мирной жизнью, возвращавшейся в Молдон, и следами недавних сражений был разителен. Вот только что колеса брички стучали по булыжникам чисто выметенной Фэмбридж-роуд: двухэтажные домики из красного кирпича, любовно подстриженные газоны и палисадники. И уже на углу солдаты и пожарные разбирают обугленные развалины, а рядом скорбно застыли несчастные погорельцы и их родственники. Перед ними на куске ветхой парусины бережно раскладывают пожитки, уцелевшие под руинами.

Тепловой луч прошелся по городу, описав замысловатую кривую. Он пощадил одни здания и безжалостно разрушил другие. Вряд ли в движении луча имелась какая-то система. Скорее всего, выпустивший его марсианин жег постройки без конкретной цели: для острастки или просто развлекаясь. В итоге часть улиц не пострадала, кое-где рухнули отдельные дома, а местами я видел сплошное пепелище.