Не удивительно, что Его называют Спасителем - Макс Лукадо
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Своим: посидите здесь, пока Я помолюсь. И взял с Собою Петра
Иакова и Иоанна; Его охватило ужасное волнение и тоска. Тогда
Он сказал им: душа Моя полна смертельной печали; побудьте здесь и
пободрствуйте со Мной. И отошед немного, пал на землю и молился, чтобы, если
возможно, миновал Его час сей; И говорил: Авва Отче! всё возможно Тебе; да минет
Меня чаша сея; впрочем, не как Я хочу, а как Ты хочешь. Возвращается, и находит их
спящими, и говорит Петру: Симон! ты спишь? не мог ты бодрствовать один час?
48
Бодрствуете и молитесь, чтобы не впасть в искушение: дух бодр, плоть же
немощна. И опять отoшед, молился, сказав то же слово.
И возвратившись опять нашел их спящими; ибо глаза у них отяжелели; и они не
знали, что Ему отвечать. И приходит в третий раз и говорит им: вы все еще спите и
почиваете? Кончено, пришел час; вот, предаётся Сын Человеческий в руки грешников; Встаньте, пойдём: вот, приблизился предающий Меня». (38) Посмотрите на эти фразы: «Ужас» и «тоска» овладели Им. «И душа Моя полна
смертельной печали». «И отшед немного вперед, пал на землю».
Похоже ли это на картину святого Иисуса, отдыхающего на ладони Господа? Едва
ли. Марк использовал черную краску для описания той сцены. Мы видим страдающего, напряженного и борющегося Иисуса - борющегося со страхом, помнящего об
обязательствах, жаждущего утешения. Мы видим «мужа скорбей». (39) Мы видим Его во мгле разбитого сердца.
Автор Послания к Евреям позже писал: «Он в дни плоти Своей с сильным воплем и
со слезами принёс прошения и молитвы Могущему спасти Его от смерти». (40) Боже, каков портрет! Иисус в страдании. Иисус на помосте страха. Иисус покрыт
плащом не святости, а человеческих чувств.
В следующий раз, когда мгла настигнет вас, вероятно, будет правильнее
вспомнить Иисуса в Саду. В следующий раз, когда вам покажется, что никто не
понимает вас, перечитайте 14 главу от Марка. Если в следующий раз жалость к себе
будет твердить, что вас никто не любит, нанесите визит в Гефсиманию. И в следующий
раз, когда вам захочется узнать, действительно ли Господь ощущает боль, которой
слишком много на этой пыльной планете, послушайте, как Он молится среди старых
олив.
Знаете, что я думаю? Увидев Бога вот таким, с удивлением смотришь на
собственные страдания. Иисус никогда не был более человечным, чем в тот час.
Господь никогда не был ближе к нам, чем в тот момент, когда страдал. Никогда
Перевоплощение не было настолько полным, как в том Саду.
А в результате, время, проведенное во мгле страданий, вероятно, - самый
большой дар нашего Создателя. Если правда, что в них Бог больше всего похож на
человека, может быть, в нашем страдании мы увидим Бога таким, каким никогда до
этого не видели Его.
В следующий раз, когда вас окликнет страдание, будьте внимательней. Может
быть, это тот самый миг, когда вы ближе всего к Богу. Смотрите внимательней.
Наверняка, мглу пронзает рука, протянувшаяся, чтобы вывести вас из тумана.
Pào, senhor?
Вероятно, ему не было и шести. Грязное лицо, босой, рванная футболка, спутанные волосы. Он не очень-то отличался от других сотен тысяч таких же сирот, скитающихся по улицам Рио-де-Жанейро.
Я шел в ближайшее кафе выпить чашечку кофе, когда он подошел сзади.
Поглощенный мыслям о деле, которое я только что закончил, и размышляя о занятиях, 49
которые собирался проводить, я едва почувствовал его легкое похлопывание по руке.
Остановившись, я обернулся и, никого не заметив, продолжал путь. Однако, не успев, сделал несколько шагов, почувствовал ещё одно похлопывание. На этот раз я
остановился и посмотрел вниз. Это был он. Из-за чумазых щек и угольно-черных волос
его глаза казались светлее.
«Pao, senhor» (Хлеба, сеньор.)
Живущие в Бразилии ежедневно имеют возможность купить бутерброд или
леденец для таких вот маленьких парий. Это самое малое, что можно сделать. Я сказал
ему, чтобы он шёл за мной, и мы вошли в кафе. «Кофе для меня и что-нибудь вкусное
для моего маленького друга». Мальчик подбежал к кондитерскому прилавку, чтобы
сделать выбор. Обычно эти малыши берут еду и убегают прочь на улицу, не говоря ни
слова. Но этот маленький парнишка удивил меня.
В кафе была длинная барная стойка: на одном конце кондитерские изделия, на
другом - кофе. Поскольку мальчик занялся выбором, я отправился к другому концу
стойки и принялся за кофе. Как раз в тот момент, когда мысли мои, до того сошедшие, как поезд с рельсов, вернулись назад к делам, я вновь увидел его. Он стоял у входа в
кафе с хлебом в руке, и, приподнявшись на цыпочки, вглядывался в людей. «Что он
делает?» - подумал я.
Потом увидев меня, засеменил в моём направлении. Он подошёл и остановился
передо мной: глаза на уровне пряжки ремня. Маленький бразильский сирота
посмотрел вверх на большого американского миссионера, одарил меня улыбкой, которая покорила бы ваше сердце, и сказал: «Obrigado» (Спасибо). Затем нервно
скребя большим пальцем ноги заднюю часть лодыжки, добавил: « Muiti obrigado»
( Большое спасибо.)
У меня неожиданно появилась сумасшедшее желание скупить ему весь ресторан.
Но прежде чем я успел сказать что-нибудь, он повернулся и выбежал за дверь.
Я пишу эти строки, стоя у барной стойки кафе, мой кофе остыл, и я опоздал на
занятие: во мне всё ещё живёт чувство, пережитое полчаса назад. И я задаюсь
вопросом. Если меня так тронул этот уличный сирота, поблагодаривший за кусок
хлеба, во сколько крат больше Господь тронут, когда я останавливаюсь, чтобы
поблагодарить Его - действительно поблагодарить Его - за спасение моей души.
Щенки, бабочки и спаситель
Когда мне было десять лет, у меня был щенок-девочка, по имени Тина. Вы бы её
непременно полюбили: она была прелестным созданием. Неотразимый щен-пикинес с
приплюснутым носом. Одно ухо у неё висело, а другое стояло торчком. В игре она
была неутомима, но при этом никогда не мешалась под ногами.
Её мать умерла при родах, так что воспитание щенка легло на меня. Я
вскармливал её молоком из бутылочки для кукол, а ночью, бывало тайком вставал, чтобы посмотреть тепло ли ей. Никогда не забуду ту ночь, когда я взял её к себе на
постель только для того, чтобы она съела свою похлёбку на моей подушке. Мы
хорошо смотрелись вдвоём. О, моё первое столкновение с родительством!
50
Однажды я вышел на задний двор, чтобы дать Тине обед. Осмотревшись, я
заметил её в углу двора у забора. Она загнала в угол бабочку (насколько можно
загнать бабочку в угол) и весело тявкала, подпрыгивая и пытаясь схватить её зубами.
Удивленный, я наблюдал за ней несколько минут, а потом позвал.
«Тина! Иди сюда, девочка моя! Пора обедать!»
Что случилось далее - изумило меня. Тина перестала играть и посмотрела на меня.
Но вместо того, чтобы сразу же подбежать ко мне, села на задние лапы, потом
наклонила голову, оглянувшись назад на бабочку, вновь посмотрела на меня, а потом
опять на бабочку и снова на меня. Первый раз в жизни ей приходилось принимать
решение.
«Хочу» звало преследовать бабочку, насмешливо манившую, кружась в воздухе.
«Должно» говорило, что полагается подчиниться хозяину. Классическая борьба
намерений: война между «хочу» и «должен». Проблема, с которой хоть раз
сталкивался каждый человек, теперь стояла перед моим маленьким щенком.
И знаете, что она сделала? Она преследовала бабочку! Бросившись с лаем за ней, она проигнорировала мой зов и преследовала это глупое создание до тех пор, пока та
не перелетела через забор.
Вот когда пришло чувство вины.
Тина долго оставалась у забора, сев на задние лапы и подняв голову, туда, вверх, где нашла свое освобождение бабочка. Медленно возбуждение от преследования
затмилось виной непослушания.
С тягостным чувством Тина повернулась и пошла назад, чтобы встретиться с
хозяином. Её голова была опущена, когда она плелась через двор, полная раскаяния.
(Честно говоря, я немного разозлился на неё).
Первый раз в своей жизни щенок испытывал вину.
Подавив ‘‘чувство долга’’, Тина отдалась своему «хочу». Однако сердце моё скоро
оттаяло, и я снова позвал её по имени (я всегда был мягким). Чувствуя, что её
простили, Тина стрелой помчалась в мои руки.
Может быть, сейчас я немного утрирую тот случай. Не знаю, могут ли
действительно собаки испытывать чувство вины или нет, точно знаю - человек может.
