Преодолевая сопротивление (СИ) - Заозерная Марта

Ближе к окончанию её смены, график я сохранил, подъезжаю к территории больницы и остаюсь ждать на парковке, не далеко от пункта пропуска. Чем дольше жду, тем ветвистее мне кажутся мои оленьи рога.

Зачем мне это? Особых страданий по поводу отсутствия серьёзных отношений я никогда не испытывал, откуда им взяться, если всё складывалось так, как я сам хотел? А порой и получше. Покупать людей – решение не самое правильное, но очень удобно. Для искренности достаточно пару человек близких в жизни иметь.

Услышь мама мои мысли, ужинали бы перестала кормить ещё в детстве. Она не была слишком религиозной, но доброта в её сердце границ не знала. Плакала даже от того, что я в секцию по боксу ходил, ведь бокс – это боль.

Спустя минут сорок Юля появляется на горизонте. Отлупить бы её. Несмотря на холод она в легком плаще, под которым безразмерный хирургический костюм виднеется. Застегнуть плащ не удосужилась. Ускоренным шагом направляется к небольшой кофейне, расположенной между остановкой автобусной и парковкой, на которой я её ожидаю.

Выхожу из машины, и запахнув пальто окликаю её. Ноль реакции.

- Юля, - повторяю попытку.

Снова глухонемой притворяется. Я тебя уже раскусил, может не продолжать.

- Чижик, ну ты и неуловимая, - предплечье её обхватываю и разворачиваю к себе лицом, к тротуару самой аппетитной попкой из всех, что я видел.

- А, Пакость, это ты, я по голосу и не узнала, - даже не пытается удивление изобразить.

Удивлен ли я, что спустя годы мы обменялись «любезностями», которые должны быть забытыми? Нет. Но приятно становится от того, что и она помнит так, улыбки сдержать не могу.

- Дииим, ты так и будешь стоять? – стреляет глазами в мою руку, всё ещё её держащую. – У меня есть сорок минут. Надо успеть поесть, заполнить макулатуру и в помывочную бежать. У нас сместились плановые сегодня капец как, - сейчас она совершенно иначе выглядит. И не потому, что сама изменилась. Влияет среда окружающая. Работая в поликлинике Юля потухшей была.

- Пойдем я тебя угощу, - перехватываю руку её, по - прежнему не отпуская. Теперь держу под руку.

- На еду я себе заработать могу, - бубнит, стараясь за мной поспевать.

- Ты душнила? В курсе?! – бегло смотрю на неё, взгляд ловлю осуждающий. – Я серьёзно. Мужики любят лёгких. Вдохновляющих барышень. А баба – огонь… не вдохновляет.

- Ну и пиз…

Шикаю на неё, перебивая.

- Юлия Валентиновна, Вы же леди! Окстись!

- Дим, что ты куришь? Нет, правда. Блин. Может ты к другой Юле ехал? Та что леди. Но я точно нет. Так, принеси – подай, уйди – не мешай, - требуется время, чтобы понять, о чём она говорит. Но ответить не успеваю. – Я буду капучино без сахара, без корицы, и косичку с маком, - взглядом в сторону витрины указывает, затем на мои часы наручные. Сама деликатность.

Её изменчивость поражала и поражает. Как так? Очень бойкая девочка периодически, как по щелчку пальцев становится робкой, стеснительной. Преимущественно наедине, но всё таки.

Заказ отдают в течении минуты, быстро два кофе сварив и подогрев сдобу. Обернувшись замечаю, что Юля по телефону с кем-то говорит, прощается сразу, как только я подхожу ближе.

- Хорошо, ма. Утром заеду. Привезу всё необходимое, скинь мне назначения. До завтра, постарайся уснуть.

О маме Юля рассказывала, но все истории были из прошлого, период до Юлиного совершеннолетия.

- Когда у тебя день рождения? Меня мучает этот вопрос. Боюсь не сдержаться.

Ставлю поднос на стол и сажусь напротив.

- Ты обещал. Помни. Мужчина всегда отвечает за данные обещания. Ты ведь мужчина?! – Юля милейше мне улыбается, ведусь как кретин последний. – Я не праздную свой день рождения.

Юля достает влажные антибактериальные салфетки из кармана плаща, пальчики свои вытирает.

- Чисто для успокоения души, - комментирует. – Надо бы помыть, но времени мало. Протравить глистов будет не лишним. Через неделю займусь, - в такие моменты понять, серьёзно она говорит или шутит, почти не реально.

Смех пробирает. Я не ханжа, но рипутационные риски любой адвокат оценивает весомо. За языком следить приходится постоянно. «Гибкость» языка только на шоу может цениться. Судьи, да и клиенты, развязных не любят.

Юля есть с аппетитом, явно удовольствие получаю. Ей эта забегаловка приплачивать должна. Глядя на то, как ей вкусно, хочется её саму сожрать, и все содержимое витрин, если голод не утолится. Кофе мой забыт напрочь, жадно разглядываю, впитываю, как она ест. Поджимает губки, проходится по ним языком, почти не заметно.

- Спасибо, было вкусно. Очень мило было с твоей стороны меня покормить. Я днем не успела, а сейчас столовая закрыта уже. Время – не жрать.

Чиж засекла то, как я пялился. Теперь с едва заметной ухмылкой лыбится.

- Когда мы увидимся? Так чтоб нормально. Провести вместе время, - спрашиваю, когда мы с ней выходим.

- Переспать?

- Юля! – цокаю сокрушенно. – Не обязательно, - уже помягче. – Я хоть сейчас. Народу не много уже, можем в тачке, - оглядываюсь, мол, убедиться в безлюдности, за что хлопок по груди получаю, - Если серьёзно, просто хотел поболтать с тобой. Интересно узнать, как ты провела время, - так и хочется на ногу ее посмотреть машинально, в переписке она не созналась, что именно произошло. Поранилась. Тоже мне откровение.

- Я напишу, как время будет свободное.

У меня его нет, но тем не менее я здесь, козлом горным скачу вокруг тебя, несносная. Можно подумать дел других нет.

- Давай в субботу. За город съездим. Есть одно новое место, тебе понравиться должно.

Юля меня уже не слушает, хоть и кивает на автомате. Сама же поглядывает в сторону остановки, откуда доносится шум. Оборачиваюсь.

- Что ты старая, думала просто так цеплять меня можно? Знаешь, кто я такой? Просто так с рук не сойдет, – пьяное тело до*бывается до взрослой женщины. Оно лет сорока, женщина за пятьдесят. – Я спрашиваю тебя, куда собралась ехать?

- Я попросила не курить на остановке. Всего – то...

Быдло переходит на тон повышенный, доказывая, что он бывший военный, людей убивал. Таких как она за раз по трое. И уж где курить, он решит сам.

Стандартная ситуация. И все равно каждый раз меня просто взрывает – успокоить ушлепка только женщины, находящиеся рядом пытаются. Мужики только глаза опускают, или даль отходят. Начало девятого. Народу полно. Деградация.

- Дим, давай ближе к выходным спишемся? У нас многие на больничных, не знаю, как будет. Я тебе напишу, честное слово, - Юля мимолетно ладони касается моей, проводит по ней пальцами и тут же в сторону орущего направляется.

Как ей объяснить, что языком можно не только отшивать, но и просить, а не решать всё самой? На секунду глаза прикрываю, затем тут же за нею иду. За эту секунду она успевает уже, о боги! Попросить дебошира унять своё красноречие и не трогать взрослую женщину.

- Сучка, таких как ты я на…, - далее брань, в ответ бутылка своё внимание переключает на неё саму.

Тут деликатность не к месту, Чижуля.

- Отморозок, или ты сейчас же свой рот закрываешь, предварительно извинившись перед всеми на кого успел его открыть, или тебе его принудительно закроют, шину наложив. Второй вариант через боль, - уже заведённый подхожу к Юле и мягко её отстраняю в сторону, чтобы подальше была.

- Ой. А ты кто такой? Какой мальчик – то аккуратный. Из педиков что – ли? – мысленно я сожалею, что ему ума не хватило. Но не сильно.

О моих проблемах, пздц каких сильных, с самоконтролем мало кто знал. Единицы. Тренер по боксу с десяток раз меня отстранял. Причина одна – я не мог остановиться. Всё усугублялось в момент первой крови спарринг партнера или противника, появлялось необъяснимое желание – добивать. Не то что окриком, меня оттаскивая остановить было сложно. Только после смерти родителей, кое как, прибитый грузом ответственности, я стал себя контролировать.

Всё происходит слишком быстро. Одной рукой за шиворот его хватаю, чтоб ненароком при падении бошку свою не разбил, второй бью. Быть честным – пару раз. Затем опускаю его обмякшего на тротуар, прислонив к баку с песком.